— Так вот откуда Зирорн, — кивнул Кангасск, немного успокоившись.

— Да-а… — лениво протянул Немаан. — Зирорны, огненные сферы, магические сети… Душа у меня к ним никогда не лежала — за то и вылетел в свое время из Университета… Я, Кан, иллюзии люблю. Вот это мое.

— И долго ты выдавал себя за Хайна? — спросил его Кангасск.

— Недолго, — покачал головой Немаан. — Не люблю долго таскать чужую внешность… да и голосом чужим говорить… Но, знаешь, надоело рисковать жизнью за гроши: простым наемникам Кайсан платил всего-ничего. А вот Хайн у него львиную долю добычи получал. Я планировал скопить денег и покинуть этих фанатиков: хуже горькой редьки надоели уже…

— Мда… — Кангасск невесело хмыкнул. — Не буду спрашивать, что случилось с настоящим Хайном.

— А чего тут темнить? — развел руками Немаан. — Убил я его…

«Ей-богу, я какой-то неправильный Сохраняющий Жизнь, — подумал про себя Кан. — Тоже начинаю относиться к человеческой жизни легко, будто так и надо…»

Но в устах Немаана все звучало столь естественно и спокойно, что не проникнуться подобным чувством было трудно. Временами это казалось даже заманчивым: идти по жизни, не сомневаясь, не оглядываясь; верша свою судьбу и чужие… Кангасск поймал себя на мысли, что и сам всегда мечтал о чем-то подобном. И именно поэтому в тайне завидовал обоим Орионам, что сыну звезд, что Джовибу, которые всегда жили именно так. Возможно, таков был и Зига-Зига…

Нет, все это напоминало какой-то дурной сон…

Вздохнув, Кан устало опустился на землю. Сняв с перевязи правую руку, он потер ее ладонью левой, чтобы немного разогнать кровь, и ушел в безучастное созерцание падающих листьев драка. Подобного равнодушия ко всему он уже давно не чувствовал. Хорошо если это просто последствие шока…

Немаан перестал жевать и, взглянув на Ученика миродержцев, пожал плечами и аккуратно сложил в карман остатки солонины и хлеба. Некоторое время он вглядывался в лицо Кана так внимательно, будто надеялся прочесть чужие мысли, потом спросил:

— Куда ты направляешься?

— Не знаю, — безучастно отозвался Кан. — Все мои надежды были на Таммар, а теперь… не знаю…

— Хорошо… — Немаан сделал неопределенный жест левой рукой, а правой задумчиво поскреб в затылке. — Хорошо, поставим вопрос по-другому: что ты ищешь?

Молчание.

— Слушай, — в голосе мага послышалось с трудом сдерживаемое раздражение, — я помочь хочу.

Молчание.

— Я был честен с тобой, между прочим… — насупился Немаан.

«Не совсем…» — мысленно ответил ему Кангасск. Человек с харуспексом всегда чувствует, когда собеседник кривит душой, а когда говорит искренне. Разговор с Немааном для обостренного восприятия гадальщика спокойно не прошел. Искренности хоть отбавляй, и все же, темнит он что-то… Не врет, вроде… скорее, не договаривает…

— Я искал человека, — вслух сказал Кангасск, надо заметить, без особой охоты. — Гадальщицу по имени Занна. Ей сейчас двадцать три года… или двадцать четыре… Знаешь такую?

— Даа… — скептически протянул Немаан. — Я с тобой минут двадцать уже разговариваю — и меня не покидает чувство, что войну ты проспал… без обид, — сразу оговорился он. — Кто же ищет теперь гадальщиков в Таммаре?..

— Ты спросил, я ответил, — сказал на это Кангасск и отвел взгляд, демонстрируя полное нежелание дальше развивать тему. Ляпнув, что войну Кан проспал, Немаан на самом деле попал в точку. И признавать это лишний раз было совсем не приятно.

— Я же сказал: без обид, — несколько смущенно произнес Немаан и подсел поближе. — Значит, так… дам тебе зацепку… Насколько я знаю, исхода гадальщиков из Таммара было два. Первая волна — это небоеспособное население: старики, дети, часть женщин. Их эвакуировали еще в начале войны в Лур. Квартал гадальщиков там есть до сих пор, как я помню… Вторая волна пошла после падения Таммара — это остатки разбитого ополчения: грубо говоря, бежавшие с поля боя. Там уже ловить было нечего, потому бежали большой толпой: кто не бежал, тот прикрывал убегающих, стигов задерживал. Насколько я знаю, эти люди не воевали больше, а действовали всю войну именно как гадальщики; говорят, помогали предсказывать некоторые ходы Эльма… Они основали свой поселок где-то под Столицей. Нави называется. Слава у него неважная: и во время, и после войны туда сбегались все изгои… Ну и, конечно, часть гадальщиков жизнь разбросала по всему Омнису, но это небольшая часть: обычно они стараются держаться среди себе подобных. Потому лучше ориентироваться на две волны… Так… твоей Занне лет десять-одиннадцать должно было быть, когда началось все это… — Немаан прицокнул языком. — Скорее всего, в первую волну попала. Надо посмотреть Лур. Если уж там нет, тогда Нави. Пошли, — сказал маг, решительно поднимаясь на ноги. — Я с тобой прогуляюсь.

— Чего? — искренне удивился Кангасск.

— Чего слышал, — бесцеремонно бросил Немаан.

— Тебе-то это зачем?

— Затем, что с тех пор, как я уволен из армии, делаю что хочу. Сейчас я хочу помочь тебе, что в этом такого?! — похоже, резкие переходы на повышенные тона — дело для Немаана вполне обычное.

— Тихо-тихо, не заводись, — примиряюще произнес Кан, вставая. — Ты всегда такой нервный?

Немаан встретился с ним взглядом. Казалось, как минимум скажет сейчас что-нибудь резкое… но нет — рассмеялся…

— Пошли, — сказал он довольным тоном, хлопнув Кана по плечу. — Трансволо я так и не осилил… и никогда, наверно, не осилю… так что пешочком будем топать…

Так путешествие, которое должно было закончиться в Таммаре, получило нежданное продолжение. И это больше не был безумный поход одинокого гадальщика, теперь шаг задавал обычный маг, практик до мозга костей и давний бродяга… И надо сказать, Кангасск был почти рад такому повороту событий. По крайней мере, чувство неопределенности и одиночества оставило его…

Самоуверенный, со взрывным характером, Немаан для потерявшегося в собственных сомнениях Кангасска был как Лихт в кромешной тьме.

Кан сражался с совестью — Немаан просто говорил и делал все, что хотел. Кан с трудом ориентировался в мире — Немаан чувствовал себя в нем, как рыба в воде; казалось, он разбирался во всем — от политических интриг Юга и Севера до иерархии теневых гильдий Лура; от запутанных переходов Провала до опасностей и подвохов старого тракта, все еще носящего название исчезнувшей интерстиции — Бревир.

Всем хорош такой попутчик? — Всем. И все-таки горячая искорка, то и дело пробегавшая под сердцем, давала Кангасску понять, что ощущение некоей безоблачности и спокойствия — это иллюзия. На фоне общей искренности и открытости, с которыми оба харуспекса были согласны, такой сигнал выглядел тем более тревожно.

Но, если вдуматься… каждому есть что скрывать, и даже Орион, сын звезд не любит особо распространяться о темных страницах своей биографии, о тех днях, когда одно упоминание его имени наводило ужас на всех омнисийских мореходов… И Серег… он тоже не любил говорить об Эрхабене.

…От раскрытия подобных тайн никому не становится легче, потому, поразмыслив, Кангасск и в дела Немаана решил не лезть. Этот человек заслуживал доверия. С каждым днем он только доказывал это и Кана ни разу не подвел… не говоря уж о том, что вообще спас ему жизнь… Потому мысль о том, что за плечами Немаана, возможно, стоит немало жути, становилась все неприятнее, а желание узнать правду — все слабее.

…Очередной дневной переход близился к концу. Над головой было синее небо, под ногами — привычная омнисийская почва; послевоенный мир жил, дышал, залечивал раны… Провал сократил бы путь в четыре раза, но Немаана туда было не затащить. При любом упоминании о багровом мире он приходил в крайне дурное расположение духа, граничащее с бешенством; как условна эта граница, Кангасск узнал однажды, когда вздумал упорствовать. Дело чуть до драки не дошло. С того дня Кан уже не пытался уговаривать своего попутчика на Провал. А сейчас, монотонно шагая по дороге, мысленно поминал его фобию недобрым словом и строил самые разные догадки насчет того, чем багровый мир мог вызвать у мага подобную ненависть.