Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Иван Ефремович, что-то никак не сориентируюсь, где пятое поле,– посетовал старший политрук Мамонов, подгоняя по глазам бинокль.

– На юго-западе,– показал направление Иван Ефремович,– там, где двигаются лучи. Это шестая и пятая роты производят поиск.

И тут повезло наконец. Причем неожиданно. В тылу пятой роты, над деревней Плаксово, сержант Липатов поймал «Хеншель-126». Он летел вдоль Киевского шоссе на малой высоте. Попав в луч прожектора, самолет сначала резко изменил курс. Луч догнал его. Тогда самолет немного набрал высоту – луч опять за ним. Фашистский пилот спикировал сколько смог и вышел из луча, укрылся за лесным массивом.

– Товарищ Березняк, где «хеншель»? – запросил Волков командира второго батальона.

– Ушел, товарищ командир.

– В каком направлении?

– Обратно, бреющим вдоль Киевского шоссе, по направлению к Наро-Фоминску.

– Зенитные пулеметы на такой случай нужно иметь прямо на позициях прожекторных станций. Как считаете?

– Считаю, что это крайне необходимо…

30

В световые поля полка то и дело врываются вражеские самолеты. Если не перехватишь их, не осветишь и не задержишь, они сбросят бомбы на Москву. Разве можно допустить это?

Прошел час. Второй. Третий…

Уже почти четыре часа не покидают рабочих мест номера расчетов. Из-под шлемофонов слухачей сочится обильный пот, застилает глаза. Но не зрение, а слух нужен слухачам – лишь бы уши не заложило.

А небо гудит. В нем немецкие бомбардировщики и наши истребители. Грохот, свист, трескотня. Попробуй-ка определи, где там враг норовит проскользнуть незамеченным к Москве. Но ошибаться слухачам нельзя. Не имеют они, такого права. Потому что без них, без правильного определения места врага наводчикам расчета делать нечего. Значит, бомбардировщик может уйти в безопасную зону и даже до самой столицы добраться…

Ночной разбойник хитрит, мечется из стороны в сторону. Слухачи вращают штурвалы, а с ними и конусообразные рупоры звукоулавливателей. Доворот, еще небольшой доворот. Цель поймана.

Все это время почти в одном положении сидят слухачи по азимуту Анатолий Злоказов, по углу места Владимир Кокорев. Зовут их в расчете студентами, хотя первый только успел поступить в институт, а второй окончил техникум,

Когда цель была поймана, они с облегчением доложили начальнику звукоулавливателя:

– Есть самолет.

И продолжали плавно сопровождать пирата.

Теперь запеленгованным вражеским самолетом занимались корректировщики курса. Иван Рубаха следит за изменением курса по зачерчиваемой карандашом линии на полусфере корректора и, ставя линейку курсозаписывающего устройства параллельно зачерченной линии, снимает курс самолета. Со стойкой исправленных координат работает комсомолец Юрий Сизов.

Наводчикам после корректировщиков остается совместить индексы шкал прожектора и звукоулавливателя, покачивая лучом, поймать и сопровождать цель.

К пойманному бомбардировщику спешит истребитель, встречает непрошеного гостя огнем. Нет, не бомбить ему нашу столицу.

– Что, вражина, тикаешь? – громко торжествует Иван.

Уроженец Западной Украины, он щедро пересыпает русскую речь выразительными украинскими словечками и в отличие от сдержанного Юрия выражает свои чувства вслух. Образование у него не велико – всего три класса, однако это не помешало Ивану в короткий срок научиться корректировать цель. Помогли природный ум, смекалка и настойчивость, за которые полюбили его в расчете.

Расслабиться бы им всем, передохнуть. Но не до того – новую цель надо ловить.

Пронзительный свист падающей бомбы заставил всех, кроме Ивана, притихнуть в напряженном ожидании. А тому хоть бы что. Знай себе балагурит:

– Та бомба, хлопчики, не про нас. Та бомба до той козы, что днем у гумна паслась.

И правда, не про них бомба. Разорвалась метрах в трехстах от позиции. Гарь, копоть. Но все живы.

Трудно было и ночным истребителям. Самолет мог находиться в воздухе не более часа. Потом надо снова заправлять его горючим, а пулеметы и пушки – боеприпасами. В самый разгар боя истребителям иногда приходилось выходить из световых полей и, ориентируясь по лучам, идти к скрытому в ночи аэродрому на заправку.

Действия заградительных отрядов истребителей передовых аэродромов, освещение вражеских самолетов зенитными прожекторами внутри СПП и атаки их истребителями нарушили взаимодействие фашистских самолетов, и они рассредоточились. Одни были сбиты, другие сбросили бомбы куда попало. А те, кому удалось преодолеть зону действия истребительной авиации, на ближних подступах к Москве и прямо над столицей были встречены ураганным зенитным огнем.

Зенитно-артиллерийские дивизионы и батареи отражали налет заградительным огнем, но как только самолеты противника появлялись в зоне огня и освещались прожекторами, артиллеристы начинали вести прицельный огонь.

Когда прожектористы 193-го зенитно-артиллерийского полка осветили три «юнкерса» в районе одиннадцатой батареи лейтенанта Терещенко, недалеко от поселка Баковка, батарея ударила по ним. Немцы начали хитрить. Они сбрасывали предметы, чтобы отвлечь внимание прожектористов и зенитчиков. Однако хитрость им не удалась. Один «юнкере» тут же попался в лучи. Осколки снаряда вонзились в кассету с зажигательными бомбами, и самолет мгновенно превратился в огненный шар. Он стал резко снижаться, оставляя длинный шлейф искр, и за ближайшей рощей врезался в землю. Два других «юнкерса» попытались все же прорваться к намеченным объектам. Но, увидев плотный огонь артиллерии и светящиеся трассы зенитных пулеметов, поспешно разгрузились от запаса бомб и развернулись на обратный курс.

Вскоре сбила «юнкере» шестая батарея лейтенанта Пономаренко, располагавшаяся около деревни Раздоры. Этот самолет был схвачен прожекторными лучами еще перед зоной зенитной артиллерии и, сопровождаемый ими, медленно приближался к району батареи. На батарее заработали сложные артиллерийские приборы управления огнем. Быстро были подготовлены данные для стрельбы. По команде лейтенанта Пономаренко дружно ударили пушки. Пономаренко ввел корректировку, и после третьего залпа фашистский самолет клюнул носом, загорелся. Потеряв управление, он понесся к земле пылающим факелом.

У деревни Орлове самолеты противника уничтожала батарея старшего лейтенанта Каплинского.

Вот освещен самолет. По нему почти одновременно дают несколько залпов артиллеристы. Гимнастерки зенитчиков почернели от пота, пыли и копоти. На стволах орудий обгорела краска – они раскалялись от частой стрельбы. И вот после того как командир уточнил данные для ведения огня, осколки снарядов поражают бомбардировщик. Охваченный пламенем, он некоторое время пытается лететь по прежнему курсу. Затем поворачивает в сторону и с густеющим хвостом пламени идет к земле.

Еще несколько «хейнкелей» прорываются в зону артиллеристов неосвещенными и не атакованными истребителями. Они сбрасывают бомбовый груз на батарею Каплинского, пытаясь подавить ее. Земля дрожит под ногами зенитчиков. Дым заволакивает позицию. Каплинский приказывает надеть противогазы. Работать становится сложнее. Хочется сбросить с себя все лишнее. Вздохнуть полной грудью. Но нельзя.

Выхваченный из темноты прожектористами ближних станций, «хейнкель» заваливается на крыло. Падает, В лучах прожекторов мелькают фигурки парашютистов. Каплинский «для встречи» посылает вооруженных бойцов.

Едва коснувшись земли, фашисты были взяты в плен.

31

Те самолеты противника, что не были атакованы в юго-западных световых прожекторных полях полка майора Волкова, попадали под губительный огонь зенитных артиллерийских полков майора Кикнадзе, полковника Середина и подполковника Ковалева. Но отдельным бомбардировщикам все же удавалось прокрасться к Москве под прикрытием облаков.

Особенно упорный бой пришлось выдержать расчету ефрейтора Петикоза. С крыши дома, где находился расчет, как с хорошей наблюдательной вышки, можно было видеть многочисленные лучи прожекторов, скрещивающиеся на вражеских самолетах. С трудом перекрывая дальний грохот, связист зычным голосом позвал Петикоза к телефону.

24
{"b":"243423","o":1}