Одним словом, ведущий женский журнал прошлого века не оставляет для нас никаких сомнений в своем предназначении — любой ценой тормозить женскую эмансипацию. Редакция усердно отрабатывала не только три доллара стоимости подписки, но и куда более серьезную плату — благожелательность к ее деятельности власть имущих в Америке.
«Годис» был не одинок в этой работе, хотя и считался до последней четверти XIX в. ведущим изданием для женщин. Его активно поддерживали друзья по «борьбе» и конкуренты по бизнесу — журналы «Петерсонс нэшнл лейдис мэгэзин», «Каскет», «Монитор оф фэшн» и другие буржуазные женские издания. Но время не стояло на месте. Неспособность, да и нежелание правильно оценить сдвиги, происшедшие в жизни читательниц, обусловили упадок, а затем и гибель «Годис» и всех его печатных собратьев. Слишком лобовыми стали выглядеть их проповеди женопослушания. Однако уход с политической сцены этих изданий не создал вакуума в печати для женщин. На смену шел новый лидер, хорошо представлявший себе необходимость более тонкой и завуалированной пропаганды. Но прежде ответим на вопрос: в чем заключалась новизна момента? Какие перемены заставили буржуазных идеологов менять тактику?
Первая волна женского протеста
Виной всему явились капиталистическая индустриализация, движение за отмену рабства, Гражданская война и, наконец, набирающее силу собственно женское движение протеста. Каждый из этих социальных факторов действовал по-своему. Например, индустриализация с ее машинным производством помогла разрушить обособленный, «домашний» характер женского труда, подрубив тем самым материальную базу патриархальной власти. Массовое применение наемного женского труда стало насущной потребностью экономического развития, в первую очередь текстильной, ткацкой и швейной промышленности.
Почему ставка делалась на женщин? Мужчины, связанные фермами или собственным бизнесом, не могли откликнуться на приглашение фабрикантов поступать к ним на работу. Откликнулись незамужние дочери. Переехав в город на фабрику, они сразу же отрывались от семьи, резко меняли образ жизни, да и мыслей. До сих пор никто не подсчитал, сколько братьев выучилось в Америке на деньги молодых сестер-работниц, скольким отцам помогли они рассчитаться с долгами и выкупить давно заложенную ферму.
Зато история сохранила иные документы. Женщины первыми были поставлены в условия современного капиталистического производства, трудились по 13–14 часов в день в душных цехах с коптящими лампами. Жизнь работниц в свободные часы тоже свободной не назовешь — она проходила под постоянным надзором строгих матрон, с обязательными молитвами, посещением церкви, всевозможными запретами и частыми доносами. В общежитиях нередко спали по трое на одной кровати, отдавая за кров и более чем скудное пропитание бо́льшую часть заработка, составляющего лишь седьмую часть оплаты мужского труда.
В 1850 г. насчитывалось 225 тыс. женщин на промышленных работах, а в 1900 г. уже 878 тыс. их трудилось только в текстильной и швейной промышленности. Нетрудно понять, что бизнес Америки стал зависеть от трудового вклада «слабого пола». И что особенно примечательно, женщины оказались среди первых американских пролетариев, воспользовавшихся такими формами протеста, как забастовки, стачки, петиции с требованиями об изменении условий труда. Первая волна забастовок, организованных профсоюзами, прокатилась в 40-х годах в Патерсоне, Нью-Джерси, Лоуэлле. На борьбу за свои права поднялись те, кому совсем недавно вменялась такая «первейшая добродетель», как беспрекословное послушание (вспомним проповеди «Годис» и ему подобных).
Профсоюзное движение того периода было тесно связано с деятельностью зарождающихся партий рабочего класса. Участвовавшие в нем женщины приобрели первый политический опыт, который впоследствии пригодился им и в борьбе за собственные права. Движения протеста рабочих, негров и женщин часто переплетались в американской истории.
Представляется интересным мнение одного из активных деятелей Коммунистической партии США, профессора, почетного доктора Московского и Ташкентского университетов Анджелы Дэвис:
«Женщины научились собирать денежные средства, распространять литературу, организовывать митинги, а некоторые из них даже стали признанными ораторами. Самым важным оказалось то, что они научились эффективно использовать право подачи петиций, это стало основным тактическим средством в кампании за женские права».
Как рассказывает А. Дэвис в своей книге «Женщины, раса, класс», составляя петиции против рабства, женщины в то же время отстаивали и свое право участвовать в политической деятельности.
А. Дэвис приводит историю первых женщин-аболиционисток (борцов против рабства) сестер Сары и Ангелины Гримке из Южной Каролины, которые наиболее последовательно связывали проблему рабства с угнетением женщин. С самого начала неутомимой лекторской деятельности, указывает Дэвис, сестры Гримке были вынуждены защищать свое право и право всех женщин публично выражать неприятие рабства. Тяжелый удар их деятельности нанесли религиозные круги: 28 июля 1837 г. совет священников конгрегационной церкви штата Массачусетс опубликовал пастырское послание, в котором Гримке сурово осуждались за деятельность, подрывающую богом предначертанную роль женщины:
«Сила женщины в ее зависимости, проистекающей из сознания той слабости, которую бог дал ей для ее же защиты…».
Сестры Гримке призывали женщин бороться против насаждаемого обществом духа пассивности и зависимости, занять принадлежащее им по праву место в борьбе за справедливость и права человека.
Женщины постоянно обнаруживали, что их человеческое достоинство унижается по половому признаку так же, как чернокожих по расовому. Доходило до абсурда: делегатки из США были потрясены, когда в Лондоне на Всемирном антирабовладельческом съезде в 1840 г. их попросили освободить места в зале и указали на галерку. В зале не хватало разве что табличек: «Только для мужчин» — по аналогии с практикой Соединенных Штатов в отношении чернокожих. Эта история послужила еще одним толчком к борьбе женщин за изменение своего статуса в обществе.
В 1848 г. в Сенека-Фоллз собрались наиболее стойкие сторонники женского равноправия. Цель — обсудить социальные, экономические и юридические аспекты дискриминации американок. В составленной Э. Стэнтон «Декларации чувств» не были еще правильно названы главные источники женского угнетения. Преобладали чувства оскорбленного достоинства. Отсюда, возможно, и название принятого документа — «Декларация чувств».
«Вся история человечества — это история повторяющихся обид и незаконного захвата власти мужчинами, — указывалось в ней. — Прямым следствием этого явилось установление абсолютной тирании над женщинами».
«Декларация чувств» во многом походила на Декларацию независимости. Впервые американки делали попытку, пусть и с опозданием, привести положение женщины в соответствие с теми переменами, которых добились отцы — основатели государства для мужчин. После долгих дебатов большинством голосов участницы совещания записали в резолюцию требование о предоставлении женщинам равных с мужчинами прав, и прежде всего права голоса на выборах. Нашлись и противники, посчитавшие эти слова чересчур смелыми. Постепенно борьба американок против дискриминации пошла под лозунгом предоставления им избирательного права. Долгие годы движение суфражисток оставалось значительным элементом политической жизни США. И те же долгие годы женщин не оставляло чувство разочарования.
Первым поводом для огорчений стали итоги Гражданской войны, окончившейся в 1865 г. победой северян. Сама победа, бесспорно, радовала, но 13-я и 15-я поправки к конституции, отменяющие рабство и предоставляющие право голоса, упоминали только о неграх-мужчинах. О женщине же — ни слова. Активистки движения снова почувствовали себя обманутыми. Почему так произошло? Все не так-то просто. Негритянские лидеры не решились потребовать прав для женщин из страха подвергнуть риску принятие поправок вообще. Белые же мужчины, игравшие видную роль в движении за отмену рабства, представляли в основном интересы крупного капитала. Подорвав власть южных плантаторов и открыв дорогу для быстрого капиталистического развития страны, они добились своих целей. И почти сразу пошли на соглашение с побежденными, прекратив дальнейшую борьбу за полное социальное и экономическое освобождение бывших рабов. И уж конечно, ни северные политики и бизнесмены, ни южные плантаторы не ратовали за предоставление права голоса «слабому полу».
