— Открывай быстрее!

Стрелец в богатых одеждах, с дорогой, отделанной каменьями, саблей на боку, лупил ногой в ворота. Из дверей терема выглянул испуганный старик-ключник, подбежал к воротам, посмотрел в щелку между створками и крикнул:

— Дома никого нету! Староста по делам ушел, а женушка его с детишками к самому воеводе в гости отправилась.

— Ты чего, пустомеля, посланника из самой Москвы, из Разбойного приказа, пустить не хочешь? Да тебя хозяин как Сидорову козу выдерет!

Ключник почесал в затылке.

— А где ж это видно, что ты из самой Москвы посланник?

— Дурак, а кафтан у кого такой бывает? У чудища заморского или у человека государева?

— Так кафтан кафтаном… — ключник все-таки распахнул калитку и теперь стоял перед гостем, критически и бесцеремонно разглядывая его.

— А что? — стрелец вытащил из кармана сложенную бумагу. — Смотри, не государева ли печать?

Ключник потянулся к бумаге, но стрелец хлопнул его по рукам ладонью.

— Куда грязные лапы к важной бумаге тянешь?!

— Ну, ежели правда печать… Ладно, заходь.

В доме было пусто. Обычно здесь толпилась дворня и стрельцы, но слуг губной староста, по воеводину приказу, дабы показать пример другим и избежать злословия, выслал на городские работы, стрельцы же отправились на охоту за разбойниками.

Довольно бесцеремонно гость уселся на лавку и повелительно произнес:

— Прикажи соорудить поесть.

— Счас сделаем, — ключник был недоволен тем, что незнакомец распоряжался в чужом доме, как в своем собственном: корми теперь его, пои, одни расходы.

Но хозяин уж больно крут, и если жалоба от важного государева человека на плохое обращение поступит — задаст по первое число.

Отведав пирога, холодной телятины, прихлебнув немного вина, не обременяя себя излишним чревоугодием, гость отодвинул кувшин и, зевнув, произнес:

— Поведай теперь, что в вашем захолустье делается.

— Так что рассказать-то? — пожал плечами ключник. — Живем и живем.

— Ну и тьмутаракань. Скучно тут, наверное, губному старосте приходится? Одно мужичье вокруг. И поговорить не с кем. Небось и грамоте никто не обучен…

— Это ты зря, — обиделся ключник. — Вон у нас в доме даже дьяк живет. Не хуже ваших московских наукам обучен.

— Зови его. Может, хоть с ним умным словечком перемолвлюсь.

Заспанный и растерянный дьячок спустился со второго этажа без большого рвения — меньше всего ему хотелось развлекать заезжего столичного гуся. Но, увидев на столе еду и выпивку, он просветлел лицом, справедливо надеясь на то, что и ему что-нибудь перепадет.

Стрелец понял его желание и снисходительно махнул рукой:

— Садись, ешь, пей.

Дьячок сел, тут же отломил большой кус пирога, откромсал телятины и пододвинул к себе кувшин. Ключник недовольно поморщился, но как возразить такому важному гостю?

— Дьяк, может, ты хоть толком объяснишь, что у вас за жизнь тут — произнес гость.

— Жизнь спокойна, степенна, — важно начал рассказ дьяк, утираясь рукавом. — Вон храм новой жестью покрыли. Ни болезней, ни мора, виды на урожай хорошие. Народ тихий, спокойный, по Божьим правилам живет. Только пошаливает иногда в лесах да на дорогах рвань бродяжная, но это же везде так.

— Да уж, — кивнул стрелец с пониманием. — Особенно после лихолетья много их развелось. Налетели, как саранча, опустошают все и казне государевой от них один убыток. Но по Руси мы их повывели немного. А где воеводы и губные старосты мышей не ловят — там сегодня лиходеи себя вольготно чувствуют.

— У нас воевода и староста сил на это не жалеют. Да как их, окаянных, выловишь? Сгрызут добро и сразу врассыпную по щелям… Бог с ними. Поведай лучше, как там у вас в Первопрестольной. Особенно с жизнью духовной.

— Да так… Вот собор новый закончили возводить около Кремля. Да нас этим не удивишь. Столько церквей понастроили — не меньше ста дюжин. Этот собор, правда, богатства неописуемого…

— Вот бы полюбоваться! — дьяку стало вдруг досадно, что живет он на самом отшибе и видом не видывал не только чужих земель, но даже земли Русской, что нет никаких возможностей выбраться из этой ямы наверх, к свету, наполнить свою жизнь чем-то достойным и интересным.

— А чем ты здесь занят? — снова зевнув, равнодушно и без интереса осведомился стрелец.

— Сына Старостина слову Божьему обучаю. Книги умные с ним читаю.

— Книги? — встрепенулся гость. — Люблю их собирать, а особенно умному слову написанному внимать. Хотя откуда в такой глухомани мудрым книгам быть?

— У губного старосты такие книги имеются, какие и в Москве не грех показать! — горячо возразил дьяк.

— Да? А мне можешь их показать?

— А почему не могу? — дьяк встал.

— Пойдем, провожу, — поднялся с лавки и ключник.

— Ты лучше еще о браге позаботься, — отмахнулся от него, как от назойливой мухи, посланник.

Дьяк провел гостя по скрипучей, с растрескавшимися досками, лестнице на второй этаж. В помещении, в углу которого дьяк занимался со Старостиным сыном грамотой, сейчас никого не было.

— Вот, — дьяк взял с полки тяжелый том «Апостола», погладил пальцами серебро и каменья на окладе, потом протянул книгу гостю.

Тот бережно взял ее, зачитал вслух несколько слов, показав тем самым, что на самом деле обучен грамоте, а не только бахвалится.

— Ну как? — спросил дьяк.

— Хорошая книга. Я пока почитаю ее, а ты спустись, прикажи, чтобы еще мяса и вина подали.

Дьяк поспешно направился к лестнице и скрылся из вида. Оставшись один, гость принялся лихорадочно листать книгу. Наконец, найдя нужно место, безжалостно вырвал пару листов, сложил их вчетверо и положил за пазуху.

— Уже подали, — сказал вернувшийся дьяк.

— Хорошо… Да, порадовал ты меня этой книгой. Люблю, — сказал стрелец и положил «Апостол» на полку.

— Редкий экземпляр, — воодушевленный похвалой, улыбнулся дьяк. — А вот этот стих апостольский вообще редко встречается, поверь…

Он потянулся за книгой и начал просматривать ее, ища редкий стих, который непременно хотел зачитать гостю, который так любил писаное слово.

— Да не к спеху, — отмахнулся посланник. — Пойдем, надо бы еще выпить.

— Нет, тебе как человеку сведущему будет интересно. Да я быстро.

Тут и произошло то, чего боялся гость.

— Ух, ты, а кто же страницы выдрал?..

Дьяк подозрительно посмотрел на посланника. Он что-то еще хотел сказать, но сильная рука зажала ему рот… На красном стрелецком сукне красная кровь видна плохо. Да и бил гость ножом в горло аккуратно, чтобы не запачкать свой кафтан. Попридержав тело, он осторожно опустил его на пол, вытер о шитый наоконник нож, пнул ногой труп, проверяя, не теплится ли еще в нем жизнь, потом, удовлетворенный своей работой, отправился вниз.

На столе появились новые кувшинчики с горячительными напитками.

— Пусть стоит все, — повелительно проговорил гость. — Я сейчас до воеводы дойду, но скоро вернусь. Тогда и докушаем. Ясно?

— Как божий день, — буркнул ключник.

Лжепосланик неторопливо вышел за ворота и быстрым шагом направился прочь.

Вскоре Роман, а это был он, сидел на коряге в лесу и дрожащими от волнения пальцами разглаживал на коленке мятые листы…

«Признаться, мне никогда не доводилось бывать в подобных переделках.

Вылазка в Штейнгаузенский замок укрепила мой дух и уверенность в собственных силах. Теперь я уже не сомневался, что смогу исполнить волю отца и довести начатое дело по розыску спрятанной библиотеки до победного конца. И все же опасное приключение, пережитое мной, не на вершок не приблизило меня к разгадке тайны Бельского.

Как ни печально, но храбрец Марко не смог узнать о тайне от крейцхеров. И это говорило об одном — я на ложном пути. Крестовые братья ровным счетом ничего не знали о месте нахождения библиотеки, они, так же как и я, надеялись на волю проведения в своих поисках. Но ведь должен же быть хоть один намек на место, где спрятана библиотека?