– Ты всегда была так мудра или поумнела с годами? – в ответ подтрунивал он над женой. – Не забудь, ведь и я знаю твой возраст!

– Но я уверена, мой господин, что ты слишком благороден, чтобы раскрыть эту тайну другим.

Акбар вновь рассмеялся, но тут же посерьезнел и спросил:

– Почему ты не рассказала Ясаман, из-за чего была вынуждена уехать от нас Кандра? Разве она никогда не спрашивала, что за «ужасные вести» привез тот мудрец? Ведь обычно она любопытна, как обезьянка.

– Но она – ребенок, едва вышедший из младенчества, мой господин. Пока ей достаточно знать, что Кандра любила ее и не хотела оставлять. Правду она не поняла бы, даже если я и попробовала бы ее объяснить. Когда она станет старше и научится мыслить, я расскажу, что произошло на самом деле, если она захочет знать. Возможно, это будет уже не важно.

– Тогда зачем, дорогая, ты рассказала ей остальное?

– Если бы я этого не сделала, рассказал бы кто-нибудь другой. Нет способа заставить людей поверить, что Ясаман – плод твоего семени из моей утробы. Всем ясно, что я не настоящая ее мать. Я – полная и ширококостная. Мои волосы черны, а кожа пшенично-золотистого оттенка. А Ясаман худенькая и изящно сложенная. Бирюзовые глаза выдают, что она дочь другой женщины. Ее кожа как густая сметана. А волосы, хоть и прямые, как у тебя, господин, но блестят, словно в них спрятан огонь, как у Кандры.

Наступит день, когда кто-нибудь из злобы, ревности или просто из подлости расскажет Ясаман про Кандру. Но ведь никто не знает правды, которую знаю я. Разве ты не приказал Абу-л Фазлу, своему историку, вымарать всякое упоминание о Кандре из его сочинений о твоем правлении? Я знаю, ты сделал это, потому что тебе больно. Но другие могут не понять этого. Они могут представить все в недобром свете и причинить боль моему ребенку, но я не позволю этого! Пока в моем теле теплится дыхание и есть сила в руках, я не дам повредить нашей дочери!

Акбар кивнул и, взяв ее руки, любовно их сжал.

– Я мудро поступил, когда отдал Ясаман тебе, Ругайя. Помню, как Кандра пожаловалась, что Шайкхо Баба ревнует ее ко мне, потому что хотел ее сам. А когда родилась Ясаман, он даже предположил, что она не моя дочь, а ребенок какого-то португальца, который первым взял Кандру для собственных удовольствий. Тогда он был зол и разочарован, но сегодня обожает маленькую сестренку.

– Глядя на Ясаман, никто не усомнится, что это твой ребенок, мой господин, – сказала Ругайя Бегум. – Крошечная родинка над верхней губой у левой ноздри копия твоей, разве что меньше, и хотя она – не вылитая ты, ее взгляд такой же царственный, особенно когда ей перечат. – Она рассмеялась. – Она просто устрашает слуг этим взглядом.

– Да, – согласился Акбар, – я заметил. Пронзительный взгляд выдает ее татарское происхождение – Он пристально взглянул в глаза жены. – Ты хорошая мать, Ругайя Бегум. Ясаман повезло, что ты любишь ее и заботишься о ней.

– Она часть моей души, господин. Я каждый день благодарю Всевышнего, что ты доверил мне ее воспитание.

– В эту ночь мне хочется отдохнуть, Ругайя, – сказал Акбар. – Разреши мне остаться в твоей постели.

– А разве тебе недостает твоих хорошеньких женщин? – тепло подсмеивалась жена.

– Иногда старый друг – лучший друг, – улыбнулся он, касаясь кончиками пальцев ее щеки.

– Ты имеешь в виду старых жен? – подшучивала Ругайя.

– Нет, – тихо ответил он. – Ты мой друг, Ругайя Бегум. У меня тридцать девять жен, из которых ты – первая. Но настоящих друзей, на которых я могу положиться, совсем немного. Ты – одна из них.

– Как хорошо, что мы есть друг у друга, – прошептала она.

– Да, – согласился он и, поднявшись, повел ее из столовой по лестнице в спальню.

Рыбак, забрасывавший сети в недвижную темную воду озера, с любопытством смотрел в сторону дворца дочери Великого Могола. Он был совсем недалеко от него, может быть, ближе, чем следовало, но сегодня вечером рыба шла под берег. И разве сама Ясаман Кама Бегум не разрешила ему ловить рыбу в водах близ ее дома? Все жители деревни завидуют ему, думал он, выпячивая от гордости грудь. Но ведь он спас кота принцессы, когда тот тонул. Котенок был еще глупым и неразумно кинулся с мраморной террасы за шумной нахальной уткой. Вспоминая, рыбак пожевал губами.

Он видел, как котенок – благородный зверек с серебристой длинной шерстью – выслеживал утку с террасы. Сначала рыбак подумал, что это просто кошачья игра, но, видимо, раздразненный криком утки, зверек внезапно бросился с высоты в воду и, ударившись о поверхность с громким всплеском, полузахлебнувшийся, завопил от удивления. Возмущенная вторжением на свою территорию, утка поднялась с воды и, недовольно хлопая крыльями, улетела прочь.

Тут же на террасе появилась бормочущая обезьяна, а за ней плачущая от отчаяния девочка. Рыбак, у которого были собственные дочери, сразу сообразил, что котенок был любимцем. Нырнув в спокойную воду озера, он выловил животное и бросил его в лодку. В испуге котенок его сильно расцарапал. Сгоряча рыбак громко выругался.

– Мама Бегум не велит говорить такие слова, – сказала девочка, но вдруг прыснула.

Рыбак был поражен, что к нему обратилась хозяйка котенка. Он знал, кем она была – младшей дочерью Великого Могола, и, слух ходил, самой любимой. Он не осмелился произнести ни звука и, вновь забравшись в лодку, потупил глаза.

– Если ты подгребешь поближе, – сказала Ясаман Кама Бегум, – то, я думаю, сможешь подать мне Фу-Фу.

Рыбак поднял глаза и глупо моргнул.

– Котенка, добрый человек, – объяснила принцесса.

– Котенка, – повторил он и взглянул на дно лодки, где свернулось несмышленое существо, злобно смотревшее на него, едва слышно ворча. – Ах, котенка! – Рыбак сообразил, что чем раньше удалится с места, где быть ему не положено, тем меньше шансов, что ему будут задавать неприятные вопросы. Он быстро нагнулся и протянул руку к зверьку, но тот с недовольным шипением ударил его лапой. Рыбак озадаченно отпрянул.

– Гадкий Фу-Фу! – упрекнула девочка. – Человек спас твою глупую жизнь и теперь лишь хочет вернуть тебя мне.

При звуке хозяйского голоса уши котенка шевельнулись, и он жалобно мяукнул. Воспользовавшись тем, что животное отвлеклось, рыбак быстро поднял его со дна лодки и подал принцессе.

– Спасибо тебе, добрый человек, – сказала она, очаровательно улыбаясь. – За свою храбрость ты должен быть награжден. И мой отец поступил бы так же. Как твое имя?

«Помилуй меня, Аллах, – подумал рыбак, – теперь меня непременно накажут за то, что я ловил рыбу так близко к королевскому дворцу». Но делать было нечего, и он сказал.

– Меня зовут Али, великая госпожа, – и неловко поклонился, стыдясь голых ног и грязной набедренной повязки.

– Ты ведь не должен был ловить рыбу так близко от моего дворца. Признайся, Али. Но если бы не ты, – рассудительно заметила принцесса, – я потеряла бы Фу-Фу. Его подарил мне брат Салим, который когда-нибудь станет Великим Моголом. Поэтому этот котенок – самый важный из всех. – Она улыбнулась, обнажив великолепные маленькие зубки. – А ты подплыл так близко, потому что здесь хороший улов?

Он испуганно кивнул. Так она знает, что он не должен был заплывать сюда. Теперь его наверняка накажут.

– Завтра Адали, мой управитель, пойдет в твою деревню и передаст начальнику письменное разрешение ловить тебе рыбу в водах у моего дворца. У тебя есть сыновья, Али?

– Двое, великая госпожа. – Его сердце колотилось от восторга.

– А племянники? – продолжала спрашивать принцесса.

– Трое, – ответил он, внезапно осознав, что перед ним самое прекрасное существо женского пола, которое когда-либо рождалось на свет.

Ясаман Кама Бегум задумчиво кивнула и затем произнесла:

– Ну что ж, Али-рыбак, двоих из них, но не больше, можешь брать с собой. Но без тебя пусть никто не смеет подплывать сюда. Милость дается до конца твоей жизни. Это моя награда за то, что ты спас котенка.