– Спасибо, Квира, – откликнулся Андрей. – Ищем вешку.

Квира пошевелила пальцами, зелень леса на большом экране на пару секунд превратилась в смазанную акварель, но четкость изображения быстро восстановилась, и собравшимся в зале теперь казалось, что они летят на небольшой скорости над бесконечным лесным массивом.

– Есть вешка! – подал голос другой техник. – Надо сдвигаться. На восток до меандра ближайшей реки, а потом строго на север.

– Квира, двигаемся, – подтвердил Андрей. – Но пойди, пожалуйста, пошире, давайте карту пятьсот на пятьсот сделаем, раз у нас сегодня все так хорошо.

– Смешанный лес, сосна, береза, осина. Кустарник определить не могу. Средняя высота деревьев шестьдесят метров. Деревня. Около двадцати дворов, – фиксировал голос из-за кадра. – Следы лесного пожара…

– Подсека, – поправил Андрей.

– Еще подсека. Озеро. Лес. Кусок пашни – примерно километр на три. Еще деревня. Двадцать дворов, не больше. Пустая. Часть горелая. Лес. Лес. Здесь больше березы и осины. Еще пустая деревня. Дворов пятьдесят… Было… Лес. Сосны почти нет.

Карта вокруг пульсирующей точки расширялась широкими мазками, на двух мониторах появилось конкретизация рельефа и описание биосферы.

– Озеро. Болота. Река. Пустая деревня. Еще. Еще деревня, но уже не пустая.

– Стоп, Квира, – это сказал уже Андрей. – Нормальная карта получилась. Давай теперь к вешке, и будем бросать ребят.

Изображение на большом экране снова на четыре-пять секунд стало неразличимым в деталях. Потом движение замерло, и все как будто бы оказались в кабине антиграта28 или вертолета, зависшего не высоте пятидесяти-шестидесяти метров перед лесной опушкой, почти вровень с верхушками самых высоких деревьев.

У бригадира техников замигала красная точка на мониторе.

– Устойчивость контакта снижается, – чувствовалось, что он изо всех сил удерживается, чтобы недовольно не покоситься на Квиру.

Андрей посмотрел и понял, что куража не хватает и что Квира очень устала. На платье сзади у нее проступили пятна пота, шея блестела, глаза явно слипались, она была очень бледна, а руки, погруженные в посветлевшее содержимое пралша, сильно дрожали.

– Пространственная точность попадания? – спросил Андрей.

– Пять-десять километров, но снижается по мере снижения устойчивости контакта, – недовольно ответил техник.

– Я знаю про снижение в этих условиях, – одернул его Андрей и посмотрел на подошедшего Олега. – Справитесь?

– Справимся, думаю. – Олег развернулся и пошел к двери в комнату для участников экспедиции. – Места, как вижу, малолюдные, пугать некого, а мы люди крепкие, доберемся. Пошли, Фил, раздеваться.

Они скрылись буквально на пару минут за дверью, появились уже вчетвером, вместе с Кирлиным и Круюновым, завернутые в простыни. Шурика, передвигающегося с трудом, вели под руки.

Керцль хохотнул вполголоса:

– Загрузили под завязку, видимо. Постарались наши девочки.

Четверка зашла в небольшой стеклянный отсек и начала устраиваться там в шезлонгах. Андрей сбегал к буфету, нацедил пятьдесят граммов виски, потом вернулся к Квире и с рук заставил ее выпить.

– Пять минут, – сказал он ей. – Пожалуйста.

Она оглянулась.

– Не беспокойся. Я смогу.

У Андрея на мониторе зажегся индикатор, показывающий, что за стеклянной стеной с ним могут говорить.

– Все в порядке? – спросил он.

– Да, готовы, – откликнулся Олег. – Саша, перестань крутиться!

Крутюнов замер на боку и зажмурился, а Андрей отключил связь и скомандовал:

– Переброску начать!

Пока техники давали друг другу команды, дублировали и выполняли их, Андрей наполнил еще стакан виски – теперь до краев, вернулся к Квире, поставил его перед ней, а сам встал напротив стеклянной стены, отделяющей от него людей в шезлонгах.

Этот отсек постепенно заполнялся светом. Казалось, что ярче и ярче гореть начала каждая молекула воздуха. Андрей зажмурился, достал из кармана затемненные очки, надел их и снова открыл глаза. Людей в световом мареве за стеклом уже не было видно.

– Есть переброска, – доложил Керцль.

Квира выпростала руки, схватила стакан, расплескала чуть ли не с четверть, пока несла к губам, залпом выпила и еле набрала сил, чтобы поставить, а не уронить его на стойку. Потом положила рядом свои руки и опустила на них голову. Темная пыль, смешавшаяся на кистях ее рук с потом и превратившаяся в грязь, быстро высыхала. Вокруг ногтей проступило что-то ярко-красное, вещество в пралше, наоборот, теперь сияло чистейшей белизной.

– Альбедо29, – пробормотал Андрей. – Альбедо на крови.

Когда Феликс очнулся – первым из четверки, он увидел сидящую рядом лисицу. Правую ногу саднило, он попытался двинуть ей, чтобы пугануть рыжую, но не мог сдержаться от резкой боли – застонал.

Лиса отпрянула и в два прыжка скрылась в кустарнике. «Хорошо, что не волк. Или не медведь», – подумал Феликс и оглянулся по сторонам. Неподалеку лежали еще два голых мужских тела: Норман свернулся калачиком под большой березой, а Олег валялся, раскинувшись, чуть дальше, на солнцепеке, где начинался уклон к реке и лес становился совсем редким, распадался на отдельные деревья. Шурика видно не было.

Феликс дохромал до Олега, присел рядом и от души хлестнул его пару раз ладонью по щекам. Тот шевельнулся, но в себя не пришел. Метод возвращения сознания с помощью соломинки в носу тоже результата не дал. Тогда Феликс прошептал: «Извини меня, дружище» и начал дергать Олега за волосы на груди. Это уже сработало: Олег открыл глаза и резко сел.

– Почему тебя никогда никто не жрет? – с обидой сказал Феликс, показывая на муравьиную тропу, которая шла мимо ноги Олега, аккуратно ее огибая. – Вот, даже насекомые тебя сторонятся.

– Нельзя трогать бога, – ответил Олег и сразу же потянулся к Феликсовой ноге: – Покажи!

Феликс лег на бок, согнул в колене здоровую ногу, а поверх нее положил раненую.

– И кто ж это тебя так?

– Когда я очнулся, рядом лисица сидела. Или лис. Не разобрал.

– Лиса так разодрать не могла. Потом добычу нашего размера они в мертвом виде предпочитают, а ты все-таки еще не совсем падаль. – Олег поднялся на ноги. – Полежи пока. Пойду Шурика найду, надо тебя латать срочно.

Но Шурик нашелся сам. Весь поцарапанный, он вышел на голоса со стороны реки, из кустарника. Переступал тяжело, ноги расставлял почти на ширину плеч, при каждом шаге разворачивал корпус – влево-вправо, влево-вправо. Этими своими движениями и плаксивым лицом он очень напоминал андроидов первых моделей.

– А когда вы меня от этого избавите, – Шурик раздраженно махнул рукой на нижнюю часть своего тела. – Обещали же, что сразу после переброски.

– Это да, разгружаться надо. Фила нужно лечить, – кивнул головой Олег. – Ложись поудобнее.

– Ну, не здесь же! – Шурик прямо-таки зашелся от возмущения.

– А чего тебе здесь не нравится? – удивился Олег.

– Так народу-то сколько! – у Шурика даже задрожал подбородок. – Отойдем в сторону…

Он развернулся и заковылял обратно к кустам. Полусогнувшись, с одной рукой на пояснице – картинка для букваря как иллюстрация к слову «страдание». Олег пошел следом, и через пару минут сквозь листву раздался длинный громкий стон, перешедший в серию жалобных всхлипываний.

Стайка воробьев на кусте рябины озадаченно замолчала, а Норман очнулся и настороженно прислушался.

– Это что такое?

– Груз достают, – с трудом проговорил Феликс. Ему быстро становилось хуже: уже ощутимо знобило, а когда он поднял руку, чтобы вытереть выступивший на лбу холодный пот, почувствовал, что сил опустить ее уже нет.

Норман кивнул, не понимая, впрочем, о чем речь: что это за груз такой? И оглянулся на шум веток. Из кустов как раз показался Олег, на ходу вытирающий пучком травы серо-голубой эластичный цилиндр с закругленными концами.