София задумалась над его словами, Шадрак же безоговорочным тоном вынес окончательный вердикт:

– Опасно такие мифы на веру принимать.

По мере того как продвигалась ее учеба, София время от времени подходила к стенной карте с россыпью синих и зеленых булавок. Вот путь, который ее родители так и не прошли. А вот места, где их якобы видели… Дядя рассказал ей все, что ему было известно. Один исследователь из Вермонта утверждал, будто продавал им съестное где-то в глуши Доисторических Снегов. Путешественник из Филадельфии беседовал в Папских государствах с уличным продавцом, который своими глазами видел чету молодых искателей приключений, и они были одеты по-западному. А университетский картолог разговаривал с моряком, будто бы плававшим с ними по Объединенным Индиям на одном корабле. Сплошь короткие встречи, случайные, ничего не значившие, без начала и конца… Шадрак тем не менее пометил все до единой.

Когда София задумывалась о конечной цели своих занятий, ее начинало снедать жуткое нетерпение. Душа рвалась на части. Хотелось немедленно в путь – отслеживать цепочку зеленых булавочных головок, куда бы та ни вела. Приходилось строго напоминать себе, что приобретение запаса знаний, необходимого для поездки, было сейчас самой значимой и важной задачей. Любое мгновение любого урока могло впоследствии оказаться решающим.

«Шаг за шагом! – указывая на стенную карту, подбадривал племянницу Шадрак. – Я сам был бы рад попридержать наши усилия, София, только времени остается все меньше».

Пока она училась уверенно работать с картами, Шадрак разрывался между подвальной комнатой и своим кабинетом на первом этаже. Он успешно добыл для миссис Клэй поддельные документы и жизнечасы, но эта победа оказалась каплей в море. Со всех концов Нового Запада в дом тридцать четыре по улице Ист-Эндинг прибывали отчаявшиеся люди, друзья Шадрака, и каждому требовались карты и путеводители по иным эпохам. Путешественники, напуганные решением парламента, перелетными стаями устремлялись за границу. Шадрак был до того занят, что времени отвечать еще и на вопросы Софии у него попросту не оставалось.

Она, со своей стороны, так увлеклась новым занятием, что не замечала мелькания дней. Какие там часы или минуты! Чтение карт целиком поглотило девочку, да и что могло оторвать ее от дела? Да, стояло лето; все нормальные школьники купались, бездельничали и гуляли с друзьями. Однако после отъезда Дороти в Нью-Йорк некому было стучать в дверь и вытаскивать Софию из дому.

Под конец недели Шадрак спустился в подвал после долгого собеседования с путешественником, отбывавшим в России. Вид племянницы, горбившейся над кожаной столешницей, вызвал у него озабоченность. Ее светло-русые волосы, против обыкновения, были растрепаны, летнее платье помялось, лицо побледнело от недосыпания. Не ребенок, а заработавшийся офисный клерк!

София между тем даже не заметила пристального взгляда Шадрака. Она трудилась над загадкой, которую подкинуло ей сравнение двух карт. Обе отображали один и тот же остров: та же форма, то же расположение. Однако на одной карте значилось «Объединенные Индии», на другой – «Терра инкогнита». Различались и эпохи.

На первой девочка обнаружила мощеный дворик, где слышался звук колокола; сквозь чужое воспоминание, негромко беседуя, прошествовали две монахини; в воздухе витал запах моря. На второй кругом были только камни и снег – и никаких признаков жизни. Единственная зацепка состояла в том, что карта «Терра инкогнита» была сделана позже. Через десять лет после «Индий».

«Что произошло? – раздумывала девочка. – Каким образом за такое короткое время все могло настолько сильно измениться?»

Она подробнейшим образом изучала «Терру», ища хоть какие-нибудь намеки на событие, превратившее остров в ледяную пустыню.

– София! – раздался голос Шадрака.

– Да?.. – София вздрогнула и подняла голову.

– Ты тут, в подвале, решила поселиться, – сказал он. – Совсем бледная стала. Я знаю, дел у нас невпроворот, но ты себя просто заживо похоронила. От такой жизни у тебя и руки, и ноги ослабнут!

– Ну и пускай, – ответила она безразлично. – Дядя Шадрак, а на востоке Объединенных Индий ничего в последнее время не происходило? Тут что-то непонятное. Вот две карты, место вроде одно, только на более ранней – монастырь, а на другой…

– Я решил, что кто-то спутал обозначения, – безапелляционно заявил Шадрак. – Вернемся к этому позже, а сейчас поди-ка погуляй. Проветри головку.

– И вовсе ничего тут не спутано, – уперлась София. – Место одно, а на деле – ничего общего. Я знаешь о чем подумала? Письмо, что прислал Касаветти, еще у тебя? Может быть, там…

– София! – Шадрак подошел и с силой отодвинул ее стул от стола. – Твой энтузиазм достоин всяческих похвал, но куда мы сможем добраться, если ты рюкзак поднять не сумеешь и вообще свалишься через десять шагов? Вот что, давай-ка договоримся! Шесть дней в неделю ты у нас будешь картологом-полевиком и один день – кабинетным ученым!

– На улице такая жара… – заворчала София.

– Ты-то почем знаешь? Ты сегодня даже не выходила! Послушай-ка, что скажу. Я сам в четырех стенах сижу как проклятый, пытаюсь все дела переделать! В итоге, когда придет наш день, мы уедем совершенно неподготовленными. Я тебе список дам, чтобы ты пока припасы для нас собирала.

В такой перспективе путешествие вдруг стало казаться чем-то вполне реальным. У Софии сердце застучало быстрее.

– Отличная идея, – сказала она.

– Рад, что ты одобряешь, – хмыкнул Шадрак. – Ладно, думаю, закупки стоит делать в магазине Хардинга на территории порта. Недалеко от того места, куда ты однажды случайно заехала…

– Я знаю, где это, – кивнула София.

– Тогда к делу. Мой старый рюкзак еще послужит мне, а у тебя рюкзака нет. Только не покупай слишком большой – пусть подберут тебе по размеру. Также необходимы тубусы для карт. Мои походные развалились, я так долго ими не пользовался… Возьмешь два. И обязательно присмотри водонепроницаемый чехольчик для жизнечасов. – Он задумался и кивнул. – Для начала достаточно. В магазине у меня есть кредит, пусть запишут… Все понятно?

– Рюкзак, тубусы, футлярчик, – повторила София. – Запомнила.

Покинув потайную комнату, она поднялась по лестнице. Ей бросилось в глаза, что за несколько дней, которые она безвылазно просидела в подвале, всюду воцарился полнейший беспорядок. Миссис Клэй старалась вовсю, но где ей было угнаться за энергичной деятельностью Шадрака! У себя в спальне София присела переобуться и вдруг заметила рисованный ежедневник.

Некая мысль заставила ее пролистнуть страницы назад, возвращаясь к четырнадцатому июня. Это было накануне ухода в подвал – в тот день она слушала прения в парламенте. Вот и рисунок, изображающий юного воина в клетке…

«Что-то с ним теперь стало, – подумала девочка, разглядывая нарисованные прутья. – Может, так там и торчит. Вдруг я его снова увижу…»

Она обрадовалась непонятно чему, но следом явилась отрезвляющая мысль: «А его когда-нибудь выпускают из этой ужасной клетки? Неужели он в ней и ест, и спит… и вообще… Нечего ему там делать! – сделала закономерный вывод София и очень воодушевилась. – Ни единой секундочки!»

Почему-то разволновавшись, она завязала шнурки и побежала вниз. Дело шло к обеду. София завернула в салфетку кусок хлеба с маслом и сунула в карман передничка.

– Пока, дядя! – крикнула она в сторону кабинета и выскочила на улицу.

Жара немного спала, температура опустилась до девяноста с чем-то по Фаренгейту. Будь это обычное лето, весь город сейчас прохлаждался бы на песчаных пляжах Кейп-Кода. Однако ввиду сроков, установленных парламентом для Нового Запада, в Бостоне царила лихорадочная деловая активность. Газеты каждый день разражались филиппиками, направленными против чужестранцев. В ответ сыпались яростные протесты.

Пересекая город в вагоне трамвая, София то и дело замечала группы людей, двигавшихся к зданию парламента. Когда трамвай подъехал поближе, у Софии округлились глаза. Тучи полицейских, сотенная толпа, крики, плакаты… Шадрак предупреждал ее о круглосуточных полицейских патрулях, проверявших документы у каждого встречного; всех нарушителей порядка препровождали на выезд за пределы Нового Запада.