На следующее утро наша служанка Джемма явилась в задранном платье и с грязными по колено ногами. Она сообщила, что в низких местах улицы совершенно затоплены и повсюду распространяются страшные истории о том, как водой унесло несколько домов, а выше по реке разрушены все мосты и целые деревни отрезаны от остального мира. Таких дождей в сентябре еще никогда не бывало; казалось, им нет конца. Выяснилось, что купить на рынке свежие продукты совершенно невозможно, поскольку дороги размыты и крестьяне не могут доставить в город свои товары. Хлеб сразу сильно подорожал из-за нехватки муки, а некоторые булочники даже и печи растопить не сумели, потому что все дрова безнадежно отсырели. Джемма заявила, что ночевать останется у нас, потому что боится возвращаться домой по затопленным улицам.

Утром дождь все еще шел, и девочки, не отлипавшие от окон, то и дело описывали нам всякие странные и интересные события. Бриджит, например, до смерти перепугалась, увидев, как мимо наших окон проплыла утонувшая корова. Затем кто-то из них заприметил, как мимо плывет перевернутая телега. Бурным течением несло бревна — судя по всему, от разрушенных во время наводнения домов; бревна налетали друг на друга и глухо ударялись о стены нашего убежища и о ступени затопленной лестницы, ведущей к речным воротам, в которые теперь могла проникнуть только сама река, — весь коридор был уже затоплен, и мы, стоя на лестнице, разглядели лишь верхушку резных чугунных ворот да клочок неба. Река поднялась, наверное, футов на десять и беспрепятственно вливалась в катакомбы аббатства, омывая гробницы спящих там мертвецов.

Я даже и не пыталась высматривать средь бурных волн гонца, присланного моими братьями. Вряд ли можно было ожидать, что в такую непогоду кто-то доберется до Лондона из западных графств. Впрочем, теперь мне не так уж и нужны были вести от них — я и так знала, что происходит: реки восстали против Бекингема; высочайший прилив бил о берег волнами, не давая Генриху Тюдору высадиться на английскую землю; их армии тонули в потоках дождя. Все воды Англии разом поднялись на защиту своего принца!

Ричард, этот лжекороль, потрясенный предательством своего ближайшего друга, которого он возвысил до звания констебля Англии, понял всего через несколько мгновений, что войско герцога Бекингема раза в два превосходит сопровождавший его, короля, гвардейский отряд. Ричарду пришлось спешно поднимать армию, и он потребовал, чтобы под его знамена встал, присягнув ему на верность, каждый дееспособный мужчина королевства. Армия действительно стала собираться под его знаменами, хотя и довольно медленно. Герцог Норфолк, недавно подавивший мятеж в южных графствах, был уверен, что Лондону в данный момент ничто не угрожает. Не сомневался он и в том, что Бекингем собрал значительное войско в Уэльсе, а Генрих Тюдор со своей армией вскоре к нему присоединится, приплыв из Бретани, и, если у Тюдора будет в распоряжении хотя бы тысяча человек, силы короля и мятежников будут примерно равны. А при таком раскладе даже предсказать невозможно, чем закончится это противостояние. С другой стороны, Тюдор вполне мог собрать и большую, чем у Ричарда, армию, и тогда королю пришлось бы туго, поскольку во главе объединенных сил противника встал бы Джаспер Тюдор, один из величайших полководцев, когда-либо служивших дому Ланкастеров.

Ричард направился в Ковентри, ни на шаг не отпуская от себя лорда Стэнли — мужа леди Маргариты и отчима Генриха Тюдора. Однако сына самого лорда Стэнли, лорда Стренджа, отыскать так и не смогли. Слуги признались, что их хозяин с огромным войском, состоящим из его арендаторов и сторонников, двинулся на помощь своему господину. И теперь Ричарда более всего тревожило то, что никто так и не смог ему сказать, кто же он — этот господин лорда Стренджа.

От Ковентри Ричард двинулся на юг, желая отрезать своего бывшего друга и нынешнего предателя Бекингема от мятежников, которые усилиями моих братьев объединились в южных графствах, создав настоящую армию. Ричард рассчитывал, что Бекингем, переправившись через Северн, окажется на территории Англии, где вопреки ожиданиям не найдет никого из союзников, зато столкнется с поджидающей его королевской армией, настроенной из-за проливных дождей весьма мрачно.

По раскисшим дорогам войска перемещались крайне медленно. Все мосты унесло поднявшейся водой, и людям приходилось преодолевать многие мили в поисках переправы. Даже лошади офицеров и королевской охраны с трудом пробивались вперед, по грудь утопая в липкой грязи, а пешие воины брели, низко опустив голову, промокшие до костей; по ночам, на привалах, они даже костер не могли разжечь, не находя сухого топлива.

Но Ричард, пребывая в крайне дурном расположении духа, все продолжал гнать людей вперед. Его весьма мало утешала мысль, что и его противник Генрих Стаффорд, герцог Бекингем, — человек, которого он некогда так любил, которому больше всех доверял, — сейчас тоже тащится по пояс в грязи через вздувшиеся реки под непрекращающимся дождем. Ричард рассчитывал лишь на то, что подобная погода вряд ли поможет мятежникам собраться воедино. Да и для молодого герцога Бекингема, не привычного к тяготам военных походов — в отличие от него, Ричарда, старого и опытного вояки, — эти дожди отнюдь не подарок. К тому же, полагал Ричард, разбушевавшаяся стихия помешает Бекингему получить в высшей степени важную поддержку заморских союзников. Вряд ли Бекингем может надеяться, что Генрих Тюдор выйдет в море в такой шторм. Да и гонцам Риверсов из южных графств до Уэльса в такой дождь не добраться.

Затем король получил добрые вести: на Бекингема обрушились не только ливни, но и бесконечные атаки семейства Вон, издавна правившего в этой части Уэльса и отнюдь не питавшего к герцогу особой любви. И если герцог думал, что Воны не только позволят поднять своих людей против Ричарда, но и сами окажут ему поддержку, то Воны не забыли, что именно Бекингем разлучил Томаса Вона с его господином, юным королем Эдуардом V, и казнил его. На каждом повороте дороги армию Бекингема поджидал небольшой конный отряд, вооруженный легкими бомбардами. Выстрелы из бомбард успевали положить немало воинов в первых рядах, после чего конники моментально исчезали. Люди Вонов, спрятавшись среди деревьев, забрасывали растянувшееся вдоль дороги войско герцога камнями и осыпали его градом стрел и дротиков, так что в итоге несчастным солдатам стало казаться, что с неба на них сыплется не только дождь, но и копья. Сражаться с этим невидимым врагом так же бесполезно, как с дождем или дорожной грязью, и люди чувствовали, что нигде не найдут спасения, что сама природа безжалостно гонит их прочь, не давая ни малейшей передышки.

Бекингему не удалось даже отправить в Уэльс верховых гонцов, чтобы те привели оттуда верных Тюдорам валлийцев. А все те, кого он посылал на разведку, исчезали, едва оказавшись вне пределов видимости, — то ли растворялись в дожде, то ли их отрезали от основной колонны вездесущие Воны, так что армия Бекингема никак не могла получить то пополнение в виде сильных и умелых воинов, которое было обещано ему леди Маргаритой. Мало того, каждую ночь и на каждом привале, порой даже при ярком свете дня его люди потихоньку ускользали прочь, давно уже решив про себя, что предводитель у них невезучий и эта военная кампания, конечно же, закончится крахом. Каждый раз, когда войско Бекингема строилось продолжать поход, в нем не хватало десятков людей, ряды их заметно поредели, и сам герцог уже видел, что колонна, растянувшаяся по затопленной дождями дороге, день ото дня становится все короче. Когда же герцог Бекингем объезжал свое войско и пытался как-то подбодрить людей, обещая им скорую победу, те старались не встречаться с ним взглядом, а продолжали брести, понурив головы, словно и его оптимистичные речи, и стук дождя звучали для них примерно одинаково — как некий бессмысленный и надоедливый шум.