Хендерсон потер подбородок, почесал в затылке и суетливо задергался.

— И что же, по-твоему, я должен ответить на эту проповедь?

— Мне не нужны имена, даты и прочие дурацкие детали. Оставь их себе. Я хочу два откровенных правдивых ответа на два откровенных вопроса. Во-первых, ты действительно считаешь, что кого-то убил? И во-вторых, имеются ли у тебя доказательства или ты пытался их разыскать, чтобы подтвердить свою уверенность?

После затянувшейся паузы последовал ответ:

— Да и нет.

Брэнсом поднялся на ноги и сообщил:

— Это все, что я хотел услышать. Знаешь, чертовски неприятно плыть в лодке по морю иллюзий. Но я чувствую себя немного спокойнее, зная, что я не одинок в этой лодке. Ну а у тебя какие ощущения?

— Примерно такие же, как и у тебя.

— Жаль, что мы не можем связаться с остальными. Вдвоем мы могли бы убедить их разговориться. И тогда уже всей толпой мы бы разобрались, что же такое действует на наши мозги. — Он оглядел комнату: — Где моя шляпа и пальто?

— Собираешься уходить?

— Да. Вечеринка закончилась.

— Куда в такой нечестивый час?

— Найду какое-нибудь местечко. На худой конец, вздремну в зале ожидания.

— Так ты не на машине приехал?

— Нет. Оставил ее жене.

— Ну, здесь тебе — не в большом городе, — напомнил Хендерсон. — Здесь глушь. Поезд пойдет не раньше половины одиннадцатого утра. Почему бы тебе не остаться? У меня есть еше одна кровать.

— Было бы здорово. А я не окажусь тебе в тягость?

— Вовсе нет. Буду рад компании. У нас даже есть нечто общее — нарушение умственной деятельности.

— Как ты спокойно об этом говоришь! — Вновь опустившись в кресло, Брэнсом с удивлением посмотрел на Хендерсона: — И что же ты собираешься предпринять?

— Я знал, что надо что-то предпринять. Но теперь я думаю, почему мне не пришло в голову прежде всего заняться проверкой, как это сделал ты? Ведь я должен был сразу же об этом подумать, но не подумал. Первым делом мне захотелось скрыться.

— Может быть, потому, что у тебя на примете уже было потаенное местечко, а у меня — нет, — предположил Брэнсом. — Мне некуда было бежать. И я додумался лишь до Бэльстоуна. И я направился туда только из-за неспособности придумать что-то еще. — Он задумался и добавил: — Возможно, что я был даже сильнее напуган, нежели ты, вот ничего лучшего и не придумал.

— Сомневаюсь. Ты не относишься к тому типу людей, которых легко сбить с толку. Я думаю, что все-таки в твоем мозгу сохранилась та здоровая часть, которая с недоверием отнеслась к происходящему и уговорила тебя отправиться в Бэльстоун. В конце концов все люди разные. Они могут реагировать похоже, но все же с некоторыми различиями.

— Наверное.

— Но вернемся к моей проблеме, — продолжил Хендерсон. — Я займусь проверкой. А это означает, что Старине Эдди придется выручать меня в этом затруднительном положении, если он, конечно, захочет.

— А кто это — Старина Эдди?

— Тот тип, которому раньше принадлежал этот магазин. Он развернулся на полученные от меня денежки, укатил отдыхать, чего не мог себе позволить уже много лет. Вернулся дней десять назад, весело проведя время, насколько это возможно в семьдесят два года. И теперь бродит вокруг, как заблудившееся дитя. Не привык сидеть без дела. Пару раз даже намекал, что на него можно положиться, если нужна помощь. Наверное, так и придется сделать, коли я намерен заняться изучением собственного прошлого. Слишком много я вложил в этот магазин денег, доставшихся мне большим трудом, чтобы оставлять бизнес на неделю, а то и на две. Если Старина Эдди войдет в долю, я смогу поехать в…

Хендерсон смолк, а Брэнсом быстро сказал:

— Не говори. Я и знать не хочу.

— А я вот сейчас подумал, что это не так уж и важно в сложившихся обстоятельствах. Ты же сказал мне о Бэльстоуне.

— Да, потому, что, нигде подолгу не останавливаясь, я чувствовал себя спокойно. И я уже провел большую часть проверки, в то время как ты еше ничего не сделал. Тут есть разница. Пока ты удовлетворялся муками своей фантазии, ты был рад, что я не обладаю теми сведениями, с помощью которых могу загнать тебя в угол. Так что после моего отъезда не переживай из-за того, что слишком много наболтал. У тебя и так проблем хватает. Уж я-то знаю, сам испытал.

— Может быть, еше что-нибудь обсудим, — предложил уже расслабившийся Хендерсон.

— Ну если так хочешь, ответь мне на один вопрос.

— Какой?

— Предположим, ты все проверил и выяснил, что все происшедшее — иллюзия. И что тогда? Удовольствуешься чистой совестью и останешься в своем скобяном бизнесе? Или продашь его и вернешься на прежнюю работу?

— На том предприятии для меня места не найдется. К тому времени на моей должности будет уже новый человек. В любом случае им ни к чему типы, которые уходят с работы, когда им захочется, и возвращаются, когда им заблагорассудится.

— Как, разве тебя не уговаривали вернуться?

— В моем случае это выглядело не совсем так. Пара официальных лиц насели на меня, чтобы я выложил им причины моего ухода. Казалось, их интересует только это. Если бы они и хотели заставить меня вернуться, то затем только, чтобы и дальше надоедать со своими расспросами. — Хендерсон коротко вздохнул. — Я отбился от них. Им не удалось изменить моего решения. Вскоре после этого я переехал сюда, и с тех пор меня не беспокоили. А я принял решение, что если они еще раз пристанут ко мне, то в следующий раз я уеду за границу.

— Большинство так и сделали.

— Я знаю.

— Хотелось бы мне отыскать их и потолковать, — снова повторил Брэнсом. Он размышлял над тем, стоит ли говорить Хендерсону, что того уже вновь выследили и держат под наблюдением, но решил не усугублять ситуацию излишней тревогой. Поэтому он продолжил так: — В общем, чем ты займешься в будущем — дело твое. Однако, я думаю, нам все же следует поддерживать связь.

— Согласен.

— Что, если я буду тебе названивать сюда время от времени? Ну а если ты опять переедешь, то найди какой-нибудь способ сообщить, как вновь связаться с тобой. Мне бы хотелось узнать, чем закончится твоя проверка, да и тебе, наверное, будет небезынтересно услышать обо мне. Любой из нас может натолкнуться на нечто стоящее для нас обоих. Мы, психи, должны поддерживать друг друга, чтобы нас не заперли в психушку поодиночке.

— Полностью с тобой согласен. Звони мне в любое время. Я со своей стороны тут же позвоню тебе домой, если обнаружу что-либо стоящее. — Хендерсон бросил взгляд на часы: — Закругляемся?

— Я готов. — Брэнсом поднялся и, зевая, потянулся. — Завтра — полиция. Мне бы следовало обратиться к ним еще в Бэльстоуне, да храбрости не хватило. Может быть, ты меня вдохновил, я чувствую, что готов ко всему.

— Ты мне тоже дал немало, — сказал Хендерсон. — Так что обмен у нас получился вполне равноценный.

Утром Хендерсон собирался пойти на станцию и проводить гостя. Но Брэнсому эта идея не понравилась.

— Давай не будем попусту привлекать к себе внимание. Ты продолжай осуществлять руководство в магазине, а я выйду, как удовлетворенный покупатель.

Они обменялись рукопожатиями и расстались. Оказавшись на улице, Брэнсом огляделся, отыскивая взглядом наблюдателя со стороны Риардона. На глаза ему попался лишь какой-то неряшливо одетый бездельник, стоящий на углу. Этот тип проводил его пустым взглядом, когда он прошел мимо. Пройдя дальше, Брэнсом оглянулся. Тип по-прежнему топтался на углу и не собирался пускаться следом. То ли спустя рукава относился к своей работе, то ли был слишком опытным, чтобы засвечиваться.

В поезде Брэнсом старался держаться подальше от тех, кто казался ему подозрительным. В процессе поездки предполагалась пересадка с получасовым ожиданием. Этой паузой он и воспользовался, отыскав телефонную будку и позвонив в полицию Ханбери. Когда отозвался чей-то голос, Брэнсом попросил к телефону начальника. Голос проявил любопытство и с официальной ноткой потребовал разъяснений, на что Брэнсом пригрозил бросить трубку. Его тут же соединили с кабинетом начальника.