Из этого следует, что к вопросу переселенцев нужно подходить с умом, щипать по чуть-чуть. В тех местах избыток рабочей силы и нехватка земли уже ощущается, и небольшой отток снимает тамошним землевладельцам головную боль, куда деть и как приспособить к полезному труду лишних людей. Поток с запада на восток лишних безземельных молодых людей уже присутствует, как выяснилось в разговоре с атаманом Куреневки: почти весь его поселок – беглые холопы с польских земель. Так что мы лишь слегка усилим тенденцию.

Еще одной неочевидной проблемой было занять казаков чем-то в спокойные годы. Хотя проблема, скорее всего, надуманная. В этот исторический период безработица людям, владеющим оружием, не грозила. Да и не все из них так уж и рвались сложить свою голову. Если предложить альтернативу в виде руководства определенным участком работы с достойной оплатой труда, часть из них обязательно заинтересуется такой возможностью.

Размышляя над тем, что день грядущий нам готовит, расспрашивал купцов, кто из них имеет в частном владении достаточно большую ладью и готов отвезти на ней человек шестьдесят – семьдесят на один дневной переход ниже Черкасс. С трудом сторговавшись на тридцать серебряных монет с одним из купцов, дал ему еще денег на сто мешков зерна и на мой медный котел с крышкой и медную трубку, которую ему медник принесет. От себя лично попросил по двадцать мешков семян льна и конопли купить, а то осенью бумагу делать будет не из чего. За семена он с меня содрал чуть ли не вдвое от киевской цены. Дал ему попробовать своего ликеру. Он долго торговался, но согласился на стандартную цену в шестьдесят монет серебром за бочку. Денег собирался дать за пятнадцать бочек, еще пять просил в долг до осени. Я обещал подумать.

Посчитал оставшиеся деньги, и меня вдруг посетила мысль, как забавно устроена природа. Методы индустриализации этой местности инвариантны по отношению ко времени: в любой исторический период это возможно только с помощью алкоголя. Не будь у меня налажено производство ликера, моих награбленных денег уже бы катастрофически не хватало, чтобы осуществить все задуманное. Вот и думай, с чем это связано, – климат такой, менталитет или руководители ленивые, ничего другого придумать не могущие. Что касается лично меня – так я и пробовать не буду. От добра добра не ищут, хотя звучит последняя фраза в нашем контексте, конечно, двусмысленно.

На следующий день мы уже вместе с Илларом пошли на встречу с местным атаманом. Немного поторговавшись, Иллар выторговал у него стандартную киевскую плату – чешуйка за день работы плюс наши харчи. Обсудив вопросы питания, мы авансировали атаману деньги прикупить пару бочонков соленого сала и постного масла, казаны в достаточном количестве у них были. Договорились, что приедет семьдесят человек, кое-какой инструмент у них будет свой, шатров у них не было, но атаман сказал, чтобы мы не переживали: они быстро поставят большие шалаши с небольшим очагом внутри и так могут жить до зимы. Выплывут они через неделю после половодья, до Черкасс дня за три дойдут, там пристанут к причалу, возьмут на борт проводника, а мы их уже встретим в устье нашей речушки, с лодками. Там перегрузимся – часть на лодках, а часть пеша, – через Холодный Яр приведем на место будущей крепости.

Все было оговорено, и мы с Илларом пошли на базар – он пошел дальше злить местных оружейников, которых хорошо знал, так как в течение многих лет продавал им добычу. А они были вынуждены терпеть: на перекупке трофеев они зарабатывали не меньше, чем на своих поделках.

А я ухаживал за Марией. Ухаживать за девушками легко: нужно за ними ходить по базару, носить то, что они купили, слушать, что они вам поют, как птички, и делать им подарки. И любить их надо – некоторые из них это очень хорошо чувствуют и не выносят фальши.

На следующее утро мы с двумя новыми столярами возвращались домой. Солнышко пригревало, мы спешили успеть, пока прочный лед. Хотя возов у нас не было, но хотелось еще вернуться по короткому пути. Через неделю первое марта, Новый год, большой праздник. Пришла весна. Будем надеяться, что мы к ней хорошо подготовились, а то у меня от простого перечисления того, что нужно сделать, портилось настроение. Но весеннее солнышко – настоящий кудесник, в его теплых лучах все оживает, и человек верит: как-то оно будет, Бог добр.

Ехали мы обратно в том же прогулочном темпе, но за три дня до Черкасс добрались. Еще по дороге я понял, что в моей подготовке к весне существует несколько крупных прорех. Наверняка по ходу дела еще найдется много мелких, но крупные следовало залатать немедленно. Первая называлась «транспорт». Приедет семьдесят человек, а транспортных средств никаких. Пришлось по дороге скупать все доступные к продаже возы. Но только возле самих Черкасс мне повезло. Встретили купца, возвращающегося порожняком. Окружив его пустой обоз нашей внушительной компанией, убедительно попросили продать нам пустые ненужные возы вместе с волами. Впрочем, он особо и не сопротивлялся, продав нам свои возы по цене новых.

В это время, да и еще спустя столетия, волы наравне с лошадьми использовались как в извозе, так и в сельском хозяйстве. Конь был более быстрым, умным, но, с другой стороны, более дорогим в содержании и менее мощным животным. Вол соответственно являлся медленным, но мощным средством. Да и корма переваривал такие, от которых конь давно копыта бы отбросил. Соответственно использовали коня и вола по-разному. Тяжелые грузы перевозились исключительно волами. Волы использовались при обработке целинных и тяжелых земель. Но если важна была скорость, то выбор падал на коня. Ведь скорость передвижения обоза с волами в два раза меньше, чем с лошадьми. В сельском хозяйстве уже поднятую землю конь обрабатывал в два раза быстрее, чем флегматичный и неторопливый вол.

Став счастливым обладателем семи возов, усадил девушек ими править, что они с удовольствием сделали. Труситься раскоряченной в седле, может, поначалу и приятно, но быстро надоедает, поэтому все женщины пересели на привычный облучок. Да и болтать по дороге друг с другом так намного удобнее, чем из седла. Сам тоже пересел – лошадь пришлось к возу привязать: возниц не хватало. В Черкассах переночевали, а с утра все меня бросили с моим обозом и ускакали домой. Мне с волами туда придется еще двое суток добираться. В лучшем случае.

Утром загрузил возы сеном: все его с запасом готовили, так что нашлось много желающих избавиться от излишков. Весна на носу, кому в такую пору лишнее сено нужно. Покупал у тех, кто соглашался за дополнительных три медяка и с моими харчами перегнать возы ко мне в село. Ночевали в тепле, в одном из многочисленных хуторов, расположенных по ходу маршрута.

Неспешная поступь волов, которым совершенно по барабану, тянет он груженый воз или пустой, способствовала дальнейшим размышлениям над мелочами, от которых зависел успех запланированных работ. Вторая нерешенная проблема, которая выяснилась в результате размышлений, – это рабочие емкости для переноса сыпучих материалов. На двоих нужна одна большая и крепкая корзина. Вряд ли у работников корзины будут с собой, поэтому нужно озаботиться их производством и наменять в селе готовых корзин на хмельной мед либо монеты. Пусть односельчане порадуются неожиданному заработку и новых корзин наплетут.

Приехав домой, застал полную идиллию. Батя был в восторге от новой методики, которую они уже успели с Николаем опробовать, и цементировал теперь все подряд. Распихав волов и сено по селу, скупив все наличные корзины, посчитал подготовку к весне законченной и занялся проверкой результатов новой методики улучшения железоскобяных изделий. Разница в сравнении со старыми изделиями чувствовалась. Я заставил батю зацементировать по этой методе кромки у всех лопат, выкованных по моему заказу.

Это единственное светлое пятно в марте. Начало весны было дождливым, все развезло, делать было категорически нечего. Все радовались, что озимые хорошо перезимовали и дождик им мартовский в самый раз, – значит, урожай почти в кармане, а яровые и до мая сеять можно, время есть. Лишь бы заморозков майских не было…