Это подскакавший Эркин поймал конец плети и, намотав на кулак, рванул к себе. Они оказались вплотную лицом к лицу.

— Никогда не шутите этим, — медленно и очень спокойно, разделяя слова паузами, сказал Эркин. — Не надо, сэр.

Он стряхнул плеть с кулака и поскакал вдоль стада, свистя и звучно шлёпая лассо по земле. Андрей уже заворачивал головку стада к пастбищу у границы. Фредди растерянно посмотрел на зажатую в кулаке рукоятку и медленно разжал пальцы.

Когда они загнали стадо на пастбище и дали бычкам разбрестись, Фредди подъехал к ним. Эркин жадно глотал из фляги привезённый Андреем кофе. Андрей уже напился и жевал лепёшку. Когда Фредди оказался рядом, он протянул ему тряпку с лепёшкой и отобрал флягу у Эркина.

— Другим оставь, дорвался.

Фредди взял флягу и лепёшку, глотнул и сплюнул, выругавшись.

— Тьфу, гадость какая.

— Настоящее кончилось, — развёл руками Андрей, — рабского заварил.

— Гадость, конечно, — согласился Эркин. — Завтра ягод, что ли, заварим.

Фредди встретился с ним глазами и понял: говорить о случившемся нечего. Сказано, понято, и всё. И Фредди заговорил о другом.

— Ну, как там?

— А! — Эркин оторвал от лепёшки кусок и, нагнувшись, сунул его Принцу. — Побили языки об зубы. Жрать нечего, работы нет. Так что решили ехать. Русские дают землю и разрешат жить, как они хотят.

— И они поверили? — хмыкнул Андрей.

— Ещё раз стрельнут, и они скажут, что сами всё придумали, — засмеялся Эркин.

— Когда русские приедут? — спросил Фредди.

— Через неделю.

— От дня приезда? Тогда через пять дней, — Фредди задумчиво пожевал губу. — Сгоняю-ка я завтра к Джонатану. Может, — он усмехнулся, — может, ещё кофе привезу. Настоящего.

— Дорогая же штука, — покрутил головой Андрей. — А мы её за неделю…

— Ладно, — засмеялся Фредди. — Дня два меня не будет. Если что…

— Никто не полезет, сэр, — Эркин доел лепёшку и вытер руки о гриву Принца.

Фредди покачал головой.

— Я не о том. Если что, рвите отсюда. Если русские раньше появятся. Второй раз не подставляйтесь.

— Ясно, — кивнул Андрей.

— Гнаться за вами они не будут. Думаю так. — Фредди говорил медленно, будто читал неразборчивый текст. — Если что… всё бросайте, парни.

— И стадо, сэр? — усмехнулся Эркин.

— Не дури. Сам всё понимаешь.

— Понимаю, — кивнул Эркин и быстро переглянулся с Андреем. — Всё будет в порядке, сэр.

Они разъехались, собирая стадо.

Над Джексонвиллем гремели грозы. Дни шли ровно и незаметно. Острая тоска по Эркину стала глуше и словно ушла куда-то вглубь. И Алиса уже почти не спрашивала о нём. За эти два дня, что она была переводчицей, ей очень хорошо заплатили, и Женя купила, наконец, то, о чём давно мечтала. Большой глянцевый каталог «1000 мелочей. Всё для всех». Женская, детская, мужская одежда. На все случаи жизни. И главное — с выкройками! Когда он вернётся, она измерит его, подберёт выкройку и сможет ему шить. А то в магазины для белых ему и заглянуть нельзя, а для цветных такая гадость… достаточно посмотреть на попадающихся на глаза цветных. Ткань же купить она может свободно, это не вызовет подозрений. А пока что она купила обрезки кожи и войлока и сшила тапочки. Себе, Алисе и ему. Размер она взяла с его кроссовок, и, вроде, они получились слишком большими. Но большие — не маленькие, а шлёпанцы без задников.

Время от времени заглядывала «на чашечку» Рози. Мило болтали ни о чём. И всё, как и раньше. День лучше, день хуже. Но жить можно. Сторм куда-то исчез. Появился на эти два дня и исчез. Ну и бог с ним. У него свои дела, у неё свои.

Женя сидела у окна и шила. Алиса играла во дворе. Платье получалось вполне миленьким. Очень удачная модель. А эти складочки на талии можно будет потом выпустить, Алиса же растёт. И ткань хорошая.

Женя с детства любила шить. Как мама. Мама тоже шила. И ей, и себе, и папе. Папа шутил, что мамины рубашки лучше покупных: в жару прохладные, а в холод тёплые. А мама смеялась. Странно, но она совсем не помнит, чтобы мама с папой когда-нибудь ссорились. Наверное, просто не помнит. Ведь не может быть так, чтобы совсем без ссор.

Она подняла голову и увидела, что небо потемнело. Надо Алису позвать. Опять гроза идёт. Женя отложила шитьё и вышла на лестницу, но Алиса уже сама поднималась, волоча Спотти и Тедди.

— Вот, мама, держи. Там гроза будет. Я сейчас.

Алиса сунула ей в руки своих зверей и побежала вниз за Линдой и Мисс Рози. Днём Алиса грозы не боялась. Нет, она и визжала при каждом ударе грома, и лезла к Жене на руки, но это так… показ страха. Ночью — другое дело.

Когда Алиса поднялась наверх, Женя закрыла двери. Всё равно уже вечер, пока гроза окончится, будет уже совсем поздно. И шитьё надо убирать. Алиса в грозу шить не даст. Женя закрыла окна, задёрнула новенькие — Эркин приедет, вот удивится — цветные шторы. Очень удобная ткань. И плотная, и узорчатая. Она специально купила побольше, и сшила широкие, чтобы закрывали окна без щелей.

— Мам, а зачем ты всё закрываешь?

— Чтобы молния не залетела.

— Да-а? — удивилась Алиса. — А зачем?

— Что зачем?

— Зачем ей залетать?

Женя рассмеялась.

— На тебя посмотреть.

— Ну, мам, я серьёзно.

— Я тоже. Не знаю, Алиса, но моя мама так делала. Твоя бабушка.

— Ага, — Алиса быстро запихала Спотти под табуретку и усадила наверху Тедди, Линду и Мисс Рози. — А ты мне расскажешь, как ты была маленькой?

— Потом, — Женя посмотрела на часы. — Ужинать уже пора.

— Потом, — согласилась Алиса, но по её тону было ясно, что она не отступится.

Гроза началась, когда они сели за стол. Одновременно визжать, прятаться и есть было сложно. И Алиса решила сначала поесть, а уже потом побояться.

— Мам, я потом побоюсь, ладно?

— Ладно, — засмеялась Женя.

За шумом дождя и раскатами грома Женя не сразу расслышала стук в дверь. И не так испугалась, как удивилась. Кто это может быть и зачем? Она встала и пошла вниз.

— Кто там?

— Добрый вечер, фройляйн Женни.

— Боже мой, Гуго? Вы? — господи, как удачно, что она теперь носит дома платье, а не халатик.

Женя торопливо открыла дверь. Да, Гуго, мокрый насквозь и… с букетом цветов.

— Это вам, фройляйн Женни. Я случайно шёл мимо… — он запнулся и покраснел.

— Всё ясно, — засмеялась Женя, принимая букет. — Большое спасибо, Гуго, поднимайтесь.

— Фройляйн Женни, простите, что я так неожиданно…

— Всё потом, Гуго. Давайте шляпу, я её повешу сушиться. Сейчас выпьете горячего чаю.

— С удовольствием, фройляйн Женни, простите, я доставляю вам столько беспокойства.

— Ничего-ничего. Возьмите полотенце.

Когда он вошёл в комнату, Алиса окатила гостя настороженным и не слишком дружелюбным взглядом. Такой хороший вечер грозил перерасти в очередных «гостей», когда надо быть хорошей девочкой, молчать, не лезть, не приставать… Но и Гуго, казалось, был удивлён увиденным.

— Моя дочь, Элис, — сказала Женя.

Алиса нехотя вылезла из-за стола и сделала книксен. Гуго как-то растерянно кивнул ей.

— Садитесь, Гуго.

Женя быстро убрала остатки ужина и накрыла к чаю. Цветы она поставила в вазочку и водрузила на стол.

— У вас превосходный чай, фройляйн Женни.

— Вам нравится? Я думала, вам больше по душе кофе.

— Хороший чай намного превосходит плохой кофе. Хорошего кофе нет с начала войны, а ваш чай великолепен.

— Спасибо. Берите печенье.

— Благодарю. М-м, великолепно. Разумеется, это не покупное.

— Да, я сама пекла.

— Вы удивительны, фройляйн Женни.

Алиса допила чай, поблагодарила и вылезла из-за стола.

— Очень мила, — заметил Гуго. — Сколько ей?

— Пять лет.

— Очень, очень мила. Трудно даже поверить, фройляйн Женни, что у вас такая большая дочь. — Гуго обвёл взглядом комнату, задержался на лампе. — У вас нет электричества?

— Нет, — Женя весело смотрела на него. — Ни водопровода, ни электричества, ни канализации. Топим дровами, вода в колонке во дворе.