— Бредли! Привет!

— О! Привет, Джерри! Рад тебя видеть.

Радушие, с которым Джонатан приветствовал плотного, и от того кажущегося коренастым высокого мужчину со звездой шерифа на груди, было вполне искренним.

— По стаканчику, Бредли?

— Кто ж от такого отказывается, — улыбнулся Джонатан.

— Идёт. И зови своего ковбоя, хватит ему у коновязи пыль глотать.

— Фредди, — Джонатан призывно махнул рукой.

Фредди, куривший у коновязи, не спеша, чуть вразвалку подошёл к ним. Поздоровался с шерифом молчаливым кивком.

— Самое время по глоточку, парни. Вперёд!

Втроём они вошли в салун и заняли угловой столик. Вертлявый тёмнокожий подросток метнулся было к ним, но тут же исчез: шерифа решил обслужить хозяин.

— Как обычно, Джерри?

— Ты ещё спрашиваешь, старина! — громыхнул Джерри. — Пыль, сушь. Для начала промочим горло.

Промочив горло мощным глотком неразбавленного виски, Джерри приветствовал ещё пару знакомых и приготовился начать разговор. Джонатан решил помочь.

— Как дела, Джерри?

— Кипят и булькают, Бредли. Такого бардака давно не было. Трупов навалом, а большой перегон ещё не начался. А тут ещё русские, — Джерри вздохнул и глотнул, явно ожидая вопроса.

Джонатан подыграл.

— И чего русские?

— Лезут во все дырки, задают идиотские вопросы и добавляют работы.

— Они победители, — сочувственно вздохнул Джонатан.

— Ну, и пусть радуются! А я тут при чём?! Ну, с какой стати, если один черномазый прирезал другого черномазого, мне влезать в это? Одним черномазым меньше, и слава богу! Но им же до всего, и нет ли тут расизма, видите ли?! После Дня Империи совсем озверели!

— Ну, так и пошумели на День Империи, — улыбнулся Джонатан.

— А ну их и с Днём, и с Империей! — Джерри замысловато выругался. — А вот возьми твоё дело, это что такое?

— У меня есть дело? — удивился Джонатан.

— Ну, не совсем твоё, конечно, но тебя касается. Касалось. И не только тебя.

— Ну, зацепил, — засмеялся Джонатан. — Давай, Джерри, не томи.

Фредди равнодушно курил, безучастно разглядывая плывущий к потолку сигаретный дым.

— Слушай, конечно. Тебя касалось, так слушай. Заявляется сюда, когда, недели так две, а может, и больше прошло, этакий столичный прыщ под ковбоя и начинает шебаршиться. Я его беру за манишку и прошу объяснить, что ему у нас надо. Он виляет и вкручивает мне, что интересуется скотом. Ищет работу. При стаде на перегон. А из него ковбой, как из меня монах.

Джерри гулко захохотал. Джонатан его поддержал, и даже Фредди молча улыбнулся шутке. Нрав Джерри и его подвиги по части выпивки, женщин и стрельбы были хорошо известны всей округе. Ободрённый пониманием, Джерри продолжил.

— Ну, я поржал, но работа — святое дело, и если человек хочет честно работать, я всегда ему помогу. Я ему и назвал Майера, Перкинса, Стаута, ну, кто у нас держит стада на откорме, ну, и тебя, конечно.

— Резонно, — кивнул Джонатан.

— Он поблагодарил, — Джерри подмигнул Джонатану, — и исчез. Как я понимаю, то ли нанялся к кому из вас, то ли дальше подался место искать. Я и думать о нём забыл. И тут появляется русский, Ник, а фамилию я и под пулей не выговорю. Он ещё с индейцами по резервациям ездил, уговаривал переселяться. Видел, наверное. А не видел, так ничего не потерял. Так вот, — Джерри со вкусом отхлебнул, — показывает он мне фотографию этого типа и берёт меня вот так, — Джерри потряс крепко сжатым кулаком и выругался. — Не видел ли я такого, и где он теперь. А на фотографии тип этот в таком виде… — Джерри понизил голос, но тут же махнул рукой. — А ни хрена, всё равно, уже все увидели. Он мне оставил фотографию. Для опознания. Смотрите.

Джонатан взял стандартную розыскную карточку. Нэтти на снимке был в форме охранной службы. Снимали его, похоже, года два назад, уже с майорскими нашивками. Нэтти на снимке победно улыбался. Джонатан пожал плечами и отдал карточку Фредди. Тот скользнул по ней равнодушным взглядом и вернул шерифу.

— Русские у него на хвосте висели, а он улепётывал, — Джерри спрятал карточку. — Так что, если он у тебя появится, отшивай сразу. С русскими лучше не связываться. У парня свои проблемы, и нам они ни к чему.

— Резонно, — Джонатан дал хозяину сигнал повтора.

— Ну, от русского я отбрыкался, — Джерри довольно хохотнул при виде очередной порции неразбавленного. — Но решил проверить, и если он где осел, гнать его к чёртовой матери. Мне ещё этой комиссии по трудоустройству цветных вот так, — он чиркнул себя ребром ладони по горлу, — хватает. Поделили мы с Доном имения и рванули. Нет его, подлеца, нигде.

— Думаешь, дальше рванул? — спросил Джонатан.

— А мне о нём ещё думать?! — рявкнул Джерри.

— Ну, как тебе мои бычки? — уже более заинтересованно спросил Джонатан. — Я с фризами впервые связался.

— У тебя Дон был, он мне рассказывал, я под стол лез. Пусть тебе сам расскажет, — ухмыльнулся Джерри. — Обхохочешься.

— Ладно, — согласился Джонатан. — Послушаю Дона.

Джерри кивнул и припал к стакану, оглядывая поверх него зал салуна совершенно трезвыми глазами. Поставил стакан и расплылся в улыбке.

— О! Вот и Дон. Эй, Дон, сюда!

Высокий белокурый парень в ковбойском костюме со звездой помощника шерифа подошёл к ним со своим стаканом и сделал общий приветственный жест. Фредди равнодушно-вежливо кивнул, а Джонатан улыбнулся.

— Садись, Дон, — Джерри ухмылялся с явным предвкушением, — и расскажи Бредли о его бычках. Он о них волнуется, — и, не сдержавшись, захохотал.

— Бычки отличные, — Дон сел за стол и улыбнулся. — Фризы?

— Да, — кивнул Джонатан, — решил попробовать.

— Очень даже не плохо получается. Надо будет и мне подумать о таких.

— Ты о пастухах скажи, — вмешался Джерри.

Дон улыбнулся и сел поудобнее.

— Бычки у тебя отличные, — начал он тоном опытного рассказчика, — но пастухи…

— А что? — встревожился Джонатан. — Опять пьяные были?

— Если они такие трезвыми, — засмеялся Дон, — то к спиртному их и подпускать нельзя. Где ты таких болванов откопал, Бредли? Что один, что другой. У любого бычка ума больше, чем у них двоих вместе взятых. Индеец у тебя, конечно… нет слов… Я всегда знал, что индейцы умом не блещут, но такого… Любой вопрос по пять раз повторяешь, а он только глаза на тебя лупит и даже не мычит. Дал ему карточку, так он её вертел, вертел, а потом так убеждённо говорит: «Нее, человек не плоский, я знаю, сэр».

Джонатан хохотал с таким удовольствием, что на них стали оглядываться от других столов. Фредди молча улыбался, покачивая головой.

— То есть, дурак он невероятный. Ни дня недели, ни числа, ни года не знает. Да, битый час я с ним выяснял, что когда было, не появлялся ли кто у стада на этой неделе, и знаешь, что выяснил? — Дон сделал интригующую паузу. — Неделя — это день, в который привозят жратву.

Джерри заржал, перекрыв гул салуна. Вокруг стали собираться слушатели.

— Словом, — продолжал Дон, — я не выдержал, замахнулся. Он, стервец, как сиганёт от меня к бычкам. И встал в серёдку. Я по краю вокруг, а он от меня. Ловок, конечно, парень, — одобрительно улыбнулся Дон, — и стадо у него в порядке. Бычки его знают, а на меня, гляжу, рога выставляют. Вымахали они у тебя, Бредли, как надо, и он среди них сигает, не угонишься. Словом, я плюнул и, чтоб стадо не сорвать, отъехал. Он стоит, на бычка опёрся, и вот они вдвоём на меня лупятся. Только у бычка морда посмышлёнее, конечно. Выходи, говорю. Я спешился, плеть отстегнул, положил, на три шага отошёл и сел, — Дон, сохраняя серьёзное выражение, обвёл круг хохочущих слушателей смеющимися глазами. — Тогда он вышел, встал, как положено. Видно, школили его как следует. И стал я у него выяснять, кто был у стада, а кто при стаде. То есть для него это вещи разные. При стаде их двое, а у стада никого не было. А когда не было? Ну, тут мы в грозах запутались. Дней он не знает, так до грозы или после грозы… — слушатели хохотали, заглушая рассказчика. — Тут прискакал ему на смену второй, белый. Кстати, вот кого позором расы можно и нужно считать, а не… ладно, словом болван оказался похлеще этого. Ну, индеец ни времени, ни места определить не может, говорит так, что понимаешь его с трудом, только что сэра умеет выговаривать. Но белый-то хоть что-то соображать должен! Плюнул я на индейца, отправил его… куда хотелось.