Во все это было трудно поверить.

– Вы чересчур добры.

Он взял ее руку в свои.

– Вы еще узнаете, что я… – он не закончил предложение так, как хотел его закончить («Я должен действовать осторожно, – подумал он. – Не торопясь. Иначе я ее спугну».), – что я могу быть очень хорошим другом.

– Вы и так очень хороший друг.

Демирис улыбнулся: «Подожди же».

Еще через два часа Константин Демирис помог Кэтрин сесть на заднее сиденье «роллс-ройса», который должен был доставить ее в аэропорт.

– Всего хорошего в Лондоне, – сказал он. – Я вам позвоню.

Через пять минут после ее отъезда Константин Демирис разговаривал с Лондоном по телефону:

– Она уже в пути.

Самолет должен был отправиться из аэропорта Элленикон в девять часов утра. Это был «хоукер сиддели», и, к удивлению Кэтрин, она была единственным пассажиром. Летчик, грек средних лет с приятным лицом, которого звали Пантелис, убедился, что Кэтрин надежно привязана и что ей удобно.

– Взлетаем через несколько минут, – сказал он.

– Спасибо.

Кэтрин проследила, как он прошел в кабину, где его ждал второй пилот, и сердце ее забилось быстрее. «На этом самолете летал Ларри. Может быть, Ноэль Пейдж сидела в том же кресле?» Внезапно Кэтрин показалось, что она сейчас потеряет сознание. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. «Все кончено, – подумала она. – Демирис прав. Все это в прошлом, и ничего нельзя изменить».

Она услышала рев двигателей и открыла глаза. Самолет набирал высоту, направляясь в Лондон. «Как часто Ларри туда летал? Ларри…» Она была потрясена тем смешанным чувством, которое вызывало в ней его имя. И воспоминаниями. Прекрасными и ужасными.

Шел 1940 год. Через год Америка вступит в войну. Она только что окончила Северо-Западный университет и из Чикаго перебралась в Вашингтон, где начала работать.

Как-то соседка по комнате сообщила: «Знаешь, я слышала, что есть работа, которая может тебя заинтересовать. Одна девушка сказала, что она увольняется, хочет вернуться в Техас. Она работает у Билла Фрейзера. Он занимается связями с общественностью в госдепартаменте. Я вчера только об этом услышала, так что, если ты туда сразу пойдешь, ты опередишь других девушек».

Кэтрин немедленно помчалась туда и обнаружила в приемной у Фрейзера десятки претенденток на эту должность. «У меня нет ни малейшего шанса», – подумала она. В этот момент дверь кабинета открылась и на пороге возник Уильям Фрейзер, высокий, симпатичный блондин с копной вьющихся волос, тронутых сединой на висках, пронзительными синими глазами и довольно массивной челюстью. Он обратился к секретарше:

– Мне нужен экземпляр «Лайф». Номер трех- или четырехнедельной давности. С портретом Сталина на обложке.

– Я закажу, мистер Фрейзер, – ответила секретарша.

– Салли, я сейчас говорю по телефону с сенатором Борахом и хочу прочитать ему абзац из этого номера. Так что в твоем распоряжении две минуты. – Он вернулся в кабинет и закрыл за собой дверь.

Претендентки посмотрели друг на друга и пожали плечами. Кэтрин стояла и напряженно думала. Потом повернулась и выскочила из офиса, успев услышать, как одна из женщин сказала: «Превосходно. Одной меньше».

Через три минуты Кэтрин вернулась с экземпляром старого «Лайф» с портретом Сталина на обложке и отдала его секретарше. Через пять минут Кэтрин пригласили в кабинет мистера Фрейзера.

– Салли сказала, вы принесли номер «Лайф»?

– Да, сэр.

– Не думаю, чтобы у вас случайно оказался в сумке номер журнала трехнедельной давности.

– Нет, сэр.

– Как же вы умудрились так быстро его найти?

– Пошла в парикмахерскую. В парикмахерских и еще у зубных врачей в приемных всегда лежат старые журналы.

– Вы всегда так хорошо соображаете?

– Нет, сэр.

– Ничего, мы это выясним, – сказал Уильям Фрейзер.

Так она нашла работу.

Кэтрин нравилось работать у Фрейзера. Он был богатым и общительным холостяком, который, казалось, знал всех в Вашингтоне. Журнал «Тайм» назвал его «самым завидным холостяком года».

За шесть месяцев работы у Уильяма Фрейзера у них сложились теплые дружеские отношения, вскоре переросшие в любовь. Когда он привел Кэтрин к себе в спальню, она сказала:

– Мне нужно кое-что тебе сказать. Я – девственница.

Фрейзер в изумлении покачал головой:

– Невероятно. Это же надо, связаться с единственной девственницей в Вашингтоне!

Однажды Уильям Фрейзер сказал ей:

– Нас попросили проследить за съемками фильма о наборе в ВВС, что снимается в Голливуде. Займись этим, пока я смотаюсь в Лондон.

– Я? Билл, я даже пленку в фотоаппарат вставить не умею. Что я понимаю в съемках учебного фильма?

Фрейзер усмехнулся:

– Не меньше других. Не волнуйся. У них есть директор, его зовут Аллан Бенджамин. Они там собираются актеров снимать.

– Почему?

– Наверное, им кажется, что солдаты недостаточно убедительны в роли солдат.

– Действительно, похоже на армию.

И Кэтрин вылетела в Голливуд, чтобы руководить съемками учебного фильма.

Съемочная площадка была забита массовкой. Военная форма на многих плохо сидела.

– Извините, – обратилась Кэтрин к проходящему мимо человеку. – Где мне найти мистера Аллана Бенджамина?

– Маленького капрала? – Он показал рукой: – Вон он.

Кэтрин повернулась и увидела невысокого, хрупкого человека в военной форме с нашивками капрала. Он орал на человека в форме генерала.

– Насрать мне на то, что сказал директор. У меня до хрена генералов. Мне рядовые нужны. – Он в отчаянии воздел руки к небу. – Все хотят быть начальниками, никто не хочет быть индейцем.

– Извините, – вмешалась Кэтрин. – Я – Кэтрин Александер.

– Слава Богу! – воскликнул маленький человек. – Беритесь за дело. Я вообще не знаю, что здесь делаю. Я редактировал коммерческий мебельный журнал в Диаборне за 35 тысяч долларов в год, когда меня забрали в войска связи и послали писать сценарии учебных фильмов. Что я понимаю в режиссуре? Так что делайте что хотите. – Он повернулся и поспешил к выходу, оставив Кэтрин в одиночестве.

К ней подошел худой седой мужчина в свитере и насмешливо улыбнулся:

– Помощь не требуется?

– Требуется чудо, – ответила Кэтрин. – Я тут главная, но не имею представления, что от меня требуется.

Он усмехнулся:

– Добро пожаловать в Голливуд. Я – Том О'Брайн, помощник режиссера.

– Считаете, здесь можно что-то сделать?

Она заметила, что он едва сдержал улыбку.

– Можно попытаться. Я сделал шесть картин с Вилли Уайлером. Все не так плохо, как кажется. Просто требуется организующее начало. А так, сценарий есть, декорации построены.

Кэтрин оглядела съемочную площадку:

– На некоторых форма сидит ужасно. Давайте попытаемся что-то поправить.

О'Брайн одобрительно кивнул:

– Правильно.

Кэтрин и О'Брайн подошли к членам массовки. Гвалт на огромной съемочной площадке стоял оглушительный.

– Потише, парни, – крикнул О'Брайн. – Знакомьтесь, это мисс Александер. Она здесь будет за главную.

– Пожалуйста, – сказала Кэтрин, – постройтесь, чтобы можно было на вас посмотреть.

О'Брайн кое-как построил массовку. Кэтрин услышала смех и голоса и в раздражении повернулась. Один из мужчин в форме, стоящий с краю, не обращая на нее никакого внимания, болтал с хихикающими девицами, ловившими каждое его слово. Поведение мужчины разозлило Кэтрин.

– Извините, не желаете ли присоединиться к остальным?

Он повернулся и лениво спросил:

– Вы ко мне обращаетесь?

– Да. Нам хотелось бы начать работать.

Он был потрясающе хорош собой – высокого роста, стройный, с иссиня-черными волосами и бешеными темными глазами. Форма сидела на нем как влитая. На плечах виднелись капитанские нашивки, а грудь украшало яркое разноцветье лент. Кэтрин не могла отвести от них взгляда.