Ее прозвали Робокотом.

«Робокот» Большой – это, конечно же, насмешка. В ней и впрямь есть что-то кошачье: исхудавшее лицо и блестящие зеленые глаза.

– Алло?

Большая – опять. У нее свободный вечер, и она, должно быть, сильно скучает.

– Ты уверена насчет фильма? Никто не хочет со мной идти. Что за дерьмо, всем этим кретинам нравятся только комедии.

– Спасибо, нет. Я уверена.

– Малышка, тебе надо посмотреть, что творится в мире. Ты и в самом деле слишком наивна, а это плохо для ума. В следующий раз пойдешь со мной. По-хорошему или силком.

Она пытается ощупать свою грудь, но вдруг стесняется и надевает футболку. Ее груди такие крошечные – будто два паучьих укуса. Она все еще задается вопросом, не из-за гипса ли это.

Обложившись подушками, она ждет прихода воспоминаний; но тщетно. Только голос сестры звучит в ее ушах, как сломанная сирена:

– Кончай свое кино, вынь пальцы из задницы и нацепи улыбку!

Она глотает три таблетки снотворного.

Когда она просыпается, заря проникает через зазор между штор и, вычертив прямую линию, заставляет плясать пылинки в лучах, делая их такими четкими, что они сами кажутся какой-то завесой. Она терпеть не может пыль, но из постели это выглядит очень красиво. Она не успевает подумать о непоследовательности собственных мыслей: ее волосы совершенно спутанны, должно быть, она много металась во сне. Она резко садится, потому что вспоминает свой кошмар – отвратительную тварь, сплошь из когтей и желтоватого чешуйчатого рогового панциря, покрывающего все тело.

Она морщится. Встает. Заправляет постель.

Завязывает пластиковый мешок.

Поперек холла перед мусорными бачками лежит какой-то молодой человек. Она не знает, что делать. Надо бы перешагнуть через него, но ей не хватает духа, и она продолжает стоять как дура со своим пластиковым мешком. Задержав дыхание, она наклоняется к нему. На его челюстях в свете зари мерцает голубоватая тень. Свернувшееся клубком тело втиснуто в спальный мешок из камуфляжной ткани. Рот равномерно дышит; это ее немного успокаивает, потому что она думает о бездомных. Стоит ей только заметить лежащего к ней спиной бомжа, у входа в подъезд или на общественной скамейке, ее охватывает ужасный испуг – а вдруг он уже не дышит? Конечно, она не осмеливается к нему прикоснуться, чтобы проверить, но потом мысль о его возможной смерти становится таким наваждением, что она может часами кружить по кварталу в надежде снова увидеть его наконец живым.

Рядом с парнем лежит грязный рюкзак, а к груди он прижимает кожаный футляр довольно странной формы; ей очень хотелось бы знать, что там такое.

Ладно, придется зайти попозже. Она поворачивается.

– Эй…

Она застывает и перестает дышать – но ее последний выдох все еще кажется ей осязаемым, кристаллизовавшимся в воздухе как призрачный сугроб.

– Мадемуазель?

За ее спиной синтетические поскрипывания спального мешка.

– Эй! Я не хотел вас напугать!

Она оборачивается: парень уже на ногах. Он высокий, слишком высокий и худенький, выглядит совсем молодо, у него плохо подстриженные темные волосы, кудрявые и взъерошенные. Она застывает в дверном проеме. Парень морщит лоб, пытается разглядеть ее в полумраке холла.

– Все в порядке?

Она сразу понимает, что это не обычное «все в порядке?» – вопрос требует настоящего ответа. Тогда она овладевает собой – такое случается довольно редко.

– Да. Спасибо, все в порядке.

– Я не рассчитывал здесь оставаться. Проблема с ключами, а тут еще этот проклятый дождь…

При этих словах он наклоняется и собирает свои вещи; чему-то смеется, качая головой.

– Вообще-то я мог бы заснуть где угодно. Из-за разницы во времени, понимаете?

Она совсем не понимает и боком, по-крабьи, отступает к лестнице. На нем полосатый черно-белый свитер, джинсы цвета индиго, горные ботинки из темно-синего нубука. Он нескладный, угловатый и еще выше ее. Она неожиданно думает: а не накладывали ли и ему когда-нибудь гипс на туловище? Он натягивает парку, которая служила ему подушкой, резким движением взваливает рюкзак на правое плечо, а потом, словно поменяв тело, осторожно вешает футляр на левое – и тут ей вдруг захотелось стать этим футляром! Нелепое, несуразное желание, полоснувшее ее врасплох, словно неточеным лезвием, но да, в этот миг я больше всего на свете хотела бы стать этим футляром. Мысль кажется такой странной, что немного оглушает. Парень входит в лучистое утро, которое проникает через приоткрытую дверь. У него серые, очень светлые глаза, словно черный цвет застирали до того, что он совсем обесцветился – глаза цвета Маминого рабочего халата, а еще матовая кожа – солнечная, терракотовая. Он останавливается рядом.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.