Литмир - Электронная Библиотека

— Кончать его надо, — проворчал партизан в немецкой шинели. — Дать ему девять граммов и точка! — Он оттянул курок затвора карабина и вопросительно поглядел на командира.

Но тот не торопился. Неизвестный — это «язык». И, видимо, ценный. Он должен быть доставлен в штаб отряда. А там уже решат…

3

Однако наблюдавшие за Керимовым партизаны были вскоре озадачены. Неизвестный повёл себя странно. Он взобрался зачем-то на дерево, затаился и стал изучать шоссе.

Неуловимые (с иллюстрациями) - pic_7.png

А на дороге происходило много интересного. По ней проходили искорёженные танки и самоходки, буксируемые тягачами. Их обгоняли санитарные и грузовые машины с ранеными.

Вот с востока показался открытый белый автомобиль. «Штеер», — тотчас же определил Аскер, уже не раз имевший дело с трофейными машинами. Автомобилем управлял одинокий офицер. Как раз то, что нужно! И дорога к тому же пустынна. Разведчик весь напрягся, изготовился для нападении. Машина проползёт под ним совсем медленно, и тогда…

Однако, путая все расчёты, на противоположном конце шоссе появился встречный автомобиль — большой коричневый кабриолет. В нем находилось несколько человек — какие-то военные.

Неуловимые (с иллюстрациями) - pic_8.png

Машины встретились. И вдруг из леса загремели винтовочные выстрелы, дробно забил автомат. Коричневый автомобиль резко свернул в кювет и опрокинулся. «Штеер» остановился. Из него выскочил офицер и метнулся в лес. Вновь ударил выстрел. Офицер захромал, свалился на дорогу.

Партизаны! Аскер спрыгнул с дерева. Здесь его схватили чьи-то сильные руки.

В это же время два других партизана выскочили на шоссе, подняли и уложили в белый автомобиль раненого немца; один из них сел за руль и осторожно перевёл машину через кювет в лес. Остальные торопливо вытаскивали из коричневого автомобиля убитых, снимали оружие, обшаривали в поисках документов карманы и сумки.

4

Допрашивал Аскера начальник штаба отряда — командир отряда и комиссар отсутствовали. Это был мужчина лет шестидесяти, высокий, худой с большими чуть навыкате глазами, полуприкрытыми тяжёлыми красноватыми веками, будто он смертельно устал и вот-вот заснёт. Но так только казалось. Начальник штаба внимательно приглядывался к пленному, ставя ему одну ловушку за другой.

В разгар допроса вернулся командир отряда с комиссаром. Они вошли в штабную землянку, и Аскера по знаку начальника штаба на время увели. Через час он был вновь доставлен на допрос. За это время многое прояснилось. Группы партизан во главе с командиром отряда и комиссаром, совершившие далёкую вылазку на восток, оказались свидетелями переполоха, который подняли немцы, разыскивая кого-то в лесу, видели бомбёжку гитлеровских войск. Все это в точности согласовывалось с тем, что рассказал Аскер. К тому же раненый немецкий офицер, ехавший на белой машине, подтвердил, что была обнаружена разведка русских и одной группе советских разведчиков удалось ускользнуть.

Теперь все выглядело по-другому. Аскеру развязали руки, пригласили сесть. Начальник штаба, откинувшись на спинку скамьи, сказал:

— Ладно, старший лейтенант теперь все в порядке.

И он, улыбнувшись, протянул офицеру руку.

Комиссар отряда, молодой человек с голубыми, почти прозрачными глазами на заросшем бородой лице, встал и взял разведчика за плечи.

— Здорово это у тебя получилось, друг, — с уважением оказал он. — Железа там наломали — страсть! Возить его немцам — не перевозить… Ты кто — русский? Вроде, непохож.

— Азербайджанец.

— Ну, на азербайджанца — и вовсе. У вас ведь все черноволосые. А ты вроде… прости меня, фриц!

Аскер промолчал и только чуть развёл руками, как бы говоря, что не виноват в этом.

— Ладно, — усмехнулся комиссар, — расспросы потом. Иди, друг, поешь и возвращайся. Начальник штаба оказал, будто ты хорошо знаешь немецкий. Поможешь разобраться с этим. — Он кивнул на лежавшие на столе документы гитлеровцев.

Партизаны, захватившие Аскера, ждали неподалёку от землянки. Командир десятки и парень в немецкой шинели привели разведчика на кухню и, пока он ел, рассказали, как охотились за ним.

— Тебя, брат, держали на мушке, как тетерева, — сказал партизан в пенсне. — А этот вот хотел уже того… — Он кивнул на парня в шинели и сделал выразительный жест, будто спустил курок.

Парень в шинели засопел и отвернулся. Потом он полез в карман, вытащил кисет, распустил шнурок и предложил Аскеру закурить.

Вышли из кухни вместе. Аскер, видя смущение партизана, дружески хлопнул его по плечу и сказал, что на его месте поступил бы точно так же. Парень посветлел. Он проводил офицера до штабной землянки.

Комиссар и начальник штаба ждали Аскера, молча пододвинули ему документы немцев.

Разведчика тревожило: смогут ли партизаны помочь ему перебраться через линию фронта. Он спросил об этом.

Начальник штаба задумчиво погладил подбородок, свернул папиросу, вставил в большой янтарный мундштук и закурил.

— А остаться с нами не желаешь?.. Понимаешь, люди нам очень нужны. А ты и офицер, и коммунист, и разведчик!..

Аскеру вкратце рассказали об отряде. В этот район он недавно перебазировался с востока Украины. В пути и на новом месте было немало стычек с карателями, и отряд сильно поредел. Сейчас он пополняется — жители окрестных сел бегут от фашистов в лес. Но опытных воинов мало. Особенно недостаёт командиров с офицерской подготовкой и разведчиков.

Аскер задумался, потом сказал: его судьбу может решить только командование. Если оно найдёт нужным, чтобы он остался у партизан, тогда, конечно…

— Ладно, — весело сказал комиссар, — с командованием вопрос уладим. А пока — давай, читай!

Аскер просмотрел документы. Большинство не представляло интереса. Это были удостоверения личности и командировочные предписания двух старших офицеров, очевидно, интендантов, какие-то счета и накладные. Зато другие бумаги привлекли внимание партизан.

Документов было три — удостоверение личности дивизионного абвер-офицера обер-штурмфюрера СС Курта Краузе, командировочное предписание, согласно которому тот следовал в одно из управлений абвера по вызову, и, наконец, исписанный мелким почерком листок — письмо Курту Краузе.

«Курт, — писал неизвестный корреспондент, — сегодня, наконец, я узнал, что тебя вызывают. Вопрос решён. Сейчас оформляют вызов. Но он может задержаться, и я опешу предупредить тебя о радостной вести. Отправляю это письмо и уезжаю сам: командировка на фронт, примерно на три месяца. Приедешь, остановишься у меня. Тебе откроет этакая птичка со стреляющими глазами. Это моя квартирная хозяйка, фрейлен Амелия. Она предупреждена и ждёт тебя. Будь с ней ласков и щедр. Она этого заслуживает, ибо умеет делать все… Впрочем, ты убедишься в этом сам. Я тебе это великодушно разрешаю, негодник ты этакий! Теперь об управлении. Я мучаюсь — ни одной знакомой морды. Наверное, ты тоже не найдёшь никого, кто бы знал тебя. Но это в конце концов — к черту! Главное, что здесь лучше, чем на фронте. Итак, до свидания. Не горюй, я скоро вернусь».

Аскер, переводивший письмо вслух, умолк и поднял глаза на собеседников.

— Все? — опросил комиссар.

— Да.

— А подпись?

— Неразборчива. — Разведчик показал на закорючку в конце письма.

— Так, — задумчиво протянул начальник штаба. — Не довелось, значит, Краузе послужить в тылу. Вот и эта, как её, фрейлен… будет ждать. — Он усмехнулся, взял письмо, подержал в руках и брезгливо отбросил.

Аскер раскрыл удостоверение личности Курта Краузе. С фотографии на него смотрели тусклые водянистые глаза на круглом маловыразительном лице. Разведчик осторожно закрыл книжечку, покосился на письмо.

Вскоре Керимова отпустили. Он был рассеян, задумчив. С полчаса возился с трофейным автомобилем. Затем он попросил, чтобы ему разрешили допросить Краузе.

8
{"b":"271573","o":1}