Гарвуд в свое время входил в сборную США по лыжному фристайлу, и, конечно, у него были все основания ценить ее успехи в спорте, но он, так же как и Старик, глубоко уважал Слоун за ее целеустремленность. Ее родители были состоятельные люди, но она не взяла у них на образование ни цента и во время учебы в университете прошла подготовку офицеров запаса, а затем пошла служить в армию. Два срока пробыла в Афганистане, где прикончила врагов не меньше, чем любой воин-мужчина. Дело дошло до того, что талибы и «Аль-Каида» назначили за ее голову большое вознаграждение. Пришлось Слоун оттуда убрать, но ехать домой она отказалась и попросилась в Ирак. Однако руководство решило направить отважную девушку в Форт-Брэгг в Северной Каролине, в женское подразделение оперативного отряда специального назначения «Дельта» в качестве инструктора. Вскоре у нее начались трения с начальством. Их раздражала ее строптивость, отсутствие политкорректности (она всегда говорила то, что думала), критические высказывания в адрес командиров.

Ее судьба решилась, когда на одной из вечеринок Слоун познакомилась с Ридом Карлтоном. Они проговорили больше часа о событиях в мире, политике, военных делах, а на следующий день встретились, чтобы вместе пообедать. В конце месяца Старик привел в действие какие-то известные только ему рычаги, и Слоун Эшби с почетом уволили с военной службы, а через сорок восемь часов она стала сотрудницей агентства Карлтона.

Тот факт, что именно ей он поручил забрать из аэропорта Гарвуда, свидетельствовал, что обстановка неординарная.

– Привет, папаша, – сказала она.

Гарвуд поморщился. Слоун всегда подкалывала его, подчеркивая возраст. Но какой, к черту, возраст, когда ему немного за сорок. Он совершенно его не чувствовал.

– Вот твои вещички, чтобы переодеться, – продолжила она, протягивая ему портплед.

– Откуда это? – удивился он.

– Из твоего дома, конечно.

– А как ты туда попала?

Она улыбнулась:

– Очень просто. Использовала отмычку, они теперь продаются во всех интернет-магазинах.

Вот такая она, Слоун, что с нее возьмешь. Честно говоря, она ему нравилась, наверное, даже больше, чем стюардессы «Скандинавских авиалиний», но Старик с самого начала дал понять, что у него с ней должны быть только служебные отношения. Иные будут вредить делу. А этого он не потерпит.

– Да не переживай, – добавила Слоун. – Твой фо-но-граф (она так и произнесла это, нараспев) на месте, я к нему даже не подходила. И все твои замечательные джазовые пластинки тоже. После игры приедешь – послушаешь.

Гарвуд рассмеялся, восхищаясь, какая Слоун умница. Она сильно напоминала ему его самого в молодости. Дерзкая, нахальная и чересчур самоуверенная. Жаль, что Старик запрещает служебные романы.

– Вот, держи, это мой тебе подарок. – Он сунул ей в руки коробку с моделью самолета.

Она приоткрыла крышку:

– Ого. Ничего себе. Ты прямо угадал – это то, что мне нужно. Спасибо. Ты просто прелесть, папаша. Удивляюсь, как до сих пор ни одна девушка не прибрала тебя к рукам.

– Были попытки, но безуспешные, – ответил Гарвуд, направляясь обратно в помещение с сумкой и несессером под мышкой, чтобы там быстро принять душ и переодеться.

В службе обеспечения полетов была прекрасная ванная комната. Гарвуд так соскучился по горячему американскому душу, что был готов стоять под ним до бесконечности. Наряду со славным толстым чизбургером душ был предметом его мечтаний в подобного рода поездках.

Он закрыл глаза и дал воде вдоволь ласкать его изболевшееся тело. Дело, которым он занимался, требовало не только ума, но и хорошей физической подготовки. Она у него была, и он находился в лучшей форме, чем большинство мужчин его возраста, и даже моложе. Но годы брали свое, и с этим приходилось считаться. Процесс реабилитации после сложной операции занимал все больше времени. Придет пора уступить место ребятам помоложе. Старик тоже об этом думал и готовил его себе на смену, но Гарвуд считал, что это время еще далеко за горами.

Глубоко вздохнув, он переключил кран с горячей воды на холодную и, стоя под ледяными струями, заставил себя сосчитать до тридцати. Можно было простоять много дольше, «морской котик» к холоду привычен, но нужно заканчивать. Где-то там в городе его ждал Старик.

Вот будет здорово, если новый клиент предложит работу в каком-нибудь приятном месте. Гарвуд улыбнулся, теперь любое место казалось ему приятнее, чем это чертово Сомали. Он потер бок, только сейчас заметив ссадину. Наверное, на что-то натолкнулся во время боя в доме пиратов и не почувствовал. Такое бывало часто.

Закончив с мытьем, Гарвуд открыл портплед, осмотрел одежду. Рубашку и галстук он бы выбрал другие, но и эти смотрелись неплохо.

Когда он подошел к машине, Слоун присвистнула:

– Да ты просто красавчик.

– Зачем ты взяла эту рубашку, ведь у меня в шкафу полно белых?

– Да это же скучно, белая рубашка. А так ты выглядишь на все сто. – Она поправила ему галстук: – Ладно, поехали.

– Куда? – Гарвуд бросил портплед на заднее сиденье и сел в машину.

– Мистер Карлтон ждет тебя в центре, – ответила она, выезжая со стоянки.

Гарвуд задумался:

– У Госдепартамента?

– Нет. Напротив, у мемориала Эйнштейна.

– Не знаешь, почему там?

– Точно не знаю, но думаю, что ты, наверное, в чем-то провинился и он намерен устроить тебе публичную выволочку перед статуей Альберта Эйнштейна. В назидание всем нам.

Гарвуд рассмеялся:

– Ладно, следи за дорогой.

Прибыв на место, Слоун Эшби сделала круг и, убедившись, что за ними никто не наблюдает, остановилась перед мемориалом Альберта Эйнштейна, пожелав Гарвуду удачи.

– Да, кстати, – сказала она, когда он вылезал из машины, – если босс сделает тебя сегодня нетрудоспособным, можно я займу твое место на стоянке у офиса? А то мое такое неудобное.

– Можно, – ответил Гарвуд с шутливой серьезностью, – но только с условием, что ты выйдешь за меня замуж и будешь ухаживать. Делать вовремя клизмы, менять памперсы и так далее.

– Согласна. – Она радостно кивнула. – А то где же я еще найду такого красавчика?

Гарвуд помахал ей на прощание и повернулся. Старик сидел на скамейке в отдалении, в тени. Он по привычке обошел мемориал, присматриваясь к обстановке, и только потом подошел и сел.

– Чего так долго? – проворчал Старик. – Мне уже надоело сидеть и кормить этих чертовых голубей целых сорок пять минут.

– У меня все в порядке, – произнес Гарвуд. – Спасибо, что поинтересовались, сэр.

– Не умничай. Почему в такой рубашке? Что, все белые отдал в стирку?

Рид Карлтон в одежде был весьма консервативен. Костюмы носил только от фирмы «Братья Брукс», старейшей в стране, рубашки исключительно белые, а к ним соответствующие галстуки. Один из них был на нем сейчас. Рядом на скамейке лежал аккуратно сложенный светло-коричневый плащ, на нем газета «Уолл-стрит джорнал», чуть подальше пустой картонный стаканчик из-под кофе и сумка. Внутри, наверное, булка, которой он кормил голубей.

– Я надел то, что привезла Эшби, – ответил Гарвуд.

– Женщина обязательно нафантазирует, – буркнул Старик. – Надо было послать кого-то из мужчин.

Босс был сегодня явно не в духе. Интересно почему?

– Нам надо кое-что обсудить, – произнес Старик, вставая и собирая вещи.

– Куда пойдем? Напротив? В Госдеп?

Старик усмехнулся:

– Да я туда ни ногой. Тамошние работнички способны загубить самое простое дело. Помню сколько они доставили мне головной боли, когда я служил в ЦРУ. Так что для них я не соглашусь работать ни за какие деньги.

Гарвуд в этом сомневался, но спорить не стал:

– Но если не там, то где?

– Пойдем, покажу. – Старик двинулся вперед. – Скажи, что тебе известно о Федеральной резервной системе?

Гарвуд задумался:

– Они как-то связаны с деньгами. Определяют, сколько их надо напечатать, что-то в этом роде.