Я доел и отодвинул тарелку. И направился к коту. Тот на удивление быстро метнулся под диван, но я оказался проворнее и подставил ногу. Животное снова упало, а я подхватил его за шкирку и поднял, рассматривая.

– Надеюсь, ты стоишь потери домработницы, приятель, – с сомнением протянул я. – Но первым делом тебя стоит отмыть. Ты воняешь.

Водные процедуры коту не слишком понравились, как и укол антибиотика, который я вколол в худую кошачью ляжку. Когда промывал ему глаза дезинфектором, он даже пытался сопротивляться и шипеть, за что получил по ушам. Я закутал его в полотенце и отнес на кухню, положил возле тарелки с молоком, а сам ушел в гостиную. Поворошил угли в затухающем камине, налил себе виски и сел на ковер, рассматривая пляшущие языки огня. Все любят смотреть на пламя, и тут я не исключение.

Танец жара завораживал, мне хотелось прикоснуться к нему, стать его частью. Согреться. Помню, в детстве я засунул руку в камин, желая поймать за хвост огненную птицу. Сначала я долго смотрел на нее – красно–желтую, с багряными всполохами и белыми от жара перьями. Она танцевала, то взмывая ввысь и рассыпаясь в воздухе искрами, то почти исчезая за красными обугленными головешками. Дразнила. Сказочная птица, о которой нам рассказывала одноглазая ведьма из дома на окраине. И если поймать эту птицу, она исполнит самое заветное желание. Желание у меня было. И, подкравшись ближе, я сунул руку в огонь.

Мили тогда оттащила меня и отругала, а потом расплакалась. А я испугался, не понимая, отчего она плачет, ведь я просто хотел поймать красную птицу. Старая Рита тогда сказала, что у меня слишком живое воображение.

– Разве это плохо? – удивился я.

– Это страшно. Потому что ты всегда будешь жить в мире, которого нет. И ты будешь там один.

Я не понял, что она имела в виду.

Я уже давно не вижу в пламени птиц. Теперь там извиваются чудовища, распахивая зловонные пасти в насмешливом оскале. Они смотрят на меня, а я – на них. Они ждут, что я снова протяну им руку, но я лишь усмехаюсь. Теперь им не заворожить меня огненными искрами, не завлечь обещанием тепла: я точно знаю, что в этом огне нет птиц и нет успокоения. Только чудовища.

Кот приполз из кухни и бочком подошел к камину, сел на краешек меховой шкуры. Я поднял бокал с виски, приветствуя его.

Уже на улице Кристину догнал Хантер, и она пожалела, что не вызвала водителя и решила прогуляться. Зимний протекторат располагался недалеко от Хранилища.

– Как дела у нашей новой ориты? Ты убила своего куратора и решила сбежать? – Хантер рассмеялся, довольный своей шуткой.

– Конечно. А труп расчленила и спрятала в горшках с кактусами, – отозвалась Кристина. Кажется, она начала привыкать к странному юмору дознавателей.

– У Шелда есть горшки с кактусами? – изумился рыжий. – Я всегда подозревал, что он безумный, но не настолько же!

– А он безумный? – улыбнулась Крис.

– Как и все мы, – обрадовал Хантер. – Ладно, с трупом разобрались, поужинаешь со мной?

– Вот так сразу?

– Почему сразу? Я как галантный кавалер прежде завел вежливую и ничего не значащую беседу. Ты не заметила?

– Про труп моего куратора и кактусы?

– Про твою тяжелую должность и цветы. Все как полагается. А после уже изъявил робкую надежду на то, что ты разделишь со мной трапезу. Так как?

– Прости. – Крис улыбнулась с почти искренним сожалением. – Правда, тороплюсь. В другой раз.

– Ты разрываешь мне сердце. – Хантер приложил ладонь к груди, и Крис фыркнула.

– Сердце с другой стороны, господин дознаватель.

– Да? Хм… Тогда ты убиваешь мой желудок, который корчится в муках без еды и даже малюсенькой чашечки кофе. Ты знаешь, что мой желудок мне очень важен? Я бы даже сказал, что он мне чрезвычайно дорог, я к нему привязался. Ведь мы вместе пережили столько потрясающих минут! О, как мы с ним наслаждались тушеным в меду телячьим языком и крольчатиной в сливках. Остро–сладким рубленым паштетом из гусиной печени, нанесенным тонким слоем на хрустящий багет и украшенным веточкой мяты! Запеченными в карамели персиками и темным душистым хмелем, бодрящим, но не опьяняющим… мой желудок – мой лучший друг, Крис!

– Достаточно! – Девушка не выдержала и расхохоталась. – Хантер, как тебя угораздило попасть в дознаватели? Тебе же на сцену надо!

– Пути ведущих неисповедимы, – все так же улыбаясь, ответил он. Его глаза совсем потемнели, и Крис удивилась этому. Она не видела, чтобы у людей так расширялся зрачок, почти скрывая радужку. К тому же при дневном свете.

– Очень рада твоей нежной дружбе с собственным желудком. И вообще такому богатому… внутреннему миру!

– О да! Рассказать тебе об остальных моих друзьях?

– Таких же… необычных? – Крис вскинула протестующе ладонь. – Упаси мрак!

– Друзья у меня разные, – многозначительно пояснил Хантер. – Некоторые тебе вполне могут понравиться.

– Господин дознаватель, это вы на что сейчас намекаете?

– Я? Намекаю? Я говорю прямым тестом! Угости хоть кофе, мы как раз подошли к твоему дому.

– А откуда ты знаешь, где я живу? – с подозрением спросила Кристина, останавливаясь.

– А я за тобой слежу. – Хантер чуть наклонился к ней, зрачок снова сузился, являя радужку с рыже–коричневыми пятнышками. И Кристина вдруг напряглась под его взглядом, как–то очень остро ощутив, что веселье мужчины – лишь маска. И подумала, что его глаза похожи на звериные… и куртка у него с капюшоном.

– Крис, ты что, испугалась? Я же пошутил.

Он как–то неуверенно улыбнулся, и девушка тряхнула головой. Вот, мрак, она скоро во всех чудовищ видеть будет. Хантер отступил на шаг, смущенно переступил с ноги на ногу.

– Да я просто с Орином разговаривал, он упоминал, что ты сняла дом по соседству. Я не выспрашивал, просто к слову пришлось. А ты побледнела, как будто привидение увидела.

– Прости, просто ко мне в сад кто-то залез на днях, вот я и… испугалась.

– Залезли в дом? Вечность, Крис! Ты вызвала законников? Преступник оставил следы? Это очень серьезно, уж нам ли не знать!

Хантер выглядел по–настоящему встревоженным, и девушка вздохнула. И махнула рукой, приглашая в дом.

– Заходи уже, что ли, глупо на пороге стоять. Нет, не в дом, лишь в сад. А законников вызвал лорд Дартер, он же янтарем проверил. Но ничего не нашли. Словно мне все померещилось.

Дознаватель не стал с ходу убеждать ее, что и правда померещилось, и за одно это Крис была ему благодарна. Из кухни выглянула Клавдия, и Крис попросила накрыть ужин в гостиной на двоих. Кухарка принесла легкие корзиночки с мясным салатом и кофе, чтобы перекусить в ожидании основных блюд. Хантер расположился в кресле у окна, внимательно выслушал сухой рассказ Крис. Побарабанил пальцами по подлокотнику, размышляя.

– Лорд Дартер сказал, что в саду нет ни эфира, ни эманаций постороннего. Конечно, без накопителя нельзя утверждать это с полной уверенностью, но какой-то след должен был остаться. Однако его нет.

Говорить о своих подозрениях относительно самого лорда Крис, конечно, не стала. Да и подозрения по большей части беспочвенные, основанные лишь на ее тотальном недоверии ко всем вокруг. И не более того.

– Янтарь показал, что никого в моем саду не было, и мне все приснилось, – она насмешливо улыбнулась. – А янтарь, как известно, не врет.

Хантер снова постучал по деревяшке.

– Врет, Крис. Иногда.

– В смысле? – не поняла девушка.

– Ты слышала об антиянтаре?

– М-м, не припоминаю.

– Видишь ли, когда был изобретен янтарь, все ликовали. Ведь теперь можно было заглянуть в любое воспоминание, раскрыть любую тайну… Хотя нет, сначала не ликовали, а испугались. Далеко не каждый хочет, чтобы его тайны были раскрыты. Общество награждало хранителей, как тогда называли таких, как мы, совершенно невероятными возможностями, вплоть до чтения мыслей любого человека.