Так что нет ничего удивительного в том, что молодой Томпсон приглашает Уильяма Фолкнера вместе с ним «красть цыплят», объявляет Нельсона Элгрина столь же порочным, как и Никсон, предупреждает Нормана Мейлера, чтобы тот смотрел за своим тылом, потому что «Х. С. Т.» уже пишет «Великий Пуэрториканский Роман». Хемингуэй охотился на львов у горы Килиманджаро, Хантер Томпсон заваливает своим длинным охотничьим ножом кабана в Биг-Суре. Если Джинджер Мэн у Донлеви заказывал пять стопок виски, чтобы разойтись, то Томпсон заказывал пять бутылок. Семимильными шагами он двигался к своей цели, к тому состоянию, когда по сравнению с его экстремистской историей «Сердце Тьмы» начнет казаться какой-нибудь байкой, которую рассказывают детям на ночь.

«Во многих наших самых первых беседах, – говорит Уильям Кеннеди, – главной темой была оригинальность писателя: насколько сила языка отделяет его от остальных, насколько их истории, а не их идеи были великими, а для того, чтобы идея была жизнеспособной, требовалось воплощение автора в повествовании, иначе она была бесполезной. Идея прийти к читателю с клыками, с которых капает мудрость, была столь же смешна, сколь и бесполезна.

Такие разговоры – часть основной подготовки для любого прозаика. Реальная проблема состоит в том, как научиться использовать это понимание. Хантер идентифицировал себя с литературными аутсайдерами: Холденом Колфилдом Сэлинджера, Джинджером Мэном Донлеви. Он научился у Мэнкена, как быть злобным бойцовым псом, но в то же время воодушевлялся Элгрином, Фицджеральдом и Уэстом, боготворил Дилана Томаса и Фолкнера. Он говорил в конце шестидесятых, что главная вещь, которую он хочет сделать – это создать «новые формы» прозы».

Несмотря на то, что Томпсон заслужил репутацию «грозы редакторов и агентов», часто избивая первых и увольняя вторых (он называл их вампирами, «высосавшими десять процентов американской жизни»), на протяжении всей своей литературной карьеры он восхищался одним-единственным редактором – Кейри Макуильямсом из The Nation. Именно благодаря Макуильямсу появились «Ангелы Ада», и именно ему Томпсон обязан сумасшедшим успехом своей первой книги. Хантер впервые попал в поле зрения Макуильямса в августе 1962-го, когда редактор прочитал замечательные латиноамериканские репортажи журналиста для National Observer, написанные в алкогольном ступоре (позднее опубликованы в сборнике «Великая Акула Хант»). Макуильямс был потрясен способностью Томпсона «исключительно нагло погружаться в репортаж», строя его на своих собственных приключениях, как он это сделал в «Вольном Американце в Логовище Контрабандистов». Через пару лет, когда Томпсон со скандалом ушел из Observer, потому что редакторы от компании «Доу Джонс» отказались печатать его рецензию на роман Тома Вулфа, «The Kandy-Kolored Tangerine-Flake Streamline Baby», Макуильямс обратился к Хантеру с просьбой написать для The Nation репортаж о Free Speech Movement Марио Савио в Беркли. С этого момента между ними завязалась оживленная переписка. Почти каждую неделю Томпсон писал Макуильямсу о всем, что только могло тогда вызвать интерес – от ареста Кена Кизи по обвинению в хранении марихуаны и убийства Малькольма Икса, иммиграционных лагерей в Салинас Уэлли и «пылающей гитары» Джими Хендрикса до политического взлета Рональда Рейгана и падения Линдона Джонсона. «Уничтожение Калифорнии – вполне логичная кульминация Переселения на Запад, – писал Томпсон Макуильямсу из своей квартиры на Хейт-Эшбери. – Красное дерево, фривэи, законы о наркотиках, беспорядки на расовой почве, загрязнение воды, смог, движение Free Speech, и, наконец, губернатор Рейган – все вместе это логично, как в математике. Калифорния – конец во всех отношениях. Это смерть идеи Линкольна, что Америка была «последней и лучшей надеждой человека».

Предложение Макуильямса написать статью об Ангелах Ада для The Nation стало важнейшим поворотным пунктом карьеры Томпсона. 18 марта 1965-го Хантер пишет, что эта идея стала для него «приятным сюрпризом». «Я удивлен, что кто-то в редакционной обойме действительно заинтересован в подробном освещении этого явления». Не откладывая дела в долгий ящик, Томпсон отправляется в офис главного прокурора Калифорнии, где получает его печально знаменитый доклад, безжалостно высмеянный на страницах «Ангелов Ада». «С такой журналистикой, типа «247 шефов полиции обвиняют мотоциклетные банды» никакого толка у меня не выйдет. Ну и что с того? Шефы полиции обвиняют все, что только связано с шумом… Я не представляю, как можно обойтись в статье об этих мотоциклетных ребятах без их собственной точки зрения… Для меня Ангелы Ада – вполне естественный продукт нашего общества… И я хочу выяснить следующее: кто они? Какие люди становятся Ангелами Ада? И почему? И как? Механизм». Знакомство с Ангелами произошло через неделю. «Безумный день закончился, – пишет Томпсон в письме приятелю 26 марта. – В половине седьмого выпроводил последнего Ангела Ада из своей гостиной…

Делаю статью о мотоциклетных бандах для The Nation – денег кот наплакал, но приколов куча. Перед тем как пустить их в свой дом прошлой ночью, я объяснил, что хотя от меня нет никакого толку в драке, я все же предпочитаю получать свое мясо с помощью двуствольного ружья 12 калибра. Они, кажется, уловили смысл этой концепции, и мы прекрасно провели время; несмотря на продолжительную истерию Сэнди (жены. – Прим. А. К.) и на то, что мы обеднели на галлон вина и ящик пива, я все-таки полагаю, что в итоге мне удалось набрать основу для минимум пяти отменных статей».

Спустя два месяца в «The Nation» выходит теперь уже легендарная статья Томпсона, принесшая фриланс-автору немедленную славу и контракт на книгу. «Как только вышел этот репортаж, по отделениям Ангелов была пущена малява, что со мной можно иметь дело. Немногие из них ее читали, а те, кто читал, сказали, что все в порядке. Это была моя верительная грамота, чтобы вернуться и написать книгу.

Они сказали, что это единственная честная вещь, когда-либо написанная о них. Им было плевать на брутальность или на всякие мерзости. Главное, что они смогли идентифицировать себя в реальности того, о чем они читали. Они понимали, что это был «правильный», честный отчет обо всем, что с ними связано. Вот почему он и стал моей визитной карточкой. Они уже больше не беспокоились о том, что я напишу в своей книге».

КАЛИФОРНИЯ. Уик-энд накануне Дня труда… Раннее утро, туман, приползший со стороны океана, все еще застилает улицы… во Фриско, Голливуде, Берду и Восточном Окленде мотоциклисты-беспредельщики, увешанные цепями, в темных очках и грязных джинсах «левайс», выкатывают из промозглых гаражей, ночных забегаловок и заброшенных лачуг, где коротали время до рассвета, чтобы рвануть к полуострову Монтерей, к северу от Биг-Сура.