Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Опасность, которую представляют собой экстремистские культы и секты, разумеется, не нова. Культы и секты существуют на протяжении многих тысячелетий. То, что они обратили на себя наше внимание сегодня, отчасти объясняется их разительным отличием от остального мира, в котором доминирует научный рационализм. Их влияние усилилось в последнее время вследствие разрушения других, более традиционных институтов, таких как семья и общество. Однако в последнее десятилетие угроза «промывки мозгов», ранее ассоциировавшаяся с сектами и культами, стала исходить совсем из другого источника. На пороге нового тысячелетия постепенно размывается грань между сектой или культом, с одной стороны, и религиозным фундаментализмом, с другой. И действительно, многие секты и культы на поверку оказываются проявлением религиозного фундаментализма. Любая попытка дать им другое определение ни к чему не приведет.

Первым приходит на ум исламский фундаментализм, считающийся потенциальной угрозой для либеральной западной цивилизации. Мы вспоминаем о десятках тысяч подростков, которые во время войны между Ираном и Ираком по приказу теократического режима аятоллы Хомейни безоружными шли в атаку на врага и даже на минные поля впереди регулярных войск, веря, что смерть на поле боя даст им пропуск в рай. Мы вспоминаем о террористах-самоубийцах в Ливане и Израиле, которые добровольно идут на смерть, подобно японским пилотам-камикадзе во время Второй мировой войны. А те из нас, кто следит за событиями в области культуры, знают о смертном приговоре, вынесенном Салману Рушди за его книгу «Сатанинские стихи». Смертную казнь вряд ли можно назвать легитимной формой литературной критики.

Однако ислам не обладает монополией на такую самодовольную ограниченность. Современная Индия испытывает все больше проблем с воинствующими индуистскими фундаменталистами. Возрождение переживает также иудаистский фундаментализм, наиболее драматичным проявлением которого можно считать убийство Ицхака Рабина. В Соединенных Штатах наблюдается разгул христианского фундаментализма, и перед некоторыми заявлениями и действиями его сторонников бледнеют действия фанатиков из других религий. Этот фундаментализм пропитал членов самозваной «милиции» вроде тех, что взорвали торговый центр в Оклахома-сити. Он доминирует в так называемом «евангелическом праве» Республиканской партии. Он контролирует телевизионные и радиостанции, а также владеет акциями других средств массовой информации, включая ведущие газеты. Он поощряет запрет и сжигание книг – как это происходило в Германии при национал-социализме. Иногда, несмотря на свою нетерпимость, он формирует странные альянсы с экстремистскими течениями других религий. Одной из таких организаций, к примеру, является «Евреи за Иисуса». Кроме того, иудаистский фундаментализм в Израиле сотрудничает с христианским фундаментализмом, мечтая восстановить Храм Соломона в Иерусалиме.

Движущие силы экстремистских религиозных течений аналогичны движущим силам сект или культов. Они основаны на той же предпосылке – разделении на избранных, которых ждет спасение, и на остальное человечество. Так, например, Дэвид Кореш и его последователи из Вако в равной степени могут быть отнесены и к секте или культу, и к иудаистско-христианскому фундаментализму. Японская организация «Аум Сенрике», ответственная за газовую атаку в токийском метро, обычно считается сектой, но по своей направленности она является апокалиптической фундаменталистской религией. В вакууме, который образовался после крушения коммунизма, Россия оказалась наводнена различными сектами и культами, самозваными спасителями и мессиями явно фундаменталистского толка.

На промышленно развитом Западе культы и секты в целом не приветствуются. То же самое можно сказать и о фундаментализме в некоторых регионах Соединенных Штатов. С другой стороны, более терпимые структуры официально признанных религий считаются вполне приемлемыми и даже достойными похвалы. Основные христианские конфессии – такие как Англиканская или Римско-католическая церковь – превозносятся как бастионы умеренности, морали и «семейных ценностей» и представляются как мерило нравственности. Тем не менее следует помнить, что практически каждая из главных мировых религий – и особенно монотеистических – прошла и может вновь пройти через периоды экстремистской лихорадки, нетерпимости и слепого фанатизма. Не стоит также забывать, что практически каждая мировая религия начиналась как секта или культ. Для людей, живших в то время, они представлялись такой же угрозой, как для нас сегодня секты и культы.

Даже самые свободные и либеральные из официальных религий современности содержат в себе остатки своего происхождения как секты или культа. Даже самые свободные и либеральные из них занимались – а нередко и продолжают заниматься – психологическими манипуляциями с использованием таких инструментов, как грех и вина, эмоциональный шантаж, наказание и воздаяние. Конечно, Римско-католическая церковь уже не может организовывать кампании по истреблению ереси, как Крестовый поход тринадцатого века против катаров. Ее инквизиторы уже не могут вершить суд по своему разумению и не обладают властью, сравнимой с той, которая была у современных гестапо и КГБ. Однако непримиримость церкви в таких вопросах, как права женщин, развод, контроль над рождаемостью и аборты, по-прежнему способна вызвать нравственные страдания миллионов людей и стать главным камнем преткновения на конференциях ООН. В Ирландии, несмотря на стремительную секуляризацию общества, церковь по-прежнему препятствует легализации разводов, а попытки политиков оправдать сексуальное поведение священников могут привести к отставке правительства. Для протестантства в целом охота на ведьм, устроенная Кромвелем, возможно, отошла в прошлое, подобно узаконенному убийству «Салемских ведьм» в Массачусетсе семнадцатого века. Однако даже в 1995 году Архиепископ Кентерберийский, говоря об англиканской церкви, настаивал на том, что пары, живущие вне брака, должны нести на себе психологическое бремя «греха».

16. Политические манипуляции

Психологические манипуляции реальностью стали распространенным явлением не только в сфере религии, но и в сфере политики. И действительно, образованная публика осознала всю глубину цинизма политиков. Профессиональные политики стали, похоже, наименее уважаемыми фигурами в обществе, вызывающими недоверие и презрение. До некоторой степени это обусловлено тем, что значительная часть современных политиков менее образованна и психологически более груба и невоспитанна, чем многие избиратели, к которым они обращаются. Другая причина заключается в том, что избиратели, слишком часто становившиеся объектом циничных и бесстыдных манипуляций, избавились от иллюзий.

Разумеется, политическая пропаганда стара, как сама политика. Если проституцию называют древнейшей профессией на земле, то политическая пропаганда вполне может претендовать на второе место – если не считать ее одной из форм проституции. Мотивы политической пропаганды могут не иметь ничего общего с благородством, а ее приемы – выглядеть сомнительными, но иногда цель оправдывает средства. Первое искусство было неразрывно связано с религией. Однако первое светское искусство, вне всякого сомнения, имело отношение к политике. Вавилонский миф о сотворении мира «Энума элиш» имел в первую очередь религиозное значение, но он также выполнял и политическую функцию, провозглашая превосходство древнего Вавилона над соперничавшими с ним городами-государствами. «Илиаду» и «Одиссею» Гомера тоже можно рассматривать как политическую пропаганду, обращающуюся к подвигам времен Троянской войны, чтобы поощрить граничащую с ксенофобией гордость греков. «Энеида» Вергилия прославляла недавно созданную Римскую империю, приемного сына Юлия Цезаря Октавиана, который взял себе титул Августа. Вергилий сам чувствовал, что его поэма пропитана корыстными политическими мотивами, и пытался уничтожить ее – и, возможно, уничтожил бы, если бы не личное вмешательство нового императора. В древней дохристианской Ирландии саги, сюжеты которых вращались вокруг Кухулина и воинов Красной Ветви, тоже можно считать формой политической пропаганды, поскольку они провозглашали превосходство королевства Ольстер над соперничающими королевствами Манстер, Ленстер и Коннахт. Элементы политической пропаганды можно найти у Данте и Чосера. Давно известно, что некоторые пьесы Шекспира – особенно исторические драмы – являются лишь слегка завуалированной политической пропагандой, призванной подтвердить права Елизаветы I на английский престол и дискредитировать ее противников. Возможно, «Генрих V» – это одно из величайших драматических произведений, но это также величайший образец политической пропаганды, и именно в этом качестве пьесу использовал сэр Лоуренс Оливье в своем знаменитом фильме 1945 года. И если, преследуя политические цели, Генриха V незаслуженно превозносили, в результате чего в глазах потомков сформировался его искаженный образ, то точно такой же процесс происходил с Ричардом III, но только в обратном направлении. В настоящее время признано, что Ричард III не был тем горбатым злодеем и циничным убийцей, каким он изображен в пьесе Шекспира. Святым его, конечно, назвать нельзя, но он был ничем не хуже своих противников. Шекспир, однако, дискредитировал его, руководствуясь политическими мотивами, важными для Елизаветы Английской. А в памяти потомков остался именно образ, созданный Шекспиром.

80
{"b":"2805","o":1}