По дороге в ресторан я позвонил Елене и рассказал ей о сообщении из Москвы. Впервые с начала кризиса наши эмоциональные ритмы совпали, и мы одновременно запаниковали. Когда мы вошли в ресторан, друзья уже сидели за столиком и приветливо улыбались. На свой страх и риск они уже заказали дегустационное меню из семи блюд, на которое у нас ушло бы часа три, не меньше. Весь ужин я старался не поддаваться панике, пока они беззаботно рассказывали о будущей свадьбе, планах на медовый месяц и классных ресторанах. Я не мог дождаться, когда все закончится, и мы уйдем. Тут подали второй десерт. Елена, сжав мое колено под столом, извинилась перед друзьями, что вынуждена спешить домой к детям. Выбравшись из ресторана, мы поехали на такси домой, промолчав всю дорогу.

Новое уголовное дело против меня требовало немедленных действий. На следующее утро я попросил Эдуарда отложить всю текущую работу и поехать в Элисту, чтобы узнать как можно больше подробностей.

Ранним утром Эдуард вылетел в Волгоград, поймал машину и оттуда за четыре часа добрался до Элисты, столицы Калмыкии. В этой республике на юге европейской части России есть выход к Каспийскому морю, большинство местного населения исповедует буддизм. Таких пустынных пейзажей, как в Калмыкии, Эдуард никогда еще не видел: бесплодные равнины, лишенные растительности; коричневая земля и серое небо уныло простираются, насколько хватает глаз. Однообразный пейзаж разбавляли разве что обветшалые здания через каждые двадцать-тридцать километров.

В Элисте Эдуард прямиком направился в МВД на улицу Пушкина. Аккуратное современное четырехэтажное здание располагалось напротив площади с золотой пагодой.

Эдуард вошел, представился и спросил, можно ли поговорить со следователем по уголовному делу номер 401052. Несколько минут спустя появился невысокий средних лет мужчина с азиатской внешностью и широкой кавалеристской походкой. Он был одет в кожаную жилетку.

— Чем могу помочь?

Эдуард пожал ему руку.

— У вас находится дело на Уильяма Браудера?

Следователь Нусхинов внимательно посмотрел на Эдуарда.

— А вы кто?

— Прошу прощения, я только что из Москвы. Я адвокат господина Браудера.

Показав следователю ордер, Эдуард спросил:

— Не могли бы вы рассказать о деле на моего клиента?

Следователь расслабился.

— Да-да, разумеется. Прошу, пройдемте в мой кабинет.

Вдвоем они прошли по длинному коридору в тесный загроможденный кабинет, где следователь показал Эдуарду материалы дела.

Российские власти предъявляли мне обвинение в том, что две компании фонда якобы уклонились от уплаты налогов в 2001 году. В то время в Калмыкии действовали специальные налоговые льготы, как, например, на острове Джерси или на острове Мэн в Британии. Фонд в свое время зарегистрировал свои российские компании именно здесь.

Было очевидно, что уголовное дело сфабриковано. В материалах дела имелись акты налоговых проверок об отсутствии задолженностей.

Эдуард обратил внимание следователя на этот факт, и тот, тяжело вздохнув, произнес:

— Послушайте, я не хотел этим заниматься. Меня вызвали из отпуска — из Москвы нагрянула делегация высокопоставленных лиц.

— Высокопоставленных лиц?

— Да, четверо. Они и потребовали возбудить это дело. Сказали, что это указание сверху, и надо делать, как они говорят, потому что это вызвано ухудшением отношений между Великобританией и Россией. У меня не было выбора, — подчеркнул Нусхинов, явно обеспокоенный, что выполнением этих указаний он нарушил не один закон.

Позже мы узнали, что делегация состояла из Карпова, двоих подчиненных Кузнецова и сотрудника управления «К» ФСБ.

— И каков статус дела? — спросил Эдуард.

— Против Браудера открыто уголовное производство. Он объявлен в федеральный розыск.

Вернувшись вечером следующего дня в Москву, Эдуард позвонил и рассказал нам все новости. Наши источники в Москве были совершенно правы: дело против Ивана — лишь начало, и надо свыкнуться с мыслью, что впереди нас подстерегает много других.

Первого октября 1939 года Уинстон Черчилль произнес знаменитую речь, в которой рассматривал вероятность вступления Советского Союза во Вторую мировую войну: «Я не могу предсказать действия России. Это загадка, окутанная тайной, скрытой за семью печатями. Если к ней существует ключ, то это национальные интересы русских».

Перенесемся теперь в 2008 год. Наблюдения Черчилля о России все еще верны, но с одной большой оговоркой: действиями российского государства движут не национальные интересы, а деньги, вернее, алчные чиновники-казнокрады.

Все в нашей ситуации было загадкой. Зачем Карпову и трем его коллегам понадобилось лететь за тысячу километров от Москвы, в Калмыкию, и возбуждать против меня уголовное дело? Ради мести? Зачем они продолжали дело против Ивана, зная, что оно ничего им не дает? Зачем им понадобилось устраивать все эти обыски в банках, если у фонда Hermitage не осталось в России активов?

Я не мог найти ответа.

Чем больше я размышлял об этом, тем больше убеждался в том, что разгадка кроется в наших бывших компаниях, мошеннически перерегистрированных на новых владельцев. Большой экономической ценности они не представляли, но если бы мы смогли каким-то образом вернуть их обратно, то получили бы право запросить интересующую нас информацию в любых государственных инстанциях. А это позволит увидеть всю картину и узнать наверняка, кто именно стоит за этим мошенничеством (было очевидно, что нити тянутся гораздо выше Кузнецова и Карпова).

Поэтому мы подали иски в московский арбитражный суд с целью вернуть компании фонда. Похоже, мошенники этого не ожидали, поскольку тут же подали ответные иски, но уже в арбитражный суд Казани — в результате дело пришлось рассматривать в Татарстане. Возможно, они полагали, что суд в Казани будет к ним более благосклонен.

Я не знал, каковы наши шансы в региональном российском суде, но сам факт, что наши противники заняли круговую оборону, меня порадовал. Мы определенно задели их за живое. Эдуард и еще один юрист помоложе сразу же вылетели в Казань. Они прибыли на место холодным мартовским днем и отправились в суд, располагавшийся в импозантном здании на территории Казанского кремля. Эдуард привык работать по уголовным делам в мрачных судах общей юрисдикции, где люди агрессивны и царит напряженная атмосфера, но это был другой суд — арбитражный, где рассматриваются гражданские споры между юрлицами. Внешняя обстановка здесь была приятнее, а люди спокойнее.

За день до слушаний Эдуард подошел к секретарю и запросил материалы по делу. Та ввела названия наших компаний в базу данных и с готовностью уточнила:

— По этим компаниям есть два иска. Вам нужны оба?

Эдуард впервые слышал о втором иске, но решил не подавать виду и улыбнулся:

— Да, оба, спасибо.

Секретарь вышла и вскоре вернулась с полной коробкой документов, подсказав, что изучать их будет удобнее за столом дальше по коридору. Эдуард поблагодарил ее и пошел знакомиться с материалами.

Первое дело касалось ответного иска, из-за которого Эдуард сюда и прилетел. Второго он никогда прежде не видел, но по нему уже было вынесено решение о взыскании с одной из похищенных у нашего фонда компаний — «Парфенион» — около пятисот восьмидесяти одного миллиона долларов.

Эдуард просмотрел материалы и поразился: это дело в точности повторяло петербургское. Мошенники задействовали того же адвоката и такие же поддельные контракты с использованием сведений из документов, изъятых МВД во время обысков у нас и в офисе нашей юридической фирмы.

Услышав об очередном решении суда, в этот раз на пятьсот восемьдесят один миллион долларов, я задумался: а сколько еще подобных судебных решений против украденных у нас компаний могло быть вынесено по всей России? Я поделился опасениями с коллегами, и Сергей занялся поиском в базах данных российских судов. В течение недели он нашел еще одно такое решение — на этот раз в московском арбитражном суде на сумму в триста двадцать один миллион долларов.