Симон Форд молчал. Видно было, что честный мастер прежде, чем ответить, добросовестно вглядывается в свое прошлое.

Наконец, он поднял голову.

— Нет, как перед богом клянусь вам, ни я, ни Мэдж не делали зла никогда и никому. Мы не думаем, чтобы у нас был хотя бы один враг!

— Ах, — вскричал инженер, — если бы Нелль захотела говорить!

— Мистер Старр и вы, отец, — возразил Гарри, — умоляю вас, сохраним пока в тайне наши розыски! Не расспрашивайте мою бедную Нелль! Я чувствую, что она уже встревожена и мучается. Для меня несомненно, что ее сердце с трудом сдерживает тайну, от которой она задыхается. Если она молчит, то либо потому, что ей нечего сказать, либо потому, что считает молчание своим долгом. Мы не можем сомневаться в ее любви, в ее привязанности ко всем нам! Возможно, позднее, она расскажет мне все, о чем до сих пор молчала, и тогда вы тотчас же узнаете об этом.

— Пусть так, Гарри, — ответил инженер. — Но если Нелль знает что-нибудь, ее молчание необъяснимо.

Гарри хотел возразить, но инженер прибавил:

— Будь спокоен, мы ничего не скажем ей. Ведь она должна стать твоей женой.

— И станет ею немедленно, если вы этого захотите, отец!

— Мой мальчик, — произнес Симон Форд, — ровно через месяц день в день будет твоя свадьба. Вы будете у Нелль посаженым отцом, мистер Джемс?

— Рассчитывайте на меня, Симон, — ответил инженер.

Джемс Старр и его спутники вернулись в коттедж. Они никому не сказали о результатах своего расследования, и для всех обвал шахты остался простой случайностью. В Шотландии стало одним озером меньше, вот и все.

Нелль мало-помалу вернулась к своим прежним занятиям. О недавнем путешествии у нее остались неувядаемые светлые воспоминания, которыми Гарри пользовался, чтобы пополнять ее образование. Но это знакомство с жизнью внешнего мира не оставило в ней никаких сожалений: как и раньше, она любила свое мрачное царство, где должна была жить, став замужней женщиной, как жила, будучи ребенком и девушкой.

Весть о предстоящей свадьбе Гарри Форда и Нелль разнеслась по всему Новому Эберфойлу. В коттедж отовсюду стекались поздравления, и Джек Райан поспешил, конечно, принести свои. Теперь его не раз заставали где-нибудь в укромном уголке, где он разучивал свои лучшие песни для праздника, в котором должно было участвовать все население Колсити.

Но случилось так, что в течение месяца, предшествовавшего свадьбе, Новый Эберфойл подвергся еще большим испытаниям, чем прежде. Близость брака Нелль и Гарри словно вызывала одну катастрофу за другой. Несчастные случаи происходили главным образом на подземных работах, и настоящую причину их невозможно было установить.

Так, в одном из нижних штреков пожар истребил деревянные крепления; была найдена лампа, которой воспользовался поджигатель. Гарри и его товарищи с риском для жизни затушили пожар, угрожавший гибелью всей шахте; это удалось им только благодаря огнетушителям, которыми предусмотрительно были снабжены шахты: вода в них была насыщена углекислотой.

В другой раз произошел обвал, оттого что лопнули распорки ствола, — Джемс Старр установил, что они были предварительно подпилены. Гарри Форда, руководившего работами в этом месте, засыпало обломками, и он спасся от смерти только чудом.

Через несколько дней подземный поезд, на котором ехал Гарри, наткнулся на какое-то препятствие и опрокинулся. Позже обнаружилось, что поперек рельсов была положена балка.

Словом, несчастные случаи стали повторяться так часто, что среди шахтеров началась паника. Нужно было присутствие начальников, чтобы люди оставались на работе.

— Значит, здесь орудует целая шайка злодеев, — повторял Симон Форд. — А мы не можем поймать ни одного!

Снова начались розыски. Была поставлена на ноги вся полиция графства, но ничего не смогла открыть. Джемс Старр запретил Гарри, на которого были, по-видимому, направлены все эти покушения, выходить одному за пределы центрального участка работ.

Так же поступили и с Нелль, от которой, однако, по настоянию Гарри, были скрыты все преступные покушения, которые могли напомнить ей о прошлом. Симон Форд и Мэдж охраняли ее строго, — вернее, с суровой заботливостью, — днем и ночью. Бедная девушка видела это, но у нее не вырвалось ни одной жалобы, ни одного замечания. Понимала ли она, что это делается для ее пользы? Вероятно, да. Но и она по-своему охраняла других и казалась спокойной лишь после того, как те, кого она любила, сходились в коттедже. Вечером, когда Гарри возвращался, она не могла удержать безумной радости, мало совместимой с ее характером, скорее сдержанным, чем экспансивным. Не успевала пройти ночь, как она была на ногах раньше всех: тревога охватывала ее уже с утра, в час выхода на работу.

Оберегая ее покой, Гарри очень хотел, чтобы их брак был уже совершившимся фактом. Ему казалось, что пред лицом этого бесповоротного события злоба, отныне бесполезная, должна будет сложить оружие и что Нелль почувствует себя в безопасности, только когда станет его женой. Впрочем, его нетерпение одинаково разделяли Джемс Старр, Симон Форд и Мэдж. Каждый считал дни, оставшиеся до свадьбы.

Дело в том, что каждого обуревали самые тревожные предчувствия. Шепотом говорили, что скрытый враг, о котором никто не знал, где его искать или как с ним бороться, — этот враг, очевидно, не может оставаться равнодушным ни к чему, связанному с Нелль. Торжество ее бракосочетания с Гарри может поэтому послужить поводом для какого-нибудь нового проявления его ненависти.

Однажды утром, за неделю до свадьбы, Нелль — очевидно, под влиянием какого-то мрачного предчувствия — захотелось выйти из коттеджа первой, чтобы осмотреть окрестности. Едва она переступила порог, как у нее вырвался крик невыразимого ужаса; он раздался по всему дому, на этот вопль сбежались Мэдж, Симон и Гарри.

Нелль была бледна как смерть, и в ее искаженном лице отражался величайший ужас. Она не могла говорить, не спуская глаз с двери коттеджа, которую только что отворила, и дрожащей рукой указывала на строки, приводившие ее в трепет и, очевидно, написанные ночью:

«Симон Форд, ты украл у меня последний пласт наших старых копей! Гарри, твой сын, украл у меня Нелль! Горе вам! Горе всем! Горе Новому Эберфойлу!

Сильфакс».

— Сильфакс! — вскричали разом Симон Форд и Мэдж.

— Кто это? — спросил Гарри, переводя взгляд с отца на девушку.

— Сильфакс! — повторяла с отчаянием Нелль. — Сильфакс!

Она вся трепетала, повторяя это имя, пока Мэдж почти силой не увела ее в комнату.

Прибежал Джемс Старр. Прочитав угрожающие слова, он произнес:

— Эти строки написаны той же рукой, которая написала мне письмо, противоречившее вашему, Симон! Человек этот называется Сильфаксом. По вашему волнению я вижу, что вы его знаете? Кто такой этот Сильфакс?

Это имя было откровением для старого мастера.

Так звали последнего «кающегося» в шахте Дочерт.

Некогда, еще до изобретения безопасной лампы, Симон Форд знавал этого нелюдимого человека, который должен был, рискуя жизнью, каждый день вызывать частичные взрывы рудничного газа. Он видел это странное существо, блуждавшее по шахте всегда в сопровождении огромного гарфанга — чудовищной совы, помогавшей ему в его опасном ремесле. Птица держала в клюве горящий фитиль и проникала туда, куда не могла достать рука Сильфакса. Однажды этот старик исчез, а с ним исчезла и маленькая сиротка, родившаяся в шахте и не имевшая других родственников, кроме Сильфакса, своего прадеда. Это дитя, очевидно, и была Нелль.

Значит, они пятнадцать лет прожили в каком-нибудь потаенном ущелье, вплоть до того дня, когда Гарри спас Нелль.

Старый мастер, охваченный и жалостью и гневом, рассказал инженеру и своему сыну все, о чем напомнило ему имя Сильфакса.

Теперь все объяснялось. Сильфакс и был тем таинственным существом, которого они тщетно разыскивали в недрах Нового Эберфойла!