– Теперь ты понимаешь, Нэнси, – продолжал Билли, – что я провел эту ночь и много ей подобных в попытке вернуть хотя бы малую толику чистого удовольствия нашему миру, в котором почти не осталось удовольствий.

Нэнси сидела молча, склонив голову.

– Давай я расскажу тебе, что сделал мой дедушка на рассвете после брачной ночи, – сказал Билли.

– Я не хочу слушать.

– Но в этом нет ничего плохого или грязного. Это… очень нежно.

– Может, потому я и не хочу слушать.

– Он прочел своей жене стихотворение. – Билли взял со стола книгу, раскрыл на нужной странице. – В его дневнике написано, какое именно. Хоть мы с тобой не жених и невеста, да и вряд ли еще когда-нибудь увидимся, я хочу прочесть тебе эти строки, чтобы ты поняла, как я тебя любил.

– Прошу… не надо. Я не выдержу.

– Хорошо, я оставлю книгу здесь – на случай если ты все-таки захочешь его прочесть. Стих начинается так:

Билли поставил на книгу маленький пузырек.

– Еще оставляю тебе эти таблетки. Если принимать по одной в месяц, детей у тебя не будет, но ты по-прежнему останешься сорвиголовой.

С этими словами он ушел. Все ушли, кроме Нэнси.

Она подняла голову и увидела на пузырьке этикетку с надписью: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ОБЕЗЬЯННИК».

1968

[9]

Они росли по соседству, на окраине города, а рядом расстилались поля, леса и сады. Из окон их домов виднелась красивая колокольня, принадлежавшая школе для слепых.

Недавно им обоим исполнилось по двадцать. Они не виделись около года. Им всегда было радостно, тепло и уютно в компании друг друга, но ни о какой любви и речи не шло.

Его звали Ньют. Ее – Кэтрин. Как-то ранним утром Ньют постучался в дверь ее дома.

Открыла сама Кэтрин. В руках она держала толстый глянцевый журнал, целиком посвященный невестам.

– Ньют! – изумленно воскликнула она.

– Прогуляемся? – с ходу предложил он.

Вообще-то Ньют был очень застенчивый, даже с Кэтрин. Свою застенчивость он скрывал за отсутствующим тоном, как будто мысли его витали где-то высоко-высоко: у собеседников складывалось впечатление, что они разговаривают с тайным агентом, находящимся при исполнении некоего важного и благородного задания. Ньют всегда так разговаривал, даже если живо интересовался предметом беседы.

– Прогуляемся? – переспросила Кэтрин.

– Ну да. Шаг один, шаг второй, по лесам и долам, по мостам…

– Я не знала, что ты вернулся.

– Да вот сию минуту прибыл.

– Служба еще не кончилась? – спросила Кэтрин.

– Семь месяцев осталось, – ответил Ньют. Он служил рядовым первого класса в артиллерии. Мятая форма, пропыленные насквозь сапоги, щеки заросли щетиной. Он потянулся к журналу: – Какой красивый журнальчик, дай посмотрю.

Кэтрин дала.

– Я выхожу замуж, Ньют, – сказала она.

– Я понял. Пойдем гулять.

– У меня страшно много дел, Ньют. Свадьба уже через неделю.

– Прогулки – это полезно. Придешь веселая и румяная. Будет у твоего жениха румяная невеста. – Он принялся листать журнал, показывая на фотографии невест: – Как эта… и вот эта… и эта.

При мысли о румяных невестах Кэтрин залилась краской.

– Это будет мой свадебный подарок Генри Стюарту Чейзенсу, – продолжал Ньют. – Сходив с тобой погулять, я подарю ему румяную невесту.

– Откуда ты знаешь, как его зовут?

– Мама написала. Из Питсбурга, значит, приехал?

– Да. Он бы тебе понравился.

– Может быть.

– Ты… ты придешь на свадьбу, Ньют?

– Вряд ли.

– Такая короткая побывка?

– Побывка? – переспросил Ньют, любуясь разворотом с рекламой столового серебра. – Я не на побывке.

– Как? – удивилась Кэтрин.

– Это называется «самоволка», – пояснил Ньют.

– Ой, Ньют, что ты такое говоришь? Я тебе не верю! – воскликнула Кэтрин.

– Я сбежал из армии, – сказал он, все еще листая журнал.

– Зачем, Ньют?

– Хотел узнать, как называется узор на вашем столовом серебре. – Он стал читать названия узоров из журнала: – «Альбемарль»? «Хизер»? «Легенда»? «Рэмблер-роуз»? – Он поднял глаза и улыбнулся. – Хочу подарить вам с мужем ложечку.

– Ньют, Ньют, я серьезно!

– Давай погуляем, очень тебя прошу.

Она заломила руки в шуточном гневе.

– Ах, Ньют, да ты просто дурачишься, ни в какой ты не в самоволке!

Ньют тихо изобразил вой полицейских сирен и поднял брови.

– Откуда… откуда ты сбежал?

– Из Форт-Брэгга.

– Это в Северной Каролине? – спросила она.

– Верно, – ответил он. – Рядом с Фейетвиллом – это где маленькая Скарлет О’Хара ходила в школу.

– Как же ты сюда добрался, Ньют?

Он помахал рукой с оттопыренным большим пальцем.

– Два дня на попутках.

– А твоя мама в курсе?

– Я не к ней приехал.

– К кому же тогда?

– К тебе.

– Зачем?

– Затем, что люблю тебя, – просто ответил он. – Ну теперь-то мы можем прогуляться? Шаг один, шаг второй, по лесам и долам, по мостам…

Они вышли из дому и побрели по лесу: дорожка была усыпана коричневыми листьями.

Кэтрин очень злилась и волновалась, чуть не плакала.

– Ньют, – сказала она, – это безумие какое-то!

– Почему же?

– Ты так не вовремя признался мне в любви! Ведь ты раньше никогда ничего подобного не говорил! – Она остановилась.

– Пойдем дальше.

– Нет! Ни шагу больше не сделаю! Напрасно я вообще с тобой пошла!

– Но пошла же.

– Чтобы увести тебя подальше от дома! Если бы кто-нибудь из родных подошел и услышал, что ты несешь, да еще за неделю до свадьбы…

– Что бы они подумали?

– Что ты спятил!

– Почему?

Кэтрин глубоко вздохнула и начала речь:

– Скажу так: я глубоко польщена и почтена твоей безумной выходкой. Мне не верится, что ты действительно сбежал из армии, но, может, это и правда. Мне не верится, что ты меня любишь, но, может, это и правда. И все-таки…

– Это правда.

– Что ж, я польщена, – сказала Кэтрин, – и я очень люблю тебя как друга, Ньют, очень-очень, но теперь слишком поздно! – Она попятилась. – Ты даже ни разу меня не целовал! – Она тут же выставила вперед руки. – Это не значит, что надо целовать сейчас. Я просто объясняю, как это все неожиданно. Понятия не имею, что мне теперь делать!

– Просто давай еще немного погуляем. Хорошо проведем время.

Они пошли дальше.

– На что же ты надеялся? Чего ждал? – спросила Кэтрин.

– Откуда мне было знать, на что надеяться? Я ничего подобного в жизни не делал.

– Ты ведь не думал, что я брошусь в твои объятия? – предположила Кэтрин.

– Может, и думал.

– Прости, что не оправдала ожиданий.

– Я нисколько не расстроен, – сказал Ньют. – Я не рассчитывал на это. Мне хорошо даже просто гулять с тобой.

Кэтрин снова остановилась.

– Ты ведь знаешь, что будет дальше?

– Не-а, – ответил Ньют.

– Мы пожмем друг другу руки, попрощаемся и расстанемся друзьями, – сказала Кэтрин. – Вот что будет дальше.

Ньют кивнул:

– Хорошо. Вспоминай обо мне иногда. Вспоминай, как я тебя любил.

Сама того не желая, Кэтрин расплакалась. Она повернулась спиной к Ньюту и вгляделась в бесконечную колоннаду леса.

– Что это значит?

– Это значит, что я очень злюсь! – воскликнула Кэтрин и стиснула кулаки. – Ты не имел права…

– Я должен был убедиться.

– Если б я тебя любила, ты бы сразу об этом узнал!

– Правда?

– Ну да. – Кэтрин повернулась к нему. Щеки у нее изрядно покраснели. – Ты бы узнал.