Армия на подножном корму — солдаты, как и полицейские, облагают данью деревни чтобы за свой счёт купить форму, обмундирование и еду, и оружие, и патроны. И делятся с начальством за право кормления на данной территории, потому что положенное жалование до них не доходит — «исчезает по дороге»…

♦ Может ли ДРК распасться?

Свободно, если только внешние силы пожелают.

♦ На сколько частей?

— Ну, нужно выделит обе Касаи как одну полноценную часть, баконго вместе с бантунду — вторая часть, третья — катанга, а что касается экваториальной части ДРК и её восточной высокогорной части — так столько разных племён, что трудно сказать, что там может получиться при распаде. Там может быть постоянным Южным Суданом.

Но в общем, ДРК может распасться как минимум на четыре части, из них полноценных стран могут быть три.

Что касается наших самолётов, то они появились там в 1992 году. Работают в основном отставные советские военные лётчики. Например, экипажи Ан-2. Летают по одному пилоту вместо двух и без механика. Старые дядьки им за 50 лет каждому. Очень компетентные. Белорусы, украинцы, прибалтийцы (русские прибалтийцы), русские. Механики тоже наши.

Там все экипажи сборные — из разных стран бывшего СССР. Они все друг друга знают, и советский дух, советское братство осталось.

Они в день делают по два-три вылета и хорошо выглядят, потому что есть постоянная живая работа.

Использовались Ан-12, Ан-26, Ан-32 и Ан-28. Так же Ил-18 и Ил-76. Ан-124 Руслан перестал использоваться — улетел.

Ан-32 оказался исключительно хорошим самолётом. При одних габаритах с Ан-26 он берёт 8,5 тонн вместо 5,5 тонн, но без запчастей перестали использовать. Использовались и чехословацкие Элки Л-410.

Я видел один американский DC-3, времён Второй мировой, но сейчас он уже не летает.

Сейчас остались Ан-24 и его грузовой вариант Ан-26. Ан-28 исчезли все. Ан-12 осталось очень мало, потому что не все аэродромы их могут принимать, он большой. Ил-18 исчез. Ан-2 (в Касае) из шести осталось два борта, потому что алмазный бум прошёл, и меньше стало грузопотока.

Но перспектива в ДРК — за старыми Ан-2, причём перспектива исключительно велика. Идеален и по стоимости и по обслуживанию. Удобно обслуживать золотые прииски, связывая их с провинциальными центрами на расстоянии в 200-300 километров.

Это очень перспективно, потому что конкуренции со стороны других самолётов нет, а потребности в быстрых и дешёвых перевозках — большие.

Вертолёты летают наши Ми-17. Но летаю только ооновцы, потому что они много жрут горючего.

Местные военные лётчики перестали летать, потому что всю свою технику практически угробили.

Я могу назвать их все вооружённые силы отсутствующими.

Я — преподаватель в звании подполковника. 25 лет служу в Вооружённых силах. С 1996 г. прохожу службу в Военном университете.

Закончил Ленинградское высшее военно-политическое училище по специальности политработник, или офицер стреляющий (ПВО) называется. Был предназначен для работы заместителем командира роты ракетного дивизиона как офицер наведения и параллельно должен был проводить политическую работу среди военнослужащих.

Училище было многоотраслевое. Оно готовило кадры для ВВС и, частично, для противовоздушной обороны и воздушной обороны сухопутных войск. Меня готовили для наземных комплексов С-125 (сейчас их уже нет на вооружении), С-200 (в резерве), С-300, С-400 (на вооружении с недавних пор).

Я бы не сказал, что глубоко готовили нас — общее ознакомление. Я считаю, что подготовка в то время была недостаточна (именно, как стреляющего офицера), кроме того, мы готовились как политработники для ВВС.

Были такие авиачасти войск ПВО — истребители-перехватчики МиГ-25, МиГ-31, их ещё училище в Кургане готовило: не летать лётчиком, а работать в воздухе с бортовыми системами (оператором бортовых систем)[12].

Потом готовили ещё для противоракетной обороны и противокосмической, т.е. эти комплексы С-300 предназначались для борьбы с крылатыми ракетами и ракетами с отделяющимися головными частями — стратегическими ракетами США и их союзников. Это было очень актуально. Этот комплекс был более эффективен, чем американский комплекс «Патриот», поэтому это была гордость страны. Он сейчас модернизирован и продаётся в некоторые страны в упрощённом варианте. Единственный минус — элементная база была крайне отсталая и С-300 по надёжности уступал «Патриоту», потому что элементная база была 1960-х годов — максимум 1970-х.

А американцы всё покупали у японцев и там всё на высшем уровне. Но наши были эффективнее. Например, мы могли вести одновременно 12 целей, они — только 2. Они уничтожали воздушную цель четырьмя ракетами, мы — двумя, т.е. эффективность была 98%уничтожения. Это было раньше. Это был 1986 год.

Сейчас всё изменилось. Думаю, что мы намного ушли вперед, и элементная база ушла вперед. Государство приложило максимум усилий, чтобы догнать западных «партнёров», потому что отставание было очень серьёзное. При наличии «железного занавеса» ничего не могли сделать с улучшением элементной базы, это моё мнение.

Я приехал после окончания училища в 10-й научно-исследовательский учебный центр (это в Казахстане, но он был московского подчинения). Станция Сары-шаган — это восточный Казахстан, озеро Балхаш. Я был очень удивлён, когда меня, отличника, туда отправили. Там, по историческим данным, Чингисхан коней не поил, а проживали там 50 лучших, умнейших офицеров нашей армии, которые пользовались этой (местной) водой. Через четыре года использования трубы, которые подводили воду к домам, проедались, а мы эту воду пили. То есть очищение было недостаточным… На здоровье сейчас всё это начинает сказываться.

Было удивительно, что двоечники и прогульщики поехали (по тем временам) в престижные места — Германию (Германскую Демократическую Республику), Заполярье (потому что год за два и огромный оклад). Туда, куда я просился, меня не пустили. Но Сарышаган — это было самое интересное место. Это научное объединение, где проводились испытания последних новейших научных разработок техники войск ПВО, противоракетной, противокосмической обороны.

Я обеспечивал испытательные работы, хоть у меня и нет инженерного образования, но там было огромное количество выпускников инженерных вузов, особенно ленинградских («Можайка» и другие) — умнейших людей. Там проводилась доработка С-300 в экспортный вариант и там находится то место, которое сдал Пеньковский американцам. Я видел ракетные шахты, которые Пеньковский сдал. Они были законсервированы (залиты бетоном).

Я узнал, что наша противокосмическая техника была намного эффективнее, чем американская (это и моё личное мнение). Например, если американцы видели объект как точку в космосе, то наша система видела очертания спутника[14]. Очень жалъ, что после распада СССР всё это было брошено и растащено местным казахским населением на металлолом: варварским способом разбили всё, что там было. Им это было не интересно.

♦ Когда вас перевели оттуда?

После распада СССР, в 1993 году. Я оттуда уехал, потому что непонятно было, кому это всё нужно. Кому-то нужно было эту станцию слежения за спутниками на баланс передать, но некому было её «кормить». Предложили передать казахской армии. Но тогда надо было принимать казахскую присягу. Я искал возможность уехать в Российскую Федерацию и продолжать служить в Российской армии.

В 1992 г. мне подвернулась возможность поступить в наш Военный университет на юридический факультет. Там было отделение для офицеров-юристов. Мне пришёл вызов. Но в июне 1992 г., перед самым отъездом, 20 солдат из моей роты (я был заместителем командира роты), захватив с собой КАМАЗ, бежали (через весь Казахстан) в Грузию (они были грузины). Тогда это было очень популярно: таджики бежали в таджикскую армию, грузины в грузинскую и т.д.