12. «Тогда кого сделаем?»

«Севера».

(Д.) «Не того ли плясуна и пьяницу, которому ночь за день, а день за ночь?»

(Г.) «Он достоин, так как уже надлежащим образом проявил себя среди солдат, и я послал его к Максимиану, чтобы тот облек его властью».

13. (Д.) «Пусть будет так. Кого вторым предложишь?»

(Г.) «Этого», — показывая на Даю, некоего молодого полуварвара, которого он недавно приказал именовать по своему имени Максимианом. Впоследствии уже сам Диоклетиан частично изменил ему имя приметы (omen) ради, потому что Максимиан соблюдал веру с величайшим благочестием.

14. (Д.) «Кто он — тот, кого ты мне предлагаешь?»

(Г.) «Мой свойственник».

А тот со стоном: «Не годных людей ты мне предлагаешь для охраны государства».

(Г.) «Я проверил их».

(Д.) «Ты увидишь, какое управление империей ты намереваешься поддерживать. 15. Я поработал достаточно, и принял меры, чтобы в мое правление государство хранилось в целости. И если что случится противное тому, моей вины в том не будет».

1. Когда все было решено, (Диоклетиан) в майские календы (1.05.305) появляется (на людях). Все прочили (власть) Константину, и в том не было никаких сомнений; все присутствовавшие воины — и отборные старшие воины и приглашенные из легионов — ликовали, с нетерпением вызывая и желая его одного. 2. Примерно за 3 мили от города находилось высокое место, на вершине которого и сам Максимиан (некогда) принял пурпур, и где находилась высокая колонна с символом Юпитера. К ней все и направились. 3. Созвали солдатское собрание, на котором старец с плачем обратился к воинам, говоря, что он уже нездоров, после трудов нуждается в отдыхе, передает власть более крепким и выбирает других Цезарей. Все с нетерпением ожидали, кого он выберет. 4. Тогда он неожиданно объявляет Севера и Максимина Цезарями. Все были ошеломлены. Наверху, на трибунале, стоял Константин. Все недоумевали, неужели Константину сменили имя, когда (вдруг) Максимиан, протянув руку назад и оттолкнув Константина, вывел на всеобщее обозрение Даю. Сняв с того одежду частного лица, он поставил его в центре. Все удивлялись — откуда он взялся? 5. Никто, впрочем, смутившись, не осмелился громко возражать, придя в замешательство от неожиданной новости. Диоклетиан набросил на него свой пурпур, сбросив его с себя, и вновь стал Диоклом. 6. Затем он спустился, его провезли (как) старого царя через весь город на повозке и отпустили на родину. Дая же, (появившись) некогда из зверей и лесов, возвысился сначала до щитоносца, затем до телохранителя, вскоре после этого до трибуна, а на следующий день до Цезаря, и получил на попрание и изнурение Восток. Так, не будучи сведущим ни в военных, ни в государственных делах, он стал пастырем уже не скота, а воинов.

1. Максимиан, устранив старцев, делал, что хотел, считая себя уже единственным господином всего мира. Ведь Констанция (хотя именно его следовало бы назвать первым) он презирал, так как тот был мягок по натуре и отягощен болезнью. 2. Он надеялся, что тот скоро умрет, а если не умрет, то лишить его власти даже против воли казалось ему легким (делом). Ведь что тот сможет сделать, когда трое принудят его сложить власть? 3. У (Максимиана) же был друг по старому армейскому товариществу и приятель по последнему походу — Лициний. Его советами он пользовался в течение всего правления; но не захотел делать его Цезарем и не назвал сыном лишь ради того, чтобы тот впоследствии завладел местом Констанция, Августа и брата. 4. Ведь тогда бы он и сам удержал принципат и, свирепствуя по всей земле по собственному произволу, отпраздновал бы двадцатую годовщину правления. Назначив на место Цезаря своего сына (который был тогда еще в девятилетнем возрасте), он сложил бы с себя власть, а впоследствии, когда верховной властью овладеют Лициний и Север, а второстепенной, в качестве Цезарей, Максимин и Кандидиан, проводил бы безмятежную и спокойную старость, окружив себя несокрушимой стеной. Вот как далеко простирались его замыслы. Но Бог, которого он сделал опасным для себя, развеял все его намерения.

1. Достигнув верховной власти, он обратил мысли к угнетению мира, который он открыл для себя. 2. Ведь после разгрома персов, у которых есть такой ритуал и обычай, по которому они отдают себя в рабство своим царям, а цари обходятся со своим народом, как с дворовой челядью, этот человек захотел ввести этот безбожнейший обычай, беззастенчиво восхваляя его со времени той победы. 3. А так как он не мог открыто повелеть об этом, то действовал так, что самолично лишал людей свободы, а прежде всего — чести. Он истязал не только декурионов, но и более знатных граждан, выдающихся и превосходнейших мужей, притом по причинам равно и пустяковым и политическим. Если кто — то, как ему казалось, заслуживал смерти, он устанавливал кресты, если меньшего, готовились ножные кандалы. 4. Благородных и знатных матерей семейств он забирал в гинекей. Если же кого надо было высечь плетьми, на конюшне стояли 4 вкопанных столба, на которых обычно никогда не растягивали даже рабов. 5. Что еще сообщить о его развлечениях и забавах? Он держал медведей, схожих с ним дикостью и величиной, которых собирал в ходе своего правления по всей империи. Когда ему хотелось позабавиться, он приказывал привести кого — нибудь из них, называя по имени. 6. Людей им бросали не просто ради того, чтобы те их терзали, а чтобы те их сожрали. Когда же их таким образом разрывали, он удовлетворенно смеялся, и никогда не приступал к обеду без кровопролития. 7. В отношении незнатных применялись пытки огнем. Такой смерти он предавал прежде всего христиан, издав указы, чтобы приговоренных к пыткам сжигали на медленном огне. 8. Привязав их сначала (к столбам), под ноги (им) подносили слабый огонь до тех пор, пока кожа на ступнях, сморщившись от огня, не отделялась от костей. 9. Затем прикасались к отдельным частям тела зажженными и потушенными факелами так, что на теле не оставалось ни одного живого места. Между делом их лица поливали холодной водой и обмывали уста влагой, чтобы они не скоро испустили дух после того, как у них пересыхало горло. 10. Это происходило позже, когда в течение нескольких дней кожа полностью сгорала и огонь проникал во внутренности. 11. После этого разводился костер, на котором сжигали уже обгоревшие тела. Собранные кости, растолченные в прах, выбрасывались в реку и в море.

1. Истязания, испытанные на христианах, он применял по привычке против всех людей. 2. У него не было никаких легких наказаний — ни ссылки на остров, ни застенков, ни рудников, (а такие, как) огонь, крест, (растерзание) зверьми исполнялись при нем ежедневно и без затруднений. 3. Дворцовые слуги и управляющие усмирялись копьем. Обезглавливание и казнь мечом относились к случаям весьма редким и являлись почти милостью, благодаря которой они получали благую смерть за старые заслуги. 4. Ведь ему это было легко — красноречие угасло, адвокаты упразднены, правоведов либо ссылали, либо убивали. Литература же почиталась среди дурных искусств, а тех, кто ее создавал, изгоняли и проклинали, как врагов. 5. Всеобщий беспорядок все усугублялся из — за слабых законов, будучи устроен судьями — ведь военных судей, несведущих в тонкостях документации, посылали в провинцию без асессоров.

1. На погибель государству и всеобщую скорбь было еще и то, что однажды была устроена перепись в провинциях и в городе (Риме). Цензоры рассеялись повсюду и беспокоили всех (так), что (это) напоминало зрелище вражеского набега и ужасного завоевания. 2. Поля мерились целыми кусками, виноградные лозы и деревья подсчитывались, разного рода живность регистрировалась, люди отмечались по головам. Вся городская и сельская чернь скапливалась в городах, так что почти все они были забиты толпами домашней челяди. Каждый приходил с детьми и рабами. Слышались звуки пыточных орудий и удары плетей, детей вешали в присутствии отцов, всех вернейших рабов истязали в присутствии отцов, а жен — в присутствии мужей. 3. Если всего (этого) не хватало, их самих пытали в присутствии тех, чтобы, когда боль одолевала, они приписывали себе то, чем не владели. 4. Ни возраст, ни состояние здоровья не служили оправданием. Больных и расслабленных приносили; устанавливая возраст отдельных лиц, молодым года добавляли, а старикам снижали. Повсюду царили тоска и уныние. 5. Все, что предки вершили в отношении побежденных, (Максимиан) осмелился делать против римлян и римских подданных. Ведь его родители были (некогда) подвергнуты цензу, который Траян, как победитель, наложил на постоянно восстававших даков в качестве наказания. 6. Вследствие этого за головы платили налог, а за жизнь давали плату. Однако одним и тем же цензорам не доверяли, а посылали одних за другими, словно они могли получить больше, и те всегда удваивали то, что (на самом деле) не было получено, но что лучше было бы добавить, чтобы не казалось, будто их послали напрасно. 7. Между тем уменьшался скот и умирали люди, однако и покойный отнюдь не освобождался от налогов, так что даром нельзя было уже ни жить, ни умирать. Остались одни нищие, с которых ничего нельзя было взыскать, так как нужда и бедственное положение защищали их от возможных несправедливостей. 8. И все — таки этот благочестивый человек сострадал им. Чтобы они больше не нуждались (ни в чем), он приказал их всех согнать вместе, вывезти на кораблях в море и утопить. Как же милосерден был тот человек, позаботившийся о том, чтобы никто при его правлении не терпел нужды! 9. Так, принимая меры к тому, чтобы никто под прикрытием нищеты не уклонился от переписи, он погубил множество по — настоящему несчастных, вопреки всякому закону человечности.