- Тогда на твой вкус.

Мы подъезжаем к небольшому бару недалеко от «Джангллэнда». Побитая временем неоновая вывеска, треснувшее стекло в двери, странный кисловатый запах внутри и несколько посетителей самого затрапезного вида. Я не успеваю сделать и трех шагов внутрь, как меня окликают:

- Привет, Жорж! – машет мне рукой фигура, которую я поначалу принял за местного крестьянина, безнадежно пропивающего последние портки. Фигура оказывается Сэмом Эшли, корреспондентом совершенно отвратного «Курьера». Сэм курит папиросы, одевается на распродажах и плотно сидит на звездной пыли. Рядом с ним качается на стуле Анна Фриц, корреспондентка отвратного «Очевидца». Анна грызет ногти, одевается в стоках и жестко торчит на живительном порошке. Пара друзей-наркоманов, делающих ноги с передовой после первой же упавшей бомбы. В ином, более приличном месте, я бы сделал вид, что Полярные Псы отрезали мне уши, выкололи глаза и вырезали язык, после чего убежал бы за линию горизонта со сверхсветовой скоростью. Но в баре имени Безнадежности передо мной стоял простой и жестокий выбор: сделать вид, что не заметил и пить местную бормотуху или заметить и закинуться из их запасов. Я смял гримасу омерзения, глубоко вдохнул и сделал шаг вперед:

- Есть чо?

Лицо Сэма расплывается в приторной улыбке «конечно, мы с удовольствием поможем нашему старому другу». Меня передергивает, но Сэм тянется в карман за веществами, и я успокаиваюсь. И мы заказываем три порции виски. И мы растворяем в них порошок. И мы идем в засранный туалет с отвалившимися кафельными плитками и строим дороги из другого порошка на мятой жестяной полочке. И мы выходим из бара на промозглую улицу. И мы смеемся и улыбаемся друг другу, и ловим машину, и несемся на дикой скорости сквозь унылые улочки куда-то в ночь и джунгли, и опять смеемся, и я пытаюсь достать зубами свой локоть, а Сэм целует Анну в ухо. И мы раскладываем новые дороги, и небо начинает заворачиваться вокруг себя, и в машине расцветают цветы, и цветы превращаются в птиц, и птицы распадаются треугольниками, и треугольники собираются в неоновые ромбы, и машина останавливается, и я выпадаю в холодную придорожную грязь и барахтаюсь в ней в приступе дикого хохота под мелким моросящим дождем. Из машины доносятся звуки совокупления, и я ловлю языком переливающиеся ручейки воды, и говорю со своим вторым я, поселившимся в мясистом кусте, и куст отвечает мне «Спи!». И я засыпаю с улыбкой праведника.

Я просыпаюсь глубоко за полдень, весь высохший и пропыленный. Сначала я открываю один глаз, потом второй, потом сразу оба, затем переворачиваюсь на спину и, сделав финальное усилие, сажусь в позу лотоса. В мои глаза резко ударяет солнце – дождь кончился, забрав с собой серость и мрачность. Все вокруг залито чистым солнечным светом, придающим дорожно-джунглиевому пейзажу призрачную веселость. Хочется пить. Я поднимаюсь на ноги и подхожу к машине. Все двери раскрыты нараспашку, водитель сидит за рулем и что-то невозмутимо читает на своем коммуникаторе. Увидев меня, он без слов протягивает бутылку воды и заговорщески тыкает пальцем в сторону заднего сидения. На заднем сидении разлегся арахнид, образованный полуголыми белесыми телами с едким запахом нарко-пота. Из самой гущи трогательно торчат полинялые чашечки бюстгальтера с заплатками. Что ж, примерно так по моим расчетам и должны размножаться сотрудники изданий с правительственным финансированием. Выпив воды, я достаю из сумки коммуникатор и сажусь прямо в придорожную пыль. Посылаю улыбку солнцу и создаю в рабочей директории файл «ЛОЖЬ ВАСИЛЬЕВА». Кручу головой из стороны в сторону, разминаю шею, сгибаю и разгибаю пальцы. Пишу первую строчку «Видели ли вы когда-нибудь хоть искорку правды в глазах чиновника?», поднимаю голову на небо и столбенею. По всему небосводу, от края до края к земле летят огненные стрелы. Пронзительно голубое небо, ласковое солнце и пылающие метеоры, несущиеся к земле. Один-два-три-четыре-пять, я сбиваюсь со счета, стрел становится все больше. Или это ядерная бомбардировка, или…

Трясущимися пальцами я набираю номер пресс-центра, трубку берет истеричный молодой офицер:

- Алло, это Жорж Дунаев, уровень аккредитации А. Что за херь летит по небу?

В ответ раздается не мужской голос, нет, в ответ я слышу пронзительный бабий визг:

- ЭТО НАШ ФЛОТ! ЭТО ВСЕ ТРИ НАШИХ ФЛОТА! ЭТО СБИТЫЕ КОРАБЛИ, ПАДАЮЩИЕ НА ЗЕМЛЮ!

Я потрясенно молчу. Я не знаю что сказать. Я сижу в пыли и смотрю метеоры, каждый из которых – обреченный боевой корабль, полный вопящих от ужаса людей. Большая часть из них сгорит заживо еще в атмосфере, оставшиеся разобьются при ударе о землю. Это настолько масштабно и настолько чудовищно, что в какой-то момент мой мозг пытается отключиться, лишь бы не занимать себя мыслью о метеорах.

Коммуникатор оживает:

- Скрытая концентрация всех флотов Республики, внезапная атака, тысячи истребителей с пилотами-камикадзе, потери до 90% личного состава…

Я сглатываю и криво улыбаюсь. Война все-таки началась, война все-таки постучалась в наш дом, прямо на пороге пустив к чертям треть всех наших сил.

- Есть ли какие-то шансы отстоять планету?

- Никаких. В течение получаса мы ожидаем начала высадки вражеского десанта, орбита заблокирована, эвакуация командного состава невозможна, на обеих базах персоналу выдают капсулы с ядом. А теперь извините, мне надо идти получать тяжелое штурмовое снаряжение для моего первого и последнего боя – голос срывается, в трубке раздается всхлип, затем щелчок, затем короткие гудки.

С очередным гудком ко мне приходит осознание случившегося. Я заперт на планете, штурмуемой десантом Полярных Псов. То, что Псы очень любят не оставлять после себя ни одного живого существа, включая тараканов – это ладно. Но вот то, что командир всех десантных сил Республики три года назад пообещал при случае лично отгрызть мне руки и ноги – это уже серьезно. Единственно возможный вариант – ехать на военную базу и драться до последней капли крови – слишком отдает приторным героизмом и готической обреченностью.

Я машинально глотаю воду и вывожу в пыли слово «ХЕР». Потом я вывожу слово «FUCK». Потом – «FUCK ME, FUCK ME, FUCK ME, FUCK!». А потом у меня пищит коммуникатор.

- День Рождения! День Рождения! – попискивает маленькая голая аниме-девочка, бегая из одного конца экрана в другой.

- День Рождения! День Рождения! Именинник – Тала Малахи. Координаты последнего места проживания: Планета X5, восточная оконечность Центрального Джунглевого Массива, широта и долгота…

Я смотрю на экран минуты две, прежде чем понимаю, что произошло. Затем я хватаю горсть пыли и рисую у себя на груди канонический крест, шепча «Спасибо тебе, Господи!». Мелькнувшая ниточка надежды слишком тонка и слишком коротка, чтобы я мог позволить себе потерять еще хоть одну минуту.

- Заводи машину! – я поднимаюсь на ноги и отряхиваю пыль с джинсов.

Урчит разогревающийся мотор, хлопают спешно закрываемые двери, я сажусь рядом с водителем и еще раз страстно крещусь. Путешествие в никуда начинается.

- Жорж, это безумие!

- Жорж, это идиотство!

- Жорж, это безрассудство!

- Жорж, так может поступать только полный мудак!

- Жорж-жорж-жорж! – я неспешно раскуриваю сигару, оборачиваюсь назад и выпускаю дым прямо в лица Сэма и Анны. Полчаса назад они очнулись, закинулись очередной дрянью и теперь беспрерывно пилят меня за то, что мы едем в осажденный Алраз забирать мои вещи.

- Знакома ли вам магия бутиков, друзья? Знакомо ли вам почти религиозное упоение от новой вещи? Блестящий космический шелк, текущий сквозь пальцы? Едва заметное дрожание рук в примерочной? Белый свет бутиковых ламп, превращающий вас в призрака с новым свитером? Знакомы ли вам угодливые улыбки продавцов и легкая эрекция на словах «у нас новая коллекция»? Нет, нет и нет. Вы не умеете ценить красоту вещей, мои бедные стоковые друзья. Поэтому вы сейчас же закрываете ротики и вспоминаете, кто нанял водителя – я еще раз выдыхаю дымом и отворачиваюсь от них. До Алраза остается минут двадцать езды, над нами уже несколько раз с замогильным воем проносились тактические бомбардировщики Псов. Это плохо, очень плохо. Все мои надежды лишь на крепость солдат Федерации, на то, что они не дадут прорвать линию обороны, пока я забираю мой чемодан из «Джангллэнда». Да, это полное безумие, да, это на грани идиотизма, но Жорж Дунаев иначе не может. Не считая того, что ехать затем прямо в джунгли, к однокурснику, которого не видел десять лет и который, может быть, уже давным-давно умер от лихорадки или сошел с ума от болотных испарений – безумие никак не меньшее.