— Не сомневаюсь, что ты тоже решила предаться подобным увеселениям. Не сомневаюсь. Расскажи мне об этом, когда предашься, а потом поговорим.

— Нет, Росс, это ты мне расскажи о том, что сделал сам. Разве не так полагается?

Они посмотрели друг другу в глаза. Сейчас она безумно его ненавидела — все ее поступки в эти дни были безумными, потому что Демельза поняла, что связана с ним неразрывными узами, которые Росс, похоже, может легко отбросить; потому что она поняла, насколько это унизительно, она никогда и не представляла насколько.

С тех пор как она сбежала из Уэрри-хауса, нагруженная баулом, и проделала в темноте, по ухабам, путь в пять миль, отчаянно торопясь попасть домой до рассвета, чтобы избавить себя от последнего унижения, причем синяки на коленках и изодранные руки после каждой изгороди и ворот болели всё больше, с тех самых пор она чувствовала, будто в нее вонзается нож, в голове у нее постоянно свербила мысль об отвратительной стычке с МакНилом, о позорном побеге. Если бы она отдалась МакНилу, что чувствовала бы себя в десять раз лучше.

Интрижка Росса сильно ее уязвила, но исход ее собственной нанес серьезную рану.

Ничего об этом не зная, Росс поразился враждебности во взгляде жены. В особенности потому, что не видел такой враждебности, по крайней мере, не в такой степени, после возвращения от Элизабет.

— Ты по-прежнему считаешь, что я был в Тренвите, — сказал он. — Но я там не был. И даже не собирался.

— Ты можешь делать всё, что тебе заблагорассудится, Росс. Живи с ней, если хочешь.

Они направились к дому. Над морем пролетел баклан, почти касаясь воды, словно скользя по ней.

— Вполне возможно, что Элизабет выйдет за Джорджа, — сказал Росс.

— Что ж, уверена, ты сделал всё возможное, чтобы этому помешать.

— Несомненно.

— Так она любит Джорджа? — спросила Демельза.

— Нет.

Она внезапно ощутила, что буря разразилась не только над ее головой.

— Визит в Лоо оказался полезным?

— Блюитт выплатил мне свой долг.

— И как ты поступишь с деньгами?

— Их хватит, чтобы вновь запустить шахту.

Она засмеялась. Это удивило Росса, потому что смех был совсем не радостным. Он никогда прежде ничего подобного от нее не слышал.

— Не могу придумать лучшего применения для денег. Их все равно недостаточно для выплаты наших долгов.

Демельза не ответила.

— О, я знаю, горное дело — это будто какая-то зараза в крови, как лихорадка. Я мог бы заявить, что делаю это ради Хеншоу, но это неправда. Я делаю это ради себя. Если бы не шахта, я бы отправился на войну, хотя и не имею на то особого желания.

Через некоторое время они добрались до ступеней через ограду, отмечавшую границу песков и начало луга. Демельза перебралась первой. Никто не должен считать, что она нуждается в чьей-либо помощи. Сегодняшний разговор расширил трещину между ними. То, что она ошиблась, полагая, будто он в Тренвите, похоже, не имело никакого значения. Сначала были просто поступки, а теперь уже принципы. Враждебность по ошибке сменилась враждебностью по личному выбору. Оба были так одиноки, так нуждались в сочувствии и дружеской поддержке, но не находили ни того, ни другого.

Когда они добрались до сада, Демельза спросила:

— Когда я должна уехать, Росс?

— Разве я такое говорил?

— Нет... Но думаю, так будет лучше для тебя... для нас обоих. Я легко могу найти работу.

— А Джереми?

— Джейн присмотрит за Джереми, по крайней мере, первое время.

— А ты сама хочешь уехать?

— Я... Думаю, да. Хочу поступить правильно.

Пару минут оба молчали. Росс стряхнул грязь с сапога, слегка отвернув от нее лицо.

— Кто знает, какие поступки правильны, Демельза. Не думаю, что можно чего-то добиться, пытаясь поступать правильно или неправильно в подобной ситуации. Мы лишь можем следовать своим чувствам, куда бы они нас не привели. Я не хочу, чтобы ты уезжала, если ты захочешь остаться.

Они дошли до двери. Демельза положила ладонь на ручку, и внезапно на нее навалилась усталость. Она уже давно ничего не ела.

— Я бы хотел, чтобы ты осталась, — повторил Росс. — Если ты можешь остаться.

— Ладно. Как пожелаешь. Но как я и сказала, если ты решишь жить с Элизабет — делай, как пожелаешь. Джордж не сможет на ней жениться, если ты там поселишься.

Он не ответил.

— Когда ты будешь знать? — спросила Демельза.

— Что?

— О свадьбе Джорджа и Элизабет.

— Не могу сказать... Мы об этом услышим.

— Она разве не обещала тебе сообщить?

— Нет.

Смеркалось. Закатное сияние угасало. Демельза взглянула на сад. На фоне темнеющего неба вспорхнула летучая мышь. Демельза уже сотню раз бросала вот так последний взгляд, прежде чем войти в дом, и никогда ей это не нравилось. Но она никогда и не думала, что будет вот так. Сад больше ничего для нее не значил. Пусть он придет в упадок, пусть зарастет сорняками. Тогда он будет соответствовать опустошению в ее душе.

Ровно через час после этих событий Джордж спешно приехал повидаться с Элизабет.

— Я приехал, как только получил твое письмо, Элизабет, — сказал он. — Понимая, что если с тобой не вижусь, то не смогу заснуть. Что всё это значит? Я не могу уловить суть твоих объяснений. Что тебя беспокоит?

Он говорил резче, чем прежде, но Элизабет была слишком поглощена собственными чувствами, чтобы это заметить.

— Всю неделю, Джордж, я размышляла и волновалась. Мне пришло в голову, что я бросаюсь в этот брак без должного уважения к памяти Фрэнсиса. Не прошло еще и года. Дорогой Джордж, прошу тебя, попытайся понять мои чувства. Мне не у кого спросить совета. Пожениться тайно... О, я знаю, что сама этого просила, но мне не кажется это подобающим. Всю неделю я размышляла об этом и наконец собралась с духом тебе написать.

— За три дня до свадьбы.

— Я прошу всего лишь об отсрочке! Месяца на два или даже на полтора, тогда мне будет легче. Мне кажется, что раньше этого срока я не смогу всецело наслаждаться браком. Будут говорить, что я вышла за тебя из-за денег и...

— Люди будут сплетничать, даже если ты просидишь весь день у камина. Меня это беспокоит не больше, чем комары у пруда летом. Назови мне истинную причину задержки.

Встревоженные глаза Элизабет округлились. В белом платье она выглядела прелестно на фоне темных деревянных панелей комнаты.

— Я назвала тебе причины. Разве их недостаточно?

— Нет, — улыбнулся Джордж.

Элизабет беспомощно взмахнула рукой.

— Но других у меня нет, Джордж. Я вполне искренна. Ты не хочешь пойти мне навстречу?

— Гости уже приглашены.

— Гости? Но мы же решили, что никого не будет! Что свадьба пройдет в семейном кругу.

— Именно так. Но мои ближайшие друзья обиделись бы, если бы не смогли прийти к нам после церемонии. Пришлось им сообщить. Я так горжусь своей невестой. Я бы и пятьсот гостей пригласил, будь моя воля.

— И сколько же их? Скольких ты пригласил?

— О, человек двадцать пять.

Судя по его тону, Элизабет поняла, что их больше. Она прикусила губу.

— Мне так стыдно просить об отсрочке, но...

— Что «но»?

— Я обещала выйти за тебя, Джордж, и не хочу брать обещание назад. Но всё же... Мне кажется, что будет нечестно по отношению к тебе, к нам обоим, жениться в такой спешке.

Джордж смотрел на нее внимательным и собственническим взглядом. Она волновалась больше, чем когда-либо, была напряжена и отводила глаза, ее взгляд блуждал по комнате.

— Это имеет отношение к Россу?

Она мгновенно залилась краской. Румянец вспыхнул еще до того, как Джордж закончил говорить.

— Это имеет отношение только ко мне! В тот день в Касгарне, когда ты меня спросил, я была встревожена и расстроена, не знала, как поступить. Я сказала, что выйду за тебя замуж...

— Ты об этом сожалеешь?

Она вздернула голову.

— Ни в малейшей степени. Но тогда выбор даты казался несущественным...