Литмир - Электронная Библиотека

— Майлз, прошу тебя… прошу… да, — шептала она. — Сейчас, Майлз, сейчас… Приди ко мне сейчас…

Не ведая стыда, в горячке страсти, она потянула застежку его бриджей. Майлз не мог оторвать от нее взгляда: обнаженные, чуть приподнятые навстречу ему бедра, ее тело, чуть блестящие от испарины — нектара любви — полушария ее отяжелевшей от страсти груди. Золотые волосы разметались по простыне, но лицо ее — вот то, что было самым волнующим в ней. Он любовался ее глазами, полными желания и неутоленного голода, и вдруг почувствовал, что желание его исчезло. Взамен любовного безумия Майлзом овладело безумие совершенно иного рода.

Нравилось ли Диего смотреть на нее такую? Приводили ли ее в экстаз поцелуи и ласки Диего? Не теми ли словами молила она Диего дать ей то, что не в силах был сейчас дать он, Майлз Кросс?

Все вернулось вновь. Все слова, все образы, которыми терзал его испанец на протяжении двух суток, вернулись с поразительной яркостью. Майлз был бессилен что-либо изменить: образ Диего был неотделим от Алекс. С ужасом он осознал, что способен задушить ее. Почему она лгала ему, что не спала с Диего?

Кросс понимал, что она ни в чем не виновата. Алекс была лишь невинной жертвой. Но понимать и чувствовать не одно и то же. Сейчас Майлз ничего не мог поделать с собой: перед глазами стояли мерзкие сцены совокупления Алекс и Диего, и голова его раскалывалась на куски. Месть испанца была полной и окончательной.

— Черт!

Крик, похожий на вопль раненого животного, сорвался с губ Майлза. Он сел на кровати и, отвернувшись от Алекс, обхватил голову руками.

Алекс удивленно открыла глаза и потянулась, чтобы обнять его.

— Майлз? Что с тобой? Тебе больно?

— Нет, любовь моя, нет, все хорошо. Только… Думаю, ты была права, не надо было так торопиться.

Алекс, красная от стыда, трясущимися руками одернула платье и подняла лиф. Своим безрассудным бесстыдством она навлекла на себя его гнев.

— Почему бы тебе не отдохнуть немного, а я схожу посмотрю, готов ли ужин.

— Отлично, — по-прежнему глядя в стену, ответил Майлз.

Как же он презирал себя за трусость, за неспособность утолить ее печаль и развеять ее страхи.

Алекс неслышно выскользнула из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Печальная, смущенная, встревоженная, девушка отправилась в другой конец корабля, стараясь не думать о том, что сейчас произошло.

Глава 24

Как ни заставляла себя Алекс сосредоточиться на шитье, иголка сама выпадала из рук и колола пальцы. Указательный палец уже изрядно напоминал подушечку для булавок. Вот и сейчас, делая стежок, Алекс нечаянно укололась. Показалась алая капелька крови. Стоило лишь чуть-чуть отсосать кровь из ранки, как боль прошла. Вот бы так легко справиться с душевной болью, не дававшей ей покоя уже больше месяца.

Кросс давно оправился от болезни, силы вернулись к нему, чего нельзя было сказать о прежней страсти. Майлз вставал на рассвете и не возвращался в каюту до вечера. Характер его значительно изменился к лучшему, как только Алекс позволила ему выходить из каюты; вспышки необоснованного гнева исчезли совсем. Но Алекс готова была многое отдать за то, чтобы вернуть его прежнюю вспыльчивость, ибо такой — предельно вежливый и ровный — он казался ей совершенно чужим человеком. Дни сливались в недели, и будущее для Алекс все более подергивалось туманной дымкой. Она боялась думать о том, что ждет ее впереди.

Ввиду того, что каюта Алекс была слишком маленькой и темной, Майлз очень вежливо предложил ей располагаться с шитьем в его каюте. При этом и речи не заходило о том, чтобы она могла так же оставаться там на ночь.

На закате они вместе ужинали и вели беседы ни о чем, затем Майлз провожал ее к себе.

Ужасающая формальность их отношений сводила Алекс с ума. Однажды она попробовала заговорить об этом с Майлзом, он сделал вид, что не понимает, о чем идет речь, но стоило ей протянуть руку, чтобы дотронуться до него, он подпрыгнул будто от ожога и тут же, сославшись на усталость, выпроводил ее из каюты.

Вначале Алекс успокаивала себя тем, что он еще не выздоровел, потом, когда все видимые признаки слабости исчезли, она стала говорить себе, что виной всему его занятость. Из-за шторма корабль сбился с курса, и Майлз стремился как можно быстрее вывести судно в теплые быстрые воды Гольфстрима. Но через несколько дней и эта проблема была решена: Оги явился с докладом о том, что температура воды за бортом, измеряемая по приказу Майлза ежечасно, наконец значительно повысилась, что свидетельствовало о том, что они вошли в течение. Хорошая новость тем не менее никак не повлияла на отношение Майлза к ней. Александра не знала, какие еще найти отговорки, и, поскольку Майлз отказывался обсуждать проблему, в чем бы она ни состояла, ей ничего не оставалось делать, кроме как коротать время за шитьем.

Алекс сшила четыре платья — все простые и скромные, но, быть может, за счет своей простоты на ней они смотрелись просто великолепно. Она сшила два повседневных платья: одно светло-фиолетовое из чесучи, другое — из бледно-зеленого камлота с круглым вырезом. Среди чудесных тканей в трюме Алекс нашла мягкий рубчатый канифас в тонкую желтую полоску. Из него Алекс сшила дорожный костюм, состоящий из юбки и короткого жакета с зауженными рукавами. Используя в качестве образца одну из самых нарядных рубашек Майлза, Алекс сшила батистовую блузу с пеной кружев на груди и на рукавах.

Самым экстравагантным, на взгляд Алекс, был пеньюар из серого шелка.

Свой свадебный наряд она начала шить первым, но, стран-ное дело, не закончила до сих пор. Работа не ладилась, и через несколько недель бесплодных стараний Алекс отложила его в сторону. Вчера, когда пеньюар был закончен, она вновь взялась за свадебное платье.

Отложив голубой шелк в сторону, Алекс задумалась. Мелодичное пение певчей птички отвлекло ее от грустных мыслей, и она улыбнулась. Обогнув письменный стол Майлза, за которым работала, Александра подошла к клетке с ярко-желтым кенарем, которого подарил ей Спанглер. Птичка, склонив набок головку, внимательно смотрела на свою хозяйку.

— Ну, Цезарь, будет тебе смотреть на меня. Лучше спой. Я так соскучилась по твоим песенкам, ведь, кроме тебя, мне некому составить компанию.

Послышался стук в дверь.

Посадив Цезаря на ладонь, Алекс достала его из клетки. Кенарь нахохлился, вцепившись в ее руку коготками, и заворковал. Алекс рассмеялась.

Между тем дверь в каюту открылась. Майлз стоял на пороге, слушая, как она смеется. Последнее время ему редко удавалось услышать ее смех, и на это были причины. Он и сам понимал, что дает ей мало поводов для веселья.

Но в такие минуты, когда Майлз мог тайком наблюдать за ней, он искренне любовался ею. В Александре действительно было что-то необыкновенно милое. Ему временами хотелось броситься к ней, обнять, разделить ее смех и веселье, вернуть радость в их отношения. Но прошел месяц, а Майлз все никак не мог избавиться от наваждения. Всякий раз, когда Алекс была рядом, у нее за спиной хохотал Диего, вернувшийся из ада, чтобы свершить возмездие. Майлз желал Алекс больше чем когда бы то ни было прежде, любил сильнее, чем считал способным любить, но тень Диего легла между ними, и стоило Майлзу возжелать Алекс или подумать о своей любви к ней, как тень поднималась, разрастаясь до огромных размеров, и уносила его за собой в мрачные бездны жестокого воображения.

И тогда в нем закипала злость: злость на себя, злость на нее за то, что он вынужден был терпеть эту ужасную пытку. Вот и сейчас случилось то же, что всегда. Майлз опустил голову, надеясь, что она не заметит того, что с ним происходит, понимая при этом, что тешит себя иллюзией: даже не зная источника его мучений, Алекс чувствовала и понимала, что он уже не тот, что раньше. Алекс видела, что с ним беда, и чем упорнее он отрицал этот очевидный факт, тем более она отдалялась, ускользала от него. Стена, возведенная между ними кознями Диего, была тверда и непроницаема, и чем больше стремился Майлз проломить ее, тем тверже она становилась.

62
{"b":"3221","o":1}