Ивар поспешно натянул на себя одежду и, хватаясь за сырые стволы, двинулся прочь от реки. Перед глазами все плыло, голову просто разрывало от боли, хотелось только одного – лечь и умереть.

Добравшись до крошечной, с большой стол, полянки, он бросил мешки и едва не упал рядом с ними.

– Врете, твари! – процедил сквозь сжатые зубы, не очень понимая, кого именно имеет в виду. – Я вам не дамся!

Шатаясь, точно пьяный, насобирал хвороста, трясущимися пальцами долго пытался разжечь огонь. Пропитанные водой ветки отказывались гореть, наконец одна затлела. С замиранием сердца Ивар смотрел, как разгорается крошечное пламя.

Вскоре костер пылал, от него исходило успокаивающее тепло. Даже запах дыма казался уютным. Ивар жевал кусок сыра, чувствуя, как наливается тяжестью тело и с неодолимой силой тянет спать.

Он так и уснул, сидя возле костра.

Пробудился Ивар от торжествующего птичьего пения. Над лесом занимался сырой и тусклый рассвет, в мышцы вгрызался лютый холод, а неподалеку, в зарослях, невидимый пернатый певец чирикал, словно в первый день весны.

Голова гудела, будто с похмелья.

– Надо идти, – сказал он сам себе, словно уговаривая. Подняться удалось только со второй попытки, а мешок показался таким тяжелым, точно в него положили наковальню. Жуя на ходу, Ивар вышел к реке и двинулся вдоль нее на юг, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. В этот момент он не сумел бы отбиться и от воробья.

На ходу стало теплее, от так и не высохшей со вчера одежды повалил пар. Ноги переставлял с некоторым трудом, но все же заставлял себя двигаться дальше. Голова болела по-прежнему, а вот тошнота пропала. Ивара начал мучить голод, но, к счастью, в мешке Вемунда провизии оказалось достаточно.

Река вскоре свернула на запад. Ивар, немного поколебавшись, пошел прямо. Что-то настойчиво подсказывало ему, что именно там лежит замок, некогда принадлежавший Черному Рыцарю.

Он миновал густые заросли осины и вступил в царство сосен. Среди желтых стволов хвойных великанов нашли приют деревья поменьше, густо разрослись кусты малины и ежевики. Под ногами шуршал толстый слой опавшей хвои.

Стволы начали редеть, пока не закончились совсем. Впереди, за вырубкой, высилось хорошо знакомое Ивару укрепление. На стене около ворот виднелись крохотные фигурки стражей.

А на вырубке перед замком не было видно травы. Она вся скрылась под многочисленными шатрами рыцарского воинства, над которыми лениво трепыхался, зацепившись за толстый шест, белый флаг с алым драконом.

Стяг короля Артура.

Заметив невозмутимо вышагивающих вокруг шатров дозорных, Ивар поспешно отступил в глубь зарослей. В голове лихорадочно крутились мысли: выжил ли кто еще из отряда Хаука? Если да, то почему викинги просто не оставили замок? И что случилось с драккаром?

Зацепившись за последнюю мысль, точно падающий с обрыва – за хилый кустик, Ивар принял решение. Сориентировавшись, направился туда, откуда едва слышно доносился могучий гул прибоя. Звук этот ласкал слух, заставляя сердце радостно подпрыгивать.

А когда вышел на высокий косогор берега, в груди все просто замерло. Ветер нес знакомый солоноватый аромат, а до самого горизонта простерлась отливающая синевой гладь моря. Барашки плясали на гребнях волн, и неподалеку от берега, гордо задрав к небу мачту, покачивался знакомый драккар. Хищно скалилась вырезанная на носу драконья голова, лениво двигались по палубе неразличимые из-за дальности фигурки.

Ивар плюхнулся на пожелтевшую траву, ощущая, что ноги его не держат, облегчение было таким, что он был готов разреветься. Корабль цел, а значит, есть все шансы вернуться на родину…

Вот только почему драккар не стоит у берега, а болтается на волнах, точно утка?

Разгадка отыскалась сразу. Внизу, среди густого кустарника, мелькали блистающие на солнце шлемы. До Ивара доносились обрывки разговоров, смех. Берег воины Артура охраняли еще лучше, чем собственный лагерь.

Оставалось только прорваться через посты и добраться до корабля.

Придя к такому решению, Ивар укрылся в кустарнике и стал ждать ночи. Солнце медленно двигалось за тучами, время от времени накрапывал дождь. На драккаре иногда лениво ворочали веслами, удерживая корабль на месте, напротив высящегося над берегом замка.

Ночь наступила неторопливо. Мир постепенно потускнел, оставив лишь две краски – серую и черную. Затихли дневные птицы, лишь море продолжало неутомимо рокотать внизу, в ярости бросаясь на неподатливый берег.

Когда стволы деревьев в нескольких шагах сделались неразличимы, Ивар выбрался из собственного убежища. Только начал спускаться, как из-под ноги с треском вывернулся камень, шумно покатился вниз, задевая кустарник.

– Ты слышал? – спросил голос из темноты. Ивар сжался, стараясь стать бесшумным, как гусеница. – Тут кто-то есть!

– Откуда? – ответил второй. – Викинги внизу, а не вверху, баранья твоя башка! Просто камень упал… Бывает!

Ивар перевел дух и двинулся вниз, обходя место, откуда доносились голоса, по широкой дуге. Ноги скользили по сырым камням, гибкие ветви кустарника норовили ударить в лицо. Временами приходилось продираться через сплошное сплетение ветвей, снабженных острыми шипами. Локти и ладони покрылись порезами, рукава рубахи повисли безобразными лохмотьями.

Потом кустарник неожиданно кончился. Ивар вывалился на открытое пространство, хрипя и сплевывая мокроту. Ноги подламывались, руки тряслись, головная боль вернулась и вольготно расположилась внутри черепа, точно хозяин в собственном доме.

Шипя сквозь стиснутые зубы, Ивар разделся, сунул одежду в мешок. Зашел в воду, из последних сил пытаясь вспомнить, в каком направлении видел драккар.

Небо было тусклым, точно прогоревший костер, сквозь толстое одеяло туч лунный свет даже не просачивался, и плыл молодой викинг больше наугад. Волны играючи подбрасывали человеческое тело, а вокруг простирался непроглядный мрак.

Ивар двигался, едва шевеля руками, вода казалась густой, как деготь, соленые брызги плевками стекали по лицу. Мешок на спине тяжелел с каждым гребком, холод все глубже пробирался во внутренности.

Когда из тьмы выплыло нечто еще более черное и плотное, юноша сначала не поверил собственному счастью. Зажмурил глаза, думая, что привидевшийся от усталости призрак исчезнет, но он оставался на месте. Волны негромко стучали в деревянные борта.

Сделав еще несколько гребков, уткнулся лицом во что-то твердое. Волна отхлынула, и брус рулевого весла оказался высоко над водой, но Ивар уже висел на нем, вцепившись, словно клещ.

Сил двигаться дальше не было. Ивар подтянулся, передвигая непослушное тело, точно мешок со сгнившими овощами. Стон невольно вырвался из груди, когда перед глазами заплясали огненные круги, а мышцы превратились в кисель.

– Глянь, что там? – проревел за близким и таким недостижимым бортом чей-то знакомый голос. – Или мне почудилось?

– Сейчас, – ответил другой. – Не думаю, что это бритты. Эти сухопутные крысы боятся моря, словно великаны – Мьёлльнира! Ба, да тут человек? Что с ним делать?

Ивар смутно видел белеющее в темноте лицо, силился что-то сказать, но сведенные от холода губы не двигались, язык точно примерз к гортани.

– Спихни его в море, – посоветовал первый голос, принадлежавший, несомненно, Вемунду.

– Это я! – проговорил Ивар, собрав все силы. – Не убивай!

Человек у борта, уже вскинувший копье для удара, наклонил голову, прислушиваясь. Даже в темноте было видно, как расширились его глаза.

– Ивар? – В голосе Сигфреда по прозвищу Весло звучало безграничное удивление. – Боров, иди помогай!

– Не может быть! – Над бортом возникла еще одна голова, забытое копье брякнулось на палубу, а Ивара уже тащили вверх.

Перевалив через борт, он шлепнулся на доски, словно параличная лягушка. Озноб вольно топтался по телу остренькими копытцами, холодная вода текла с волос и привязанного к спине мешка.