Микрофон был похож на черную решетчатую грушу. Груша торчала на блестящей палке – как раз на уровне Максимкиного подбородка. Максим не стал подходить к микрофону вплотную: чего он будет прятаться за него от камер? Анатолий Федорович кивнул ему: «Правильно».
Максим встал прямо-прямо и опустил руки. Не будет он руки держать за спиной, как Алик. Не о макаронах поет, а о летчиках… Интересно, правильно ли сидит на голове пилотка? Сейчас уже не проверишь… Не сбиться бы… Главное, как запоют, сразу представить поле и самолеты. Ну а как же иначе? Он сразу и представит. Небо, облака, траву, легкие разноцветные аэропланы. И себя недалеко от машины с серебристыми крыльями.
Зазвучал рояль. И вот уже началась песня. Но это еще не его, не Максимкины, слова. Пока поет хор:
Над травами,
которые
Качает ветер ласковый,
Над кашкой и ромашками
Растет веселый гром:
С рассветом просыпается,
Под крыльями качается
Наш маленький
учебный
городской аэродром.
Пока еще сигнала нет
От строгого диспетчера,
Пока пилоты прячутся
От солнца под крылом,
Мальчишка в синей маечке,
Дежурным не замеченный,
В траве стоит, не двигаясь,
И взглядом просит он…
Максим для убедительности еще крепче сжал болтик. Глянул поверх голов зрителей. Прожекторы светили в глаза и грели, как летнее солнце. Максим слегка прищурился и запел:
Товарищ летчик!
Ну что вам стоит?
Я жду уже три недели…
Ведь это совсем-совсем простое
Для вас, для летчиков, дело.
Мне очень надо подняться в небо -
Я летчиком тоже хочу быть,
А в небе ни разу, ни разу не был…
Возьмите,
сделайте чудо!
Он пел, и ему уже казалось, что он в самом деле просит летчиков, чтобы взяли в полет. И если будет просить очень убедительно, изо всех сил, тогда, может быть, и в самом деле случится чудо.
Ведь я не прошусь ни в тайгу,
ни на полюс,
Ни в жаркие страны далекие.
Мне лишь на минуту взлететь над полем…
Возьмите!
Я очень легкий!
И потом, как последний, отчаянный довод:
Ведь я ничуть не боюсь высоты,
Я прыгал два раза с крыши!..
И тихо. На секунду тихо. И каждый раз, когда Максим кончал на этих словах, он чуточку боялся: возьмут? Он знал, что возьмут, и все равно с напряжением ждал, когда хор совсем развеет тревогу. И хор закончил песню:
Рванули на клочья
воздух
винты,
Прижались от ветра трава и кусты:
Машина с мальчишкой рванулась -
все выше!
Выше!
Выше…
Выше…
Песня затихла постепенно и плавно, как затихает звон мотора, когда самолет уходит к горизонту.
И стала нарастать тишина. Какая-то удивительно плотная тишина и очень долгая. Что же это? Так и будет? А что теперь делать?
И вдруг кто-то хлопнул. И еще! И сразу рванулась, понеслась трескучая река аплодисментов, и Максим в первую секунду испугался даже больше, чем тишины. Не так уж много народа, откуда же столько шума? Хлопают, хлопают. Кто-то даже крикнул: «Молодцы!» Как в хоккее. Максим растерянно оглянулся на хор. Ребята стояли и тоже хлопали. Подошел и встал рядом с Максимом Анатолий Федорович. Взял Максима за плечо. Максим глянул на него удивленно и вопросительно. Алексей Федорович улыбнулся ему мельком, потом стал смотреть в зал и несколько раз поклонился. Быстрыми шагами подошла красивая женщина в пушистом свитере – та, что открывала концерт. Нагнулась сбоку над Максимом.
– Тебя зовут Максим? Поздравляю, Максим, ты хорошо пел. – И, выпрямившись, спросила: – Верно, ребята?
Аплодисменты опять налетели, как шумный ветер. А когда приутихли, она спросила:
– Тебе нравится петь?
– Ага… – сказал он сипловато от смущения. И поправился: – Да, нравится.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
