– Я видел формулы… В чудеса я не верю.
– В чем заключаются эти формулы, мистер Уинкхорст?
– Вопрос в уничтожении отходов… Того, что известно как уран, это относится ко всем подобным сырьевым ресурсам, которые на самом деле являются одной из форм экскрементов… Данная проблема удаления радиоактивных отходов в конечном счете неразрешима ни в одной временной вселенной.
– Но если мы дезинтегрируем словесные единицы, то есть выпарим резервуары, тогда взрыва не произойдет, поскольку не будет достигнут желаемый результат…
– Возможно… Я химик, а не пророк… Считается аксиомой, что формулы Нова не поддаются изменению, что однажды начатый процесс необратим… Вся энергия и все ассигнования сейчас направлены на планы спасения… Если вы заинтересованы, я уполномочен предложить эвакуацию… на временном уровне, разумеется.
– А взамен?
– Вы всего лишь отправите донесение о том, что на планете Земля нет никаких признаков деятельности Нова.
– То, что вы мне предлагаете, это ненадежное акваланговое существование в чужом затасканном кинофильме… Подобные люди сделали широкий разворот назад, к двадцатым годам… К тому же все это нелепо… Представьте, что я шлю словечко с Меркурия: «Климат прохладный и бодрящий… Туземцы крайне дружелюбны…» или: «На Уране испытываешь легкость в членах и радостное чувство свободы»… Вот и доктор Бенвей рычал: «Так ты попросту прольешь свет на собственное участие в грязном деле Нова. Это же нелепо, все равно что: когда раскалывается яйцо, климат прохладный и бодрящий… или: Уран – это безграничная свобода»… Это же развалившийся старомодный розовый балаган 1917 года… Маленький унылый оросительный канал… Что же еще, если в порнофильмах показывают свидания с извивающимися паралитиками?.. Вы сулите мне акваланговые объедки… ненадежную плоть… замусоленный фильм, фиговый листок… Сортир провонял кишечным уличным мальчишкой.
– Я уполномочен сделать предложение, а не оценивать его законность.
– Предложение отклоняется… Так называемые офицеры этой планеты охвачены паникой и, нарядившись бабами, рвутся к первой спасательной шлюпке… Подобное поведение недостойно офицера, и эти люди освобождены от командования, которое они и без того наверняка считали невыносимым бременем… За все время моей службы в качестве офицера полиции я ни разу не видел такого откровенно бестолкового заговора… Банда Нова, которая здесь действует, – сплошь доходяги, где-нибудь в другом месте они не смогли бы даже прорвать цепь наших полицейских…
Это старый, испытанный подстрекательский способ вывести преступника на чистую воду… Три тысячи лет в полиции, а он все еще действует… Уинкхорст постепенно исчезал в раскаленных спиралях крабовидной туманности… Какое-то мгновение я был охвачен паникой… потом не торопясь подошел к магнитофону…
– Теперь, если вы будете столь любезны, мистер Уинкхорст, я бы хотел, чтобы вы послушали эту музыку и описали мне свою реакцию… Мы используем эту музыку в рекламе апоморфинной программы… Итак, будьте добры, послушайте, окажите любезность… Мы думаем вставить здесь негромкого уличного мальчишку…
Я поставил барабанную музыку Гнаовы и повернулся, сверкнули оба орудия… Сплошь и рядом под многотонным напором вылетели серебристые иглы, он все так же хорош, как прежде, нанося мощные проникающие удары в барабанном ритме… На экране появился скорпион-контролер – голубые глаза, раскаленные добела фонтаны брызг из расплавленного ядра планеты, где в полдень плавится свинец, его тело наполовину скрыто галереей майяского храма… Комната пропиталась зловонием пыточных камер и опаленной плоти… Пленные взяты в кольцо под раскаленными добела небесами Минро, и их заживо пожирают металлические муравьи… Я держался на расстоянии, окружив его мощными проникающими световыми потоками, семьдесят тонн на квадратный дюйм… Команды стали громкими и четкими: «Взрыв… Удар… Огонь… Проникновение… Смерть»… Экран раздвинулся… Я разглядел кодексы майя и египетские иероглифы… Пленные вопят в печах, разлагаясь на насекомовидные формы… Выполненный в натуральную величину портрет трупа без штанов, повешенного на телеграфном столбе и извергающего семя под раскаленным добела небом… Зловоние пытки, когда раскалывается яйцо… только на насекомовидные формы… Взятые в кольцо позвоночники собирают грибовидных муравьев… Глаза лезут из орбит, повешен нагишом на телеграфном столбе юношеского образа…
Музыка перешла на флейты Пана, и я перебрался в отдаленные горные селения, где в крытых шифером домиках клубится голубая дымка… Местечко, где под вечной луной живут люди-лианы… Давление исчезло… Семьдесят тонн на квадратный дюйм внезапно улетучились… Сквозь безмятежную серую даль я увидел, как взрывается в зоне низкого давления скорпион-контролер… Яростные ветры, исхлестывающие черную равнину, развеяли кодексы и иероглифы по мусорным кучам Земли… (Молодой мексиканец, насвистывая мамбо, спускает брюки у глинобитной стены и подтирает задницу страницей Мадридского кодекса.)… Местечко, где живут в песчаных бурях, оседлавших ветер, люди-пыль… Ветер, ветер, ветер в пыльных конторах и архивах… Ветер в кабинетах правлений и пыточных банках времени…
(«Зеленое обиталище людей-лиан погружается в полное безмолвие».)
Непререкаемый авторитет
Когда я вручил свой отчет Окружному Инспектору, тот пробежал его глазами и едва заметно улыбнулся…
– Они сбили вас с толку военным фильмом и, как водится, снабдили ложной информацией… Разумеется, вы неопытны… В зоне сплошь зеленые войска… Однако ваши неправомочные действия позволяют нам обойти некоторые препоны… Теперь мы с вашей помощью доберемся до истины…
В главную контору фирмы «Лазарь и К°» вламывается полицейский патруль…
– А теперь, мистер Уинкхорст, и вы, уважаемые члены правления, нам нужен правдивый рассказ, и побыстрее, или вы предпочитаете беседовать с партизанами?
– Безмозглые тупицы.
– Информацию, и побыстрее… Некогда нам тут с вами церемониться.
ОИ стоял, полупрозрачно-серебристый, излучая мощную волну непререкаемого авторитета.
– Ладно… Мы будем говорить… Циклотрон воспроизводит образ… Это принцип микрофильма… все мельче и мельче, все больше образов в меньшем пространстве, образов, размалываемых циклотроном в кристаллики образной муки… Таким способом мы можем обработать всю ебучую планету и заткнуть ее себе в задницу в напальчнике… Наш с вами образ хорош, как прежде… В напальчнике, уловили? Как говорится, всего лишь старые комедианты, упаковывающие свои горностаи…
– Кончайте балаган… Прошу продолжить показания.
– Конечно, конечно, но теперь вам понятно, почему мы уссывались со смеху, глядя, как эти недоумки забивают себе башку фотомонтажом… Это все равно что обстреливать танковый полк из дефективной рогатки.
– Предупреждаю в последний раз… Продолжайте свои показания.
– Конечно, конечно, но теперь вам понятно, почему мы так не доверяем тем недоумкам, что забивают себе башку развалившимся балаганом… Обстреливают танковый полк из санатория для дефективных 1917 года… Никогда не умел сдерживать похвальбу… Всего лишь старый комедиант…
(Он выступает с танцевально-песенным номером и утанцовывает за кулисы… Там его хватает коп 1890 года, который затем выносит на сцену куклу чревовещателя.)
– Это, господа, карлик смерти… Как видите, действует с помощью дистанционного управления… Привет от мистера и миссис С.
– Дайте мне дозу, – говорит карлик. – И я расскажу вам кое-что интересное.
Гидравлические железные руки услужливо протягивают поднос с фосфоресцирующей мукой желто-коричневого цвета, напоминающей размельченный янтарь… Карлик достает из серебряной коробочки шприц и вкалывает щепотку муки в вену.
– Образы… миллионы образов… Вот чем я питаюсь… Циклотронное дерьмо… А эту привычку вы пробовали побороть с помощью апоморфина?.. Теперь я обладаю образами всех половых актов и пыток, которые когда-либо и где-либо происходили, и могу попросту все разнести, вы, подонки, теперь все в моей власти, до последней молекулы… Я обладаю оргазмами… обладаю воплями… Всеми образами, которые хоть раз высрал даже самый бездарный поэтишка… Я беру власть в свои руки… Я беру власть… Беру власть… – Он выступает с номером знахаря – с пеной у рта вращает глазами… – И еще я обладаю миллионами и миллионами и миллионами образов Меня, Меня, Меня, меееняяя. – (Он вырубается… Внезапно он вновь оказывается в фокусе, орет и плюет в Уранового Уилли.) – Козел… Крыса… Натравил на меня легавых… Ладно… (Вырубается.)… Мне конец, но ты все равно стукач паршивый…
