– Стоп! – прошептал Вишена.

Боромир с Хоканом послушно замерли, вопросительно поворотившись к нему. Вишена знаком указал туда, откуда они пришли.

– Кто там? – спросил Боромир, ничего не разглядев.

Вишена молча пожал плечами. Откуда он мог знать? Просто чувствовал: во тьме кто-то кроется. Наверное, то же почувствовали и спутники, потому что Боромир протянул Пожарскому факел.

– Пойдем, взглянем.

Вишена взял смолистую ветвь, небольшой кусочек хода осветился, а мрак, казалось, отполз подальше и стал еще плотнее. В сырой пыли на полу четко отпечатывались их следы. Только их – других следов не было.

В узком ходе разминуться не получалось, поэтому пошли в обратном порядке: Вишена, за ним Хокан, и последним Непоседа. Уже через десяток-другой шагов наткнулись на чужие следы, напоминающие отпечатки больших ладоней с короткими кривыми пальцами. Они накладывались поверх людских следов, одна цепочка к ним, вторая от них. Еще несколько шагов к выходу – и следов стало больше, преследователи тоже шли гуськом. Так, разглядывая странные отпечатки, люди вернулись к ближайшей вертикальной шахте. Судя по количеству отпечатков в грязи под ногами, чужаков за ними ходило семеро. У шахты следы обрывались, словно преследователи взлетели по темной трубе в царящий там непроглядный мрак.

– Что будем делать? – прошептал Боромир, нервно двигая мечом. Вишена знал, что у ватага еще толком не отошла левая рука после стычки на болотах и поэтому он злится.

Хокан сунул меч в ножны, достал длинный кинжал, украшенный какими-то камнями, и сказал:

– Я поднимусь!

Кинжал он взял в зубы. Вишена с Боромиром подсадили его, дат медленно полез вверх, упираясь руками и ногами в стены шахты. Он негромко пыхтел от натуги, и его, конечно же, сразу услышали. Некоторое время звучало только это пыхтение, потом и оно неожиданно смолкло. Вишена подождал немного и тревожно переглянулся с Боромиром. Но сколько они не смотрели вверх, разобрать ничего не смогли.

Рычание и резкий крик Хокана ударили по напряженным нервам, заставив вскипеть кровь в жилах. В истоптанную пыль под шахтой упал сначала кинжал, а потом тяжело рухнул Хокан. Лицо его пересекала темная полоса. Вишена почувствовал как его захлестывает тугая волна гнева.

Поток Холодного Пламени пронесся по шахте, сметая все на своем пути и Вишена злорадно усмехнулся, когда наверху кто-то пронзительно заверещал. А потом усмехаться стало некогда, потому что сверху горохом посыпались зубатые тела и настало время меча.

В тесном ходе негде было разгуляться, Вишена отступил в сторону выхода, Боромир, мгновенно поднявший дата, насилу протиснул его себе за спину и выставил вперед меч, а факел отвел чуть назад. Недруги были низкорослы, пляска пламени отражалась у них в глазах, тускло белели оскаленные зубы.

Вишене было труднее: нападавшие на освещенном фоне выглядели просто темными силуэтами и никаких подробностей рассмотреть он не сумел. В первые же мгновения ему рассекли кулак и вцепились в локоть левой руки зубами. Взревев от боли, Вишена впечатал зубастого в камень стены и стряхнул. По руке потекла теплая струйка. Меч проткнул сгорбленное тело; освободив оружие при помощи ноги, Пожарский отмахивался от остальных. Хотя какое там отмахивался в тесноте-то? Так, еле-еле поводил мечом из стороны в сторону, чтоб никто близко не подобрался.

«Пламенем нельзя, – сообразил он. – Боромира с Хоканом зацепит. Ах, ты, незадача какая!»

Проткнув еще одного, Вишена снова отступил. В тот же миг нападавшие исчезли, как по волшебству. Видно, вскарабкались по отвесной шахте. Ловкости им было не занимать.

В десятке шагов тяжело дышал Боромир и тихо ругался Хокан, поминая сванов, свиней и врагов какого-то Одина.

– Ты как, Пожарский? – спросил Боромир тревожно.

– Руку прокусили, – сплюнул Вишена зло. – Хорошо еще левую… Что с Хоканом?

– По лицу полоснули, – отозвался тот. – Когтями, что ли… Глаза заливает.

– А ты, Боромир? Цел?

Непоседа прогудел:

– Угу.

Потом добавил:

– Что делать-то?

Вишена уверенно заявил:

– Вверх лезть надобно. Чует мое сердце.

– Ладно, – согласился Боромир. – Держи факел, а я тебя подниму. Как я сразу не сообразил, остолоп…

Он достал памятную коробочку с кнопками, с помощью которой вертел в воздухе тяжеленные валуны и поднимал сразу нескольких кондотьеров на стены когда штурмовали замки черных в Танкаре. Вишена обрадовался: о способностях этой чудо-коробочки он тоже напрочь забыл из-за событий последних дней.

– Давай я тебе руку перевяжу… Истечешь ведь.

Кое-как остановив кровь Вишене и Хокану, Непоседа отступил от шахты. В тот же миг Пожарский ощутил как его подхватила могучая сила волшебной коробочки и мягко повлекла вверх. Стены шахты были бугристы и неровны, неудивительно, что обитатели подземелий ловко карабкались по ним. Хлестнув на всякий случай вперед себя пламенем, Вишена вновь взял в руку меч. Раненая рука кое-как держала факел, успевший сгореть только наполовину.

«Что за дерево такое? – ни с того, ни с сего подумал Вишена. – Смолистое, наверное, страсть…»

Стены шахты внезапно исчезли и он оказался на верхнем уровне. Здесь было куда просторнее, вместо узкого и низкого коридора Вишена увидел большую пещеру. Первым делом он начертил обугленным концом факела знак Велеса рядом с округлым стволом шахты, чтоб не гадать на обратном пути – та или не та. Пыль на полу здесь была совершенно сухой и сыпучей.

– Поднимай Хокана, – негромко сказал Пожарский в зев шахты.

Вскоре из темной дыры медленно выплыл Хокан, видеть это было донельзя странно. Шагнув на покрытый прахом пол, дат так же негромко сказал вниз:

– Все!

– Осторожно, знак не затопчи, – проворчал Вишена, поглядывая по сторонам. Хокан зачем-то поднял одну ногу и стоял, словно журавль, уставившись вниз. Потом увидел знак, начертанный Вишеной, и отошел в сторону. Тут появился Боромир, но не утвердился на полу, как друзья, а продолжал подниматься, пока не взмыл к самому своду. Повисев там некоторое время, он опустился.

– Сплошной камень, – сообщил он. – Я думал, шахта поднимается еще выше.

– Куда выше? – развел руками Хокан. – Там же лес.

И в этот миг в пещеру ворвался кто-то бледный, слабо светящийся и явно взбешенный. Вместе с ним пришел странный звук: словно гудела туча комаров-переростков, и от этого звука звенело в ушах. А еще через мгновение Вишена почувствовал непреодолимое желание лечь и умереть. Наверное, он так бы и сделал, но пояс Холодного Пламени вдруг изверг целое море огня, и Вишена, вовремя не направивший его на врага, закричал от дикой боли. Факел вывалился из руки и упал на пол, но не погас, а продолжал гореть, еле-еле освещая подземелье. Рядом кричали его друзья. Но их пламя почему-то не сожгло дотла, побушевало, причиняя невиданную боль, и унялось враз. Тотчас прошла и боль. И желание умереть тоже прошло. Вишена опомнился и сжал свой рунный меч. Если ему и суждено умереть, то в бою, и не от страха, а от ран! Он вдруг понял, что снова кричит, но уже не от боли, а от ярости, и с клинком в руке рвется к светящейся фигуре. Но ярость его длилась недолго: нечистый, что заставлял гореть зеленым руну на гарде, ударил чем-то невидимым. Вишене показалось, что на него на полном скаку налетел всадник. Он был отброшен назад и опрокинулся на спину, затылком крепко приложившись о камень. Правый локоть не встретил опоры и Пожарский едва не ухнул в отверзнутую пасть шахты. Насилу удержался. Не было мочи даже вдохнуть. Но он видел краем глаза как Боромир взмахнул мечом. Светящаяся руна прочертила во тьме подземелья зеленую дорожку и неясная фигура отшатнулась, словно кузнец от снопа искр из горна. Хокана Вишена не заметил. Он вскочил, воодушевленный тем, что волшебство изумрудных мечей явно не по нраву обитателю руины. Ощущение было такое, что его некоторое время обнимал рассерженный медведь: ныла каждая косточка, а в ушибленном затылке горячими толчками бился пульс, отдаваясь во всем теле. Вишена увидел как нечистый отбросил Боромира и приготовился пасть на него сверху, потому что Боромир тоже не удержался и завалился на спину. Но успел выставить над собой меч и белесая фигура замерла на какое-то неуловимое мгновение. Вишена тотчас прыгнул к ней и сплеча рубанул. Белесый был плотнее, чем, скажем, обычный призрак, меч прошел сквозь его тело с некоторым усилием, словно сквозь воду, но все же легче, чем сквозь живую плоть. Нечистый взвизгнул, точно щенок, которого куснули, и проворно обернулся.