– На севере, за грядой, у моста через пролив, и на юге – Драконья Башня да Зуб Оррина. Но эти две Яр уже проверял недавно. Думаю, и на севере он уже был. А вот у моста – не знаю. Прошлый раз я там был год назад, но в руину не спускался.

– На севере Яр действительно был, – сообщил Тарус. – Его гномы-летатели видели у Могилы Моллока.

Боград качнул головой, словно бы говоря: «Вот видите!»

– Как зовется руина у моста? Я забыл…

– Так и зовется, – сказал до сих пор лишь вслушивающийся Боромир. – Башня Переправы. Ее не чистили уже лет семь, если только Аргундор не подсуетился.

– Проверим по пути. Правда, старые кондотьеры могут влезть вперед нас, – вздохнул Боград.

Хокан, тоже подтянувшийся в голову отряда, осторожно спросил:

– Слышь, Тарус… Я расскажу, а ты уж сам решишь – к делу это или нет. Ладно?

Тарус заинтересовался.

– Говори!

Хокан поравнялся с чародеем и начал:

– Когда мы, даты, только направлялись к южному Оракулу, в воротах суладорской долины столкнулись с отрядом аргундорских арбалетчиков. Впрочем, мечи у них тоже были. Мы перебили всех, не потеряв никого. Только Магнусу руку прострелили. Так вот, у них нашлась единственная сумка, где пряталось какое-то крылатое создание, вроде крылана-волчьего всадника, только маленькое. Такое, с перепончатыми крыльями, черное все. Оно повторило последнее услышанное от нас слово, напилось крови Магнуса, что натекла пока его перевязывали, и улетело, неустанно твердя все то же слово. Короче… я думаю, что это их вестник.

– И ты полагаешь, что если найти этого или другого вестника, шепнуть ему нужное слово, напоить кровью, он сумеет выманить Яра в нужное нам место?

– Да! – сказал Хокан, гордый своей находчивостью. Но Тарус с сомнением покачал головой.

– А кто сказал, что он полетит именно у Яру? Скорее уж к хозяину своему, колдуну печенежскому.

Хокан сразу поскучнел.

– Но мысль хороша, – подбодрил его Тарус. Я ее запомню, вдруг и сыграет когда-нибудь. В жизни ведь всякое бывает…

Так ни до чего толком и не договорившись, прибыли к Хамару. Гномы скрылись в замке, а даты, песиголовцы и люди Боромира расположились под уже ставшим привычным навесом чуть в стороне.

– Боромир! Тарус! – сказал Вишена. – Я так понял, мы пойдем пешком, с гномьей дружиной?

– Угу, – промычал Боромир, не отрываясь от кружки с пивом.

– Тогда я отпущу пегаса, – вздохнул Пожарский и направился к недалекой следящей башенке.

Пегас, топтавшийся у стойла с кормушкой, повернул голову в сторону Вишены.

– Привет, крылатый, – сказал ему Вишена и похлопал по шее. Потом отвязал длинный повод и закрепил его на седле, так чтоб не болтался, но и не мешал. – Все, ты свободен. Прощай… и спасибо. Джа!

Мигнув большими голубоватыми глазами, пегас зафырчал, совсем как лошадь и шагом двинулся в сторону. Потом потрусил рысью, все ускоряясь, перешел на галоп и взлетел. Направился он на юго-восток.

«Нет», – подумал Вишена провожая его глазами, – все таки есть в их полете что-то неправильное…»

Рядом стояли Ларс и Хокан, их пегасы тоже поднялись в небо, но летели на юг, к эльфийским лесам Суладора. Даты долго провожали глазами две точки, постепенно растворяющиеся в небе.

– Ну что, Пожарский, – сказал Хокан со вздохом. – Пошли, что ли, пивка опрокинем по кружечке?

«Когда я уже дома пиво пить буду?» – подумал Вишена с тоской и направился к навесу.

Саят первым прошел в пустой зал Банерона, где раньше стоял на трехногом столе Волшебный Сундук. Мертвые тела остались на тех же местах, где их застигла смерть. Замок был пуст, лишь Саят отважился войти в него, потому что чувствовал: Тень ушла. Но он чувствовал не только это. Тень оставила нечто важное здесь, в зале, и Саят намеревался это найти.

Верный пучеглаз тихо сидел на плече, вцепившись в складку черного плаща. Саят покосился на него – на единственного свидетеля разыгравшихся здесь событий.

Едва колдун приблизился к застывшему арбалетчику, тот рассыпался мельчайшей пылью, хотя шаги Саята были едва ощутимы. Потом – второй воин. Саят замер, глядя на то, что еще совсем недавно было плотью живых людей, а теперь напоминало многолетнюю пыль. Но ведь эти люди все равно обратились бы в такую же пыль, немного позже, но разве это так уж важно? Десятком лет раньше, десятком лет позже…

Саят хлопнул в ладоши, резкий звук разорвал тишину зала и отразился от каменных стен. Пучеглаз тонко вскрикнул, и третий мертвец стал невесомым прахом. Медленно раскурив трубку, Саят прикрыл глаза и попытался уловить остатки присутствия Тени. Густой дым взмывал к потолку, клубился над головой колдуна, словно живой.

И вскоре Саят отыскал след. На стене, рядом с разбитым окном. Вдохнул его вместе с дымом, пропитываясь чужой силой, и почувствовал, что стоит на пороге. Тень – вот кто ему на самом деле нужен!

Саят открыл глаза. Как все изменилось! Совсем недавно ему казался мелким и никчемным Алликас-хан по сравнению с мощью Аргундора и грезами об Иллурии у его ног. Теперь же он свысока взирал на Иллурию с ее начавшейся войной. Что теперь до этой войны? Саят прикоснулся к отблеску страны Ко в следе Тени и понял, что его зовут. Туда. Вниз. Во мрак. Там его сила и там его место.

Рука медленно протянулась к пучеглазу – единственному, кто видел недавно Тень собственными глазами и уцелел. Пора это исправить.

Пучеглаз доверчиво запищал, но в тот же миг Саята сжал кулак, и писк оборвался. Крошечные кости затрещали, брызнули едва заметные капельки крови. А когда Саят взглянул на ладонь, рядом с искалеченным тельцем бился темный окровавленный комочек. Сердце пучеглаза еще жило. Но недолго.

Саят просидел в зале еще час, уставившись в пустоту и покуривая длинную свою трубку. И только потом вернулся к воротам, где ждал его Бэйн с воинами.

– Входите, – сказал он. – Здесь никого больше нет. И это не вернется.

«Потому что я уйду вместе с этим…» – подумал, но не сказал.

Бэйн хмурил брови. Видно, тревожился: с запада к Аргундору шли гномы и кондотьеры Семи Народов из старого Мира Саята, а на севере вот-вот готова была разгореться битва с мореходами, приплывшими на целой армаде парусников. И юг неспокоен, почтовые совы орков приносят невеселые вести.

– Я хочу видеть Яра, – сказал Саят властно, развернулся и направился в замок. Бэйн двинулся вслед за ним, и лишь потом в воротах показались арбалетчики.

Яра Могучий собирался отослать навстречу гномам с передовым отрядом тяжелой пехоты. Против гномов им не выстоять, но этого и не требовалось: Саят лишь хотел раньше прочих успеть к Драконьей Башне. Чтобы уйти по зову Ко.

А Яр может гибнуть – Саяту он уже не нужен.

Гномьи рати выступили на следующий день после возвращения посланцев с Совета. Кондотьерский отряд и песиголовцы пристроились вослед, и многосотенная колонна потянулась на северо-восток, к Тинзкому мосту. Путь занял два полных дня и большую часть третьего. К этому моменту лореадорская конница лавиной накатилась на Танкар, вышибая аргундорцев из замков, и успела докатиться до Тала на побережье Северного моря. Только за невысоким хребтом еще оставались черные замки, среди них и Тирфинг – тот самый, за который так боролись на Совете гномы. Остаток дня и следующий потратили на то, чтобы дошагать до моста за Менелотом, того самого, рядом с котором находилась Башня Переправы. Руина была пуста – ее проверили гномьи кондотьеры из старых, сообщил Гонта, сбегавший к вожакам коричневого войска.

За мостом свернули направо. К гномам-пехотинцам прибавились отряды всадников с кривыми узкими мечами и тонкими пиками. Вишена знал, что летатели на грифонах поднялись в небо вчера рано утром и к середине нынешнего дня должны были достичь южного перевала, того, что ближе, у Драконьей Башни.

Войско отдыхало в полдень, когда дозорные сообщили, что приближаются аргундорцы. Всадники мгновенно вскочили на коней, гномы спешно строились и смыкали щиты. Тарус созвал всех Ушедших в поиск, намереваясь помочь в бою магией из руин. Вишена лениво поигрывал мечом, второй рукой оглаживая волшебный пояс.