Одна из радиограмм была такого характера:
2.5.43. Директору.
От Билл.
Маннергейм имел в Женеве беседу с генералом Мюллером — представителем ОКВ в комиссии по приему швейцарского вооружения для германской армии.
Дора.
Возможно, гитлеровцы прочли также вот эти посланные в Москву сведения:
18.5.43. Директору.
От Билл.
По данным из окружения генерала Мюллера, Германия во второй половине апреля собиралась вторгнуться в Швейцарию в связи с позицией, которую заняла Швейцария во время торговых переговоров. Причем немцы серьезно рассчитывали на помощь пятой колонны среди швейцарского офицерства. Руководителем пятой колонны в Швейцарии является барон фон Миттерних, официальный делегат в международном Красном Кресте. Предполагалось занять только промышленные районы, предоставив швейцарской армии отступать в горы. План вторжения был отклонен в связи с уступкой Швейцарии в торговых переговорах. По данным из окружения генерала Мюллера, немецкое командование намерено летом 1943 года применить новый тяжелый танк «тигр» на Восточном фронте в массовых размерах.
Дора.
По этой информации, конечно, уже нетрудно было установить, из какого немецкого учреждения поступают секретные сведения и кто повинен в их разглашении.
Для самой Билл неприятности окончились лишь увольнением. Нас же эта история могла поставить под удар. Поэтому я велел Сиси прервать всякие отношения с девушкой. За большее беспокоиться не стоило: Билл не знала, где живет Сиси и кто она такая.
Несмотря на то что угроза провала благодаря принятым мерам, как мне казалось, миновала, я решил еще раз все-таки прикинуть, что можно сделать для укрепления безопасности группы.
Никаких проблем не возникло бы, имей мы в своем распоряжении несколько запасных квартир, несколько резервных раций и подготовленных радистов. Вопреки предположению Флике, высказанному в его книге, должен сказать, что мы ничем подобным не располагали. Даже в благоприятных условиях Швейцарии дело обстояло не так просто, как может показаться со стороны. Собрать новую радиостанцию, найти подходящего человека для ее обслуживания или переменить жилище — все это требовало длительных поисков с соблюдением величайшей, можно сказать кошачьей осторожности, дабы не навлечь на себя подозрений или столь же опасного для нас любопытства швейцарских обывателей.
Особенно сложно было с переменой квартир.
Тем не менее после провала Билл, и особенно позднее, когда стала заметной подозрительная возня вокруг наших людей, я все чаще подумывал, не пора ли мне перебраться в другое место. Но как это сделать? Я был известным в Швейцарии человеком — и как ученый, и как владелец издательства Геопресс. Нацистским агентам не составляло труда установить мой новый адрес хотя бы по телефонной книге. Можно было выяснить его и у режиссера (управляющего) нашего дома — все они связаны друг с другом вкруговую. Я уже не говорю о швейцарской полиции, где моя фамилия значилась в картотеке для иностранцев и куда мне приходилось периодически наведываться для продления вида на жительство.
Приблизительно в таких же условиях находились и мои помощники — Сиси, Пакбо, Джим. Особенно Джим, который, как иностранец, тоже не имел швейцарского подданства. Нет, перемена квартиры не гарантировала безопасности.
Между тем, как теперь выяснилось, мы имели в 1943 году более чем достаточно оснований для беспокойства. Не довольствуясь пеленгацией, чтением переписки с Центром, засылкой провокаторов и агентов, нацисты пытались действовать по дипломатическим каналам. В течение 1943 года германская миссия пять раз официально требовала моего ареста. В нотах я прямо назывался советским агентом, занимающимся сбором военных сведений о рейхе. Гитлеровцы, видимо, ожидали, что швейцарские власти меня интернируют, посадив в спецлагерь для иностранцев, или вышлют из страны. А там я сразу попаду в руки гестапо.
На мое счастье, федеральные власти не удовлетворили германские требования. Несколько лет спустя швейцарские газеты, упоминая об этом факте, писали, что правительственные чиновники не верили, что я, известный ученый, являюсь советским разведчиком. Возможно, так оно и было. Но скорее всего, отказ швейцарцев выдать меня врагу или заключить в лагерь объяснялся политическими соображениями.
Швейцарское военное руководство видело спасение своей страны от порабощения рейхом в победе держав антигитлеровской коалиции. Поэтому на деятельность разведок государств Объединенных Наций здесь смотрели сквозь пальцы. Какие-то, правда не очень решительные, меры принимались только тогда, когда германские дипломаты официально протестовали против антинемецкой деятельности тех или иных иностранцев. Так, кстати, случилось с Лонгом и Зальтером. Нацистам, видимо, было известно прошлое этих людей, и, подозревая их в ведении разведки против рейха, они обращались с резкими нотами к швейцарскому правительству. Под таким нажимом власти вынуждены были устанавливать за Лонгом и Зальтером полицейское наблюдение, но через некоторое время слежка прекращалась. Конечно, федеральная полиция догадывалась, что оба француза работают на деголлевскую разведку, но мешать им всерьез не собиралась, так как их работа не только не затрагивала безопасность Швейцарии, а, наоборот, косвенно помогала ее государственным интересам.
Вот в такой сложной обстановке, чреватой многими опасностями для группы, работали мы весной 1943 года.
КРАСНАЯ АРМИЯ НАСТУПАЕТ
Красная Армия продолжала наступление. В марте 1943 года ожесточенные бои шли на центральном участке фронта, где оборонялись германские войска под командованием фельдмаршала Клюге, а также в районе Харькова и Донбасса, где действовала группа армий «Юг», возглавляемая Манштейном.
Наше руководство интересовали в первую очередь намерения немцев на этих участках фронта.
Задание было передано Люци, как обычно, через Сиси и Тейлора. Ответ на запрос Центра последовал быстро.
8.4.43. Директору. Молния.
От Вертера. Берлин, 3 апреля.
Разногласия между верховным командованием (ОКВ) и командованием сухопутных сил (ОКХ) улажены за счет предварительного решения: отложить продолжение наступления на Курск до начала мая. Принятие этого решения облегчилось тем, что Бок, Клюге и Кюхлер смогли доказать растущую концентрацию советских войск во всем северном секторе фронта, в особенности в районе Великих Лук, в районе Ленинграда, и обратили внимание на опасность, которая может возникнуть в случае преждевременного израсходования имеющихся резервов.
Манштейн же заявил, что он не сможет удержать южный сектор фронта и Харьков, если Красная Армия будет продолжать владеть таким прекрасным районом сосредоточения, как курский.
Как главное командование, так и генштаб сухопутных сил не думают, во всяком случае, о наступательных операциях с широкими целями вообще, в том числе ни на юге России, ни на Кавказе.
По мнению ОКХ и генштаба сухопутных сил, хорошо организованные русские наступательные операции возможны с 20 марта только в районах Ленинграда, Орла, устья Кубани, Новороссийска и полуострова Керчь.
ОКХ считает, что новое сильное русское наступление в районе озера Ильмень и в целях возвращения Харькова до 10 мая невозможно. Также не предполагается, что русские до этого срока продвинутся или предпримут большое наступление в районе Великих Лук.
В связи с этой оценкой обстановки на Восточном фронте были лишь немного освежены воздушные флоты Келлера и Рихтгофена, а также авиация на полуострове Керчь. Несмотря на это, немцы считают, что советская авиация на Ленинградском фронте, у Новороссийска и Темрюка сильнее немецкой авиации.
Дора.
