Несмотря на свою всеобщность, совокупное жилье и распределенный образ жизни не существуют в реальности Российской Федерации. Их нет в статистике, нет в исследованиях политологов, фиксирующих только так называемый «летний спад политической активности» (вызванный, в частности, массовым оттоком населения на дачи и работой в личном подсобном хозяйстве) и ее весенне-осенние обострения. В социологических исследованиях они присутствуют как побочные феномены, не становясь объектом прямого исследования.
Так как совокупное жилье и распределенный образ жизни в реальности не существуют, государство может воздействовать лишь на отдельные их элементы: ограничивать ведение личного подсобного хозяйства, бороться с нарушениями трудовой дисциплины, с воровством на производстве, коррупцией, повышать цены на энергоносители, вводить ограничения на торговлю продукцией личного подсобного хозяйства и пр. Человека можно посадить, конфисковать имущество, но что бы государство ни предпринимало, все равно некоторые базовые элементы совокупного жилья остаются вне его юрисдикции, что и есть конечная цель распределенного образа жизни.
Экономические критерии не применимы к распределенному образу жизни и совокупному жилью просто потому, что экономика связана с реальностью, а на самом деле людям нужны гарантии выживания в их перманентном стремлении убежать от государства, и они готовы вкладывать в обеспечение этих гарантий свое время и деньги, практически не считаясь с издержками. Этот образ жизни представляет собой выбранную методом проб и ошибок стратегию отношений граждан с государством и производным от государства обществом. Эффективность этого образа жизни можно рассматривать как социальную эффективность, как защищенность от реформаторских усилий государства. Можно сказать, что в настоящее время эта эффективность весьма высока.
Я думаю, что совокупное жилье и распределенный образ жизни есть своеобразная форма эмиграции, то есть приспособление к модернизирующей активности государства и его стремлению подчинить себе обыденность. Бесконечная модернизирующая активность государства, выраженная в репрессиях и административных ограничениях на жизнь, вынудила людей диверсифицировать среду обитания и «эмигрировать» в свои относительно замкнутые миры особняков, квартир, «дач», бань, гаражей, погребов и сараев и деятельности по их обслуживанию. Цена такой диверсификации весьма высока, ведь только экспортированные за границу деньги, обращенные в недвижимость и другие капиталы, оцениваются в миллиарды долларов. Оценить же инвестиции в десятки миллионов дач вместе с их инфраструктурой и трудом по обслуживанию просто невозможно.
Содержание десяти лет жизни постперестроечной России можно описать как свободу в построении совокупного жилья и свободу граждан в распределении своей жизни по отдельным «точкам». Советские ограничения на строительство, на аренду земли и операции с ней практически исчезли в начале 1990-х годов, и вокруг городов за несколько лет выросли поселки коттеджей и дач. Существенная часть сельских домов была перекуплена горожанами, которые часть ресурсов, «уведенных» у государства в ходе приватизации и экономической самодеятельности, вложили в создание распределенного жилья и в его благоустройство.
Распределив свою жизнь между городской квартирой и дачей, люди стали спокойнее относиться к реальности, то есть к государству, его институтам и государственной службе. Они знают, что на самом деле государство им уже не опасно, а с теми государственными людьми, которые имеют к ним претензии, всегда можно договориться. Да и сами государственные люди, имеющие квартиры в городе и дачи в пригородах, живут точно так же, как и все другие, и им всегда и все можно объяснить, в том случае, если объяснение происходит на самом деле, а не в реальности.
Административный рынок как субститут государства
Сели распределенный образ жизни есть на самом деле другая сторона того общества, которое существует в реальности, то государство можно сопоставить с административным рынком[28]. Можно сказать, что административный рынок порождает распределенный образ жизни как среду, в которой только и возможно выживание людей, находящихся в административно-рыночных отношениях, а распределенный образ жизни воспроизводит административный рынок как каркас своего собственного существования.
Административный рынок является неэксплицированной системой отношений между производящими и распределяющими субъектами плановой в прошлом экономики, которая продолжает существовать после смерти КПСС, Госплана и прочих институтов советской власти.
Административные рынки существует всегда и во всех социальных и политических системах, но обычно они локализованы в самих структурах власти, в тех местах, где принятие решения по распределению благ осуществляется исходя из статусных характеристик самих властных субъектов. Административные рынки существуют обычно как теневая сторона государственной деятельности, как форма согласования интересов в тех случаях, когда это по каким-либо причинам нельзя делать политическими или чисто административными методами. При построении всеобъемлющей и всепроникающей советской власти, то есть при разделении жизни на реальность и на самом деле, административный рынок как форма распределения и перераспределения благ стал самодовлеющим и самодостаточным. В реальности все другие формы социальной самоорганизации и организации, кроме советских, в ходе строительства социализма были ликвидированы вместе с людьми. Теневая (которая на самом деле) сторона согласования интересов стала основной, в то время как политическая и административная стороны (в реальности) стали фиктивными, прикрывающими те способы принятия решений, которые диктовал административный рынок.
Советская власть трансформировалась в реальность постперестроечной, ельцинской России с ее институтами парламентаризма, президентства, демократии, свободы слова, а советский административный рынок трансформировался в российский, где на самом деле идет торг между регионами России и ее центром, между олигархами и региональными баронами, между олигархами и федеральной властью, между бандитами и частными предпринимателями.
Суть отношений между реальностью и происходящим на самом деле за десятилетие ничуть не изменилась по сравнению с советским периодом истории России.
При этом понятия, которыми административно-рыночная власть описывает самое себя, определены только в реальности, в то время как административная торговля осуществляется на специфическом языке, в котором доминируют бытовой и криминальный диалекты. Поэтому то, что происходит на самом деле, не может быть в принципе описано на языке реальности. Общеизвестно, что даже попытка описания, такая как гласность конца 80-х годов XX века, в немалой степени способствовала трансформации советской власти в сегодняшнюю российскую реальность. Разрыв между описаниями того, что есть в реальности государства, и того, что происходит на самом деле, сейчас ничуть не меньший, чем во времена Брежнева.
За десять лет в стране сформировалось очень богатое возможностями пространство административного торга, в котором любые проблемы распределенного образа жизни могут быть решены тем или иным способом, начиная от социальной дискредитации или физической ликвидации «недоговороспособного» субъекта и отката в форме пакета акций «интересного» предприятия до института решения всех проблем в бане.
В реальности России идут реформа государственного устройства и экономики, информационные войны, выборы, а на самом деле идет административная торговля между различными субъектами политических и экономических процессов. Правила этой торговли общеизвестны и составляют содержание неэксплицированного общественного договора, оставленного России в наследство от СССР: «Мы делаем вид, что работаем, вы делаете вид, что нам платите».
На самом деле люди работают, обслуживая свое совокупное жилье, и платят тому, от кого действительно зависят. Мучительная торговля с деятелями административного рынка составляет в какой-то мере суть социальных отношений. Иногда эти отношения сугубо коммерческие, как в случае с инспекторами и другими сотрудниками ГИБДД. Гораздо же чаще эта торговля не кодифицирована, и в каждом конкретном случае приходится оговаривать размер «налога» на деятельность и формы его оплаты.
