…Их было пятеро. Остальные попутчики, поняв, что Нламинер с приятелями не шутит по поводу посещения Сингары, благоразумно отстали по пути. В немом молчании смотрели все пятеро на едва живые двери, пока Нламинер не подошёл и не толкнул их.

Одна из створок рухнула, разваливаясь на куски и открывая тёмный провал пещеры. Эхо удара блуждало во тьме переходов и несколько раз возвращалось ко входу.

– Пришли тихонько, называется, – прошептал кто-то из его спутников. Нламинер среди них был самым снаряжённым. Двое оставшихся полагали, видимо, что им предстоит развлекательная прогулка и не взяли приличного оружия. Порой легенды о несметных богатствах подавляют остатки здравого смысла.

Они вошли в первый из множества залов, которые, опускаясь всё глубже и глубже, вели к остальным уровням и районам города. Основная часть его была практически нетронута: вулкан действовал всего лишь неделю, после чего заснул.

Никому не ведомо, надолго ли.

Нламинер имел опыт боевых операций – как-никак, три года служил в пограничных войсках Северной провинции. Страшнее браконьеров противники не попадались, но кой-какие опыт и чутьё он всё же приобрёл.

Он немало удивил своих спутников, неслышно обнажив меч и встав наизготовку. Что-то не очень приятное связывалось у него в голове с самым широким – центральным – проходом.

– Ну ладно, постой тут, а мы пока пойдём дальше, – рассмеялся кто-то за его спиной. Не осознавая, что делает, Нламинер чуть подался назад и расслабил мускулы, готовый нанести удар. Вновь чья-то воля направила его действия и отпустила.

Недоумённый вопль, свист меча и грохот падающего тела слились в один взрыв звука. Тот, кто посмеивался за его спиной, лежал, глядя в недоумении на окровавленное плечо. Рядом лежала перерубленная пополам небольшая птица с длинным и острым, словно жало, клювом. Оперение её светилось.

Клюв был испачкан в крови.

Спутники Нламинера разом выдохнули. Ужас, смешанный с восхищением, читался на их лицах.

– Тебе стоит вернуться, – посоветовал один из них, перевязывая раненому плечо. – Иначе всё подземелье сбежится на запах крови.

По глазам пострадавшего было видно, что приключений с него на сей раз довольно. Хмуро кивнув, он попрощался и побрёл, пошатываясь, обратно.

Нламинер с оставшимися искателями приключений свернули в правый проход.

– С тобой всё в порядке? – послышался тихий голос позади.

– Вполне, – он толкнул правую створку дверей и она рухнула, складываясь внутрь себя. Клубы пыли, едкой и почти невесомой, повисли вокруг отвратительным облаком. Нламинер сделал, почти неосознанно, быстрый жест кистью правой руки. Пыль осела и, казалось, даже впиталась в камень. Рисса с интересом посмотрела на своего спутника, но ничего не сказала.

– Где-то это я уже видел, – пробормотал Нламинер и шагнул в темноту. На его пояс опустилась рука и резко остановила его.

– Смотри! – шепнула Рисса, указывая на пол.

Кровавые буквы упали вместе с частью двери. В падении они немного перемешались – надпись теперь гласила:

«Легко войти, трудно выйти».

– Как ты думаешь, кто к нам обращается? – спросил Нламинер и впервые со времени их встречи заглянул рептилии в глаза. – Меня не оставляет чувство, что кто-то наблюдает за нами. Иногда даже хочется обернуться.

Рисса закрыла глаза и Нламинер заметил, как сдвинулись, стали нечёткими очертания её тела. Затем словно крохотный белый вихрь опустился на её голову и Рисса ответила, не открывая глаз.

– Никто из известных нам людей… – она помедлила, – или богов. Разумеется, боги никогда не открывают нам всех своих намерений… Но никто из нас двоих, насколько я знаю, не провинился перед божествами. Разве что этот наш общий знакомый, который попросил заехать на остров. Но мы одни на острове.

– Точно?

– Точно.

Последовало тягостное молчание.

– Я-то думал, что дела хуже некуда. – Нламинер по привычке вновь потянулся за фляжкой и остановился на полпути. – Выходит, они ещё хуже. Мы на острове, которого боятся, как чумы; здесь нет ни щепочки, чтобы построить плот и никто из нас не сможет пролететь десяток-другой километров, чтобы оказаться в безопасности.

– С каких это пор ты потерял азарт к приключениям? – в глазах Риссы зажглись ехидные огоньки.

– Я привык сам их выбирать, – Нламинер вздохнул. – И мне казалось, что я достаточно вырос, чтобы чуять подвох. Только не говори, что ты в восемь раз меня старше, я это уже слышал.

Он шагнул в темноту. Рисса последовала за ним.

Кровавая надпись под ногами с шипением впиталась в камень. Выбежавшая из тьмы крыса принюхалась к поднявшемуся дыму и в ужасе поспешила прочь.

Ралиону были известны «движущиеся сцены», килиан, как их называли. Уже несколько поколений маги торговали специальными устройствами для создания таких «записанных» сцен и на демонстрацию красочных, объёмных изображений – не только хроник, но и разнообразных исторических, приключенческих и прочих сеансов собиралось множество народу. Пожалуй, только килиан вызывал интерес практически у любой расы.

Сейчас Нламинер ощущал ту «прозрачность», налёт нереальности, что сопровождал почти каждый килиан. Только на сей раз он был не зрителем, а актёром неведомо кем придуманной сцены. Иногда хотелось прикоснуться к стене, почувствовать материальность окружающего, убедиться, что это не сон.

Трудно было сказать, что создавало такую иллюзию. В конце концов Нламинер смог выразить ощущение словами: в каждый момент времени было что-то неестественное в окружении. Хотя бы малая деталь. Звуки или их отсутствие, запахи, пейзаж. Ощущение то накатывало, то отпускало. Несколькими годами раньше Нламинер решил бы, что переутомился. Сейчас же, после полугода сравнительно спокойной жизни, откуда бы взяться переутомлению?..

…Рисса шла и думала о странной «трещине», что появилась в астральной проекции окружающего мира. Раса, Хансса, которой она принадлежала, обладала врождёнными свойствами магии этого рода. Но иногда рождались необычайно талантливые особи, Хаанс, к которым относилась и Рисса, что «находились» в одно и то же время на двух плоскостях существования: «обычном мире», леор, и астральном, таваи, отражающем все проявления интеллекта.

Изъян в астральной проекции, который она почувствовала пару дней назад, не показался ей зловещим: таваи непостоянен и подвержен неожиданным изменениям. Кроме того, несколько сотен Хаанс были рассеяны по всему свету. Если были бы основания поднимать тревогу, ей давно это стало бы известно.

Ни её способности, ни двойное видение не изменились, так что беспокоиться вроде бы не о чем, и всё же…

Грандиозный погром предстал их глазам.

Вся скромная обстановка внутри здания была или полностью разрушена или повреждена. Не было видно никакого смысла в столь разрушительных действиях; обломки старинной вазы были перемешаны со щепками от дорогих кресел; изорванные в клочья книги валялись там и сям, присыпанные каменным крошевом. Несколько раз попадались тонкие и глубокие борозды в камне, напоминающие следы когтей. Нламинер указал на них Риссе, но та в ответ только пожала плечами.

Ничьих останков, однако, не было и Нламинер испытал некоторое облегчение. Возможно, конечно, что на верхних этажах и в подвалах их ждут более неприятные сюрпризы… но пока что жертвой безумного гнева пали предметы неодушевлённые.

– Интересно, водились ли у них мыши? – вырвалось неожиданно у Нламинера, когда он заметил несколько страниц, не тронутых грызунами.

– И сейчас водятся, – Рисса поманила кого-то пальцем и из угла комнаты выбежала тощая мышь. Стоило Нламинеру шевельнуться, как она немедленно скрылась. – Дело не в мышах, а в книгах. Я бы не стала прикасаться здесь ни к чему, пока мы не обойдём всё вокруг.

– Пожалуй, с одним из твоих выводов я уже согласен, – заметил Нламинер, перешагивая через руины каменного стола и помогая спутнице перепрыгнуть их.