– Бабушка уехала в магазин.

– Ах, жаль. – Миссис Чандлер в отчаянии похлопала ресницами. – Она сказала мне, чтобы я зашла за купонами, которые она отрезала для меня. Ты не знаешь, куда она их положила?

– Они на столе в прихожей.

– Могу я их взять сейчас? Я как раз собиралась поехать в магазин и вдруг вспомнила, что не взяла их.

Диллон разгадал ее ложь. Миссис Чандлер была одета не для поездки в магазин, она была одета, чтобы соблазнить его. Из чистого любопытства он решил приоткрыть западню, и соседка угодила в нее, не сделав ни шагу к столику в прихожей.

Диллон стоял и разглядывал миссис Чандлер. Он был уже выше нее. Она отметила это, дотронувшись до его голых рук и проведя своей рукой по мускулистой, неволосатой груди. Она еще не была полностью развита, но уже выглядела многообещающей.

– Ой-ой, Диллон. Я и не заметила, каким большим ты стал.

Его молодое тело распирало от мужских гормонов, голова гудела от желания. Глаза опустились на ее грудь. Два больших темных кружка были хорошо видны под облегающей белой блузкой.

Через секунду блузки не стало, а миссис Чандлер направляла его безусое лицо к своим розовым соскам и тыкала ими ему в губы. Бабушка Берк подъехала к дому в тот момент, когда неверная молодая жена из соседнего дома полезла к Диллону в шорты.

Два дня спустя миссис Чандлер дошла до того, что не побоялась быть застигнутой. Она проникла через заднюю дверь, пока бабушка Диллона спала после обеда. Приложив указательный палец к сжатым губам, она сделала Диллону знак идти в спальню. Крадучись, они пробирались через коридор. Из спальни бабушки доносилось легкое похрапывание. Как только Диллон закрыл дверь, миссис Чандлер бросилась на него как голодная кошка. Диллон, которому недоставало изысканности, приходящей только с практикой, был таким же хищным. Когда он вонзался в нее, она была липкая и горячая. Он излился с восторгом. Когда все закончилось, миссис Чандлер посетовала, что все произошло слишком быстро.

Похлопывая Диллона по руке, она сказала:

– Мы поработаем над этим.

– Как? – спросил он, глядя на нее своими серьезными карими глазами. – Как мы над этим поработаем? – добивался он. – Что мне надо было сделать? Покажите.

Его взволнованность была настолько неожиданна, его интерес – настолько подлинным, что миссис Чандлер расплакалась. Она провела остаток лета, обучая его, как доставлять ей удовольствие, и жалуясь, что эта «горилла», за которую она вышла замуж, даже не знает, где «это» и для чего.

– Он просто трахает меня до тех пор, пока мне не становится больно ходить, и думает, что доказал, какой он шикарный любовник.

Диллон был прилежным учеником. Он научился доставлять удовольствие, давать женщине то, что ей нужно и чего она хочет. Но его совесть всегда напоминала ему, что миссис Чандлер была женой другого. Он знал, что то, что они делали, было грязью. Он неоднократно давал себе клятву остановиться. Но когда миссис Чандлер приходила, возбужденная и полная желания, Диллон не мог устоять перед искушением и доступностью наслаждения. Кроме того, он не считал себя чем-нибудь обязанным этому водиле: тот водитель грузовика, который убил его родителей, вышел из ужасной аварии без единой царапины.

Через несколько дней после первого воскресенья сентября, Дня Труда, миссис Чандлер пришла, чтобы сказать, что ее мужа переводят.

– Мы переезжаем в Литтл-Рок на следующей неделе.

– Не большая потеря, – проворчала бабушка, глядя как миссис Чандлер пробирается через изгородь из розовых кустов, которая разделяла их дворы. Диллон быстро взглянул на бабушку, подумав, знает ли она, что происходило летом каждый день в его спальне, пока она спала. Они никогда больше не упоминали о миссис Чандлер.

Но Диллон не забыл ее. Он считал, что мужчины никогда не забывают первых женщин, от которых получили плотские знания. Он использовал ее тело как экспериментальную лабораторию, но никогда не чувствовал себя из-за этого виноватым. Она бегала за ним и получала столько же удовольствия, сколько и он, а иногда и больше.

Диллон применял свои знания, полученные от миссис Чандлер, с доступными девочками в школе, большинство из которых были старше его. Одна из его так называемых «сводных сестер» в чужой семье, где он жил, воспользовалась его знаниями. Она была крупной девочкой с неприятным запахом изо рта и нехорошей кожей, но так трогательно благодарила его за ту нежность, которую он проявлял к ней каждую ночь. Девицы, которых он встречал на улицах, были шлюхами, и его общение с ними не вызывало никаких чувств.

Он был груб, как козел, выйдя из исправительной школы и поступив в колледж. И вновь природа оказалась на его стороне. И умственно и физически он был старше своих лет. Тот потенциал, который миссис Чандлер разглядела в нем в тринадцать лет, реализовался в полной мере: у него было высокое, сильное, худощавое тело, он выделялся как личность и его любили. Он легко сходился с другими молодыми людьми и так же легко уговаривал приятных ему сокурсниц переспать с ним.

Первой женщиной, которая поработала с ним ртом, была проститутка, согласившаяся на это, как на одолжение, за приглашение на вечеринку. У нее был определенный порядок действия: помахивание грудями, быстрый минет, и за это: «с вас десять долларов». После этого были и другие женщины, но большинство из них воспринимали физическую близость этого рода как некую уступку, как нечто, чего от них ожидают, но что им не доставляет удовольствия. Никогда до этого ни одна женщина не смотрела на него с таким желанием и любовью и не просила научить ее этому. Он пропустил волосы Де-бры сквозь пальцы и тихо сказал:

– Тебе не надо этого.

Она удивленно посмотрела на него.

– Но я хочу. Тебе неловко?

Он рассмеялся.

– Немного.

– Я хочу это делать правильно.

– Здесь не может быть правильного или неправильного.

– Но я уверена, что есть разница между правильным и самым правильным. – Дебра потянулась к нему и, приложив губы к его губам, прошептала: – Научи меня самому правильному.

Позднее Диллон смотрел на свою молодую жену, пока она мирно спала рядом с ним. Она была настолько хороша, что он ощущал в горле болезненный комок от избытка эмоций. Она была не только красивым, но и чудесным человеком. Коварство во всех формах было чуждо ей.

Он был единственным, кто владел ее телом, и относился к этому очень серьезно. Дебра отдала ему свое сердце и вручила ему свою любовь. Она надеялась, что он сделает ее жизнь обеспеченной, спокойной и счастливой. Самым главным, что от него требовалось, было стать тем, кем хотела его видеть Дебра.

Его резкий шепот прорезал тишину ночи: «Не испохабь все».

– Господин Берк, Пилот хочет видеть вас немедленно.

Шутливо отдав честь, Диллон дал понять, что услышал, что крикнул ему секретарь с порога, проходя мимо его кабинки, которую он делил вместе с тремя другими «чертежниками. Отшвырнув карандаш и закрыв рот кулаком, он смог выругаться, не обращая внимания на взгляды, которые украдкой бросили на него сослуживцы.

Диллон поднялся и рывком снял пиджак со спинки стула. Не расправив засученные рукава рубашки, он сунул руки в пиджак и вышел из кабинета. Одного из сотен кабинетов, которые составляли обширный комплекс, принадлежащий „Пилот Инжениринг Индастриз“ в Таллахасси. Название компании вводило в заблуждение, так как оно не имело ничего общего с авиацией. Строительная инженерная фирма была названа в честь ее основателя и главы компании Фореста Дж. Пилота. Говорили, что он происходил от пресловутого Понтия Пилата и унаследовал склонность своего предка к распятиям.

Сегодня, видно, настала очередь Диллона Берка быть распятым.

– Он сейчас вас примет, господин Берк. Пожалуйста, посидите. – Секретарша Фореста Дж. Пилота кивнула на стул в приемной перед внутренним святилищем.

Диллон воинственно плюхнулся на стул. Он был зол на свое вчерашнее поведение. Вероятно, кто-то из шпионов Пилота донес ему об устной критике Диллона. Пилоту не нравилось неудовольствие среди сотрудников. В идеале армия трутней должна усиленно работать в предназначенных для них помещениях и не высказывать вслух своего мнения о руководстве. До вчерашнего дня Диллон придерживался этого неписаного правила.