– Да меня он оклеветал! – закричал тот.

– Спроси его, что я о нем сказал? – еще раз подсказал я.

– Ну, – лицо Рональда пошло белыми и розовыми пятнами, – дело в том, что он посмел намекнуть, будто я делаю все это из корысти, в то время как тебе известно, я никогда не стал бы наживаться за твой счет… – Он взмахнул рукой в безнадежном жесте отвращения ко всей этой идиотской истории.

Великан тупо уставился на меня.

– Слоуп, – сказал я, – если бы дело было чистым, твой братец никогда не приехал бы сюда. Просто ему было нужно сказать Кристиану, что ты направляешься сюда, чтобы Кристиан сам мог встретиться с тобой и предложить тебе пять тысяч долларов. Разве не ясно?

Я специально изложил дело так просто, как только мог, потому что боялся, что Слоуп не ухватит смысла их затеи. И действительно, он все еще пытался это переварить, когда влез Бонанза:

– Я начинаю терять интерес к этому делу. Впрочем, для меня и не было в нем никакого интереса. Просто самое обычное проявление заботы о вашем благосостоянии.

Дюган-старший посмотрел по очереди на каждого из нас. Тогда я рассмеялся хорошим, сердечным смехом и растолковал ему дальше:

– Послушай, Слоуп, он говорит, что умывает руки, но скорее прольет кровь ради твоей подписи на этом клочке бумаги. Даже больше – прольет деньги, целые кучи денег. Потому что Кристабель – один из самых перспективных участков, которые когда-либо столбили в Потсвилле, или я последний лгун!

– Боюсь, что ты и есть последний лгун! – рявкнул Бонанза, и его огромные отвислые губы склеились от ненависти и злобы.

– Помните ваше предложение, – посоветовал я ему. – Для вас это единственный выход. Вы наняли Рональда – оплатили его проезд сюда и обратно. Пообещали ему часть дохода с прибыли, а теперь вам придется потратить немного больше.

– Поразительно смехотворная чушь! – воскликнул Кристиан. – Но, мистер Дюган, только чтобы прекратить эту абсурдную и отвратительную сцену…

– Да, – покачал Слоуп своей честной головой, – она именно отвратительная!

– Чтобы прекратить ее и сберечь драгоценное время, – продолжил бандит, – я действительно готов заплатить вам за то, что вы немедленно подпишете бумаги и отдадите мне десять тысяч долларов наличными. У вас есть тридцать секунд, чтобы обдумать это предложение! – И с этими словами он сложил свои дряблые ручищи на толстом животе.

Я снова весело рассмеялся, в то время как Слоуп уставился на упавшую ручку и разбросанные бумаги. Для него это, конечно, были невиданные деньжищи. Однако обернулся на мой смех, и тогда я сказал:

– Я же тебе говорил, что он предложит больше, вот видишь, уже и сделал это!

Великан замер.

– Действительно, сделал именно то, что ты и говорил, хотя я не могу понять, как это ты догадался?

– Ну, все мошенники пользуются одними и теми же приемами, – пояснил я. – Один взломщик сейфов как-то мне объяснил, что все они давно известны и нет ничего нового. И один фальшивомонетчик говорил то же самое.

Так оно и было на самом деле. Но Бонанза сделал вид, что не заметил моей пощечины.

– Довольно пустой болтовни, Дюган, – проговорил он. – Давайте закончим с нашим делом.

– Да, да, мой дорогой Нэд, конечно, давайте покончим с этим. Не дай мне почувствовать, что моя поездка через всю страну была напрасной, – влез Рональд.

Этот олух снова качнулся к столу. Тогда я резко остановил его:

– Ты уже не можешь подписать бумаги, Слоуп. Тридцать секунд прошли!

Великан запустил пальцы в волосы, а Бонанза произнес одно только слово. Это было короткое слово, но очень выразительное. Оно прозвучало как хлопок надутого воздухом бумажного пакета.

– Великий Боже! – заныл Рональд. – Неужели ты позволишь провести себя этому дохлому щенку, этому бродяжке и воришке, который…

– Не говори больше ничего, – попросил его Слоуп.

А затем сделал забавную вещь. Пересекая комнату, остановился прямо напротив меня, посмотрел на меня встревоженными глазами и спросил:

– Рэд, что ты на самом деле думаешь об этом?

Ну, тут я выпалил все:

– Они подняли цену, как я и говорил, с пяти тысяч до десяти. Десять тысяч баксов! Но настоящий торг еще не начинался. Они будут и дальше поднимать цену. Неужели ты сам не видишь, что эти людишки пытаются провернуть? Затеяли нечестную игру. Ты – главный владелец акций Кристабеля. Наверное, сначала старик Бонанза думал, что в этом ничего нет, но, когда стали рыть немного глубже, оказалось, что это не жила, а чудо. Бьюсь об заклад, Кристабель – это целое состояние. Я прошу тебя вспомнить еще одну вещь – бледный вид Рональда Большое Сердце, когда всего минуту назад я сорвал маску с его обманчивого лица.

Возможно, из мною сказанного Слоуп понял только то, что я повесил на самом видном месте. Однако он обернулся, грустно посмотрел на брата и, покачав головой, заключил:

– Боюсь, что Рэд прав. Я имею в виду, что мне нужно внимательно разобраться в этом деле и посоветоваться.

Бонанза, который изо всех сил тащил этого мула к воде, разозлился, что тот не стал пить. Он потерял голову, взорвался и, размахивая жирными руками, заорал:

– Убирайся вон из моей конторы и пропадите вы все пропадом! Ты, тупая башка, я разворошу весь Потсвилл, чтобы схватить тебя. Я заставлю тебя попрыгать!

Слоуп внимательно посмотрел на него, потом повернулся ко мне:

– Полагаю, мы можем уйти, Рэд. Кажется, ты был во всем прав.

И мы пошли прямо к дверям, при этом я шел быстро и на цыпочках, потому что, по правде говоря, чувствовал себя так, будто мне в любую секунду могли выстрелить в спину.

Когда мы уже были у лестницы, я услышал рык Бонанзы:

– Ты такой же идиот, как твой братец. У тебя не больше самообладания, чем у глупой девчонки. Ты дрожал и трясся как дурак перед уличным мальчишкой, который на самом деле ничего не знал!

Потом донесся визгливый голос Рональда:

– А ты сам тоже хорош! Если хочешь знать, как игрок ты – ноль! Ты дал Рэду посмотреть свои карты и выкладывал их одну за другой точно так, как он говорил!

Мы вышли на улицу. Слоуп все еще засовывал свои сертификаты в карман. Я ожидал, что он будет рад, ну, может, слегка разозлен, но он был просто опечален.

– Все в порядке, парень, – постарался я его утешить. – Этот твой братец – испорченное мясо. Конечно, у него положение, он не простой человек, но больше до тебя не дотянется. Надеюсь, теперь ты понимаешь, как он и раньше хотел тебе помочь и почему даже не раскошелился на железнодорожный билет?

Лицо великана сморщилось, будто его ударили. Помолчав, он произнес:

– Рэд, ты не думаешь, что нам лучше больше не говорить о Рональде?

И можете мне поверить, это меня остановило. Мне стало стыдно и противно. Старина Слоуп был простаком, но при всей его примитивности и вежливости у него было достоинство, ну, если не короля, то по крайней мере священника, который верит во что-то огромное, великое и не тратит время на презрение обычных людей, как вы или я.

Довольно долго мы шли молча, не разговаривая. Потом я услышал, как Слоуп тяжело вздохнул и постарался заглушить этот вздох. Наконец он сказал:

– Рэд, я хочу побродить здесь и найти какую-нибудь работу. Может, ты тоже захочешь пойти со мной?

Это было на него очень похоже – пойти работать, горбатиться всю неделю, как какой-нибудь раб, чтобы в субботу иметь пустой карман.

Я рассказал ему старую, всем известную шутку.

– Ты слышал, Слоуп, о самом верном способе заработать миллион долларов?

– Каком? – искренне заинтересовался он, будто подсадная утка в каком-нибудь шоу.

– Надо работать миллион дней за доллар в день и не тратить ни пенни.

Дюган немного подумал, потом протянул:

– Но ведь человек вынужден хоть что-то тратить на жизнь. – И вдруг смысл этой старой, изношенной до дыр, давно отцветшей шутки дошел до него, и он громко, весело рассмеялся. – Ты – занятный парень, Рэд!