– Чего тебе еще надо от меня, уродина? – кричала Инна Викторовна. – Тебе что, мало вещей? – после этих слов она ринулась к шкафу и начала выкидывать оттуда майки, штаны, кофты. Трусы дочери. Вещей было немного и все как один старые и поношенные.

Вероника громко плакала, закрывая голову от ударов, что непрерывно сыпались на нее. Женщина выгребла вещи и, схватив девушку за волосы, рывком подняла ее голову и закричала:

– Смотри, сколько у тебя вещей, дармоедка! Что, мало, да? Я и так одна горбатюсь на всю семью, ничего себе лишнего не позволяю. А тебе прямо сейчас понадобились джинсы и сапоги. Иди к своему папаше и проси у него, ясно? Хотя он ничего не даст тебе, он же нищий. Да и не нужна ты ему, у него теперь своя жизнь. Хотя… кому ты вообще нужна? Если бы знала, что все так получится, я лучше бы аборт сделала, чем тебя рожать.

Девочка продолжала плакать. Слова, сказанные матерью в порыве ярости, больно ранили ее. Первое мгновение ей захотелось выброситься из окна, дабы покончить с этой несчастной жизнью. Но в последний миг что-то ее остановило от подобного действия. Вместо этого Вероника уткнулась лицом в подушку и заплакала.

Инна Викторовна со злорадством смотрела на несчастную дочь, в ней не осталось ни капельки сочувствия к этой несчастной, забитой жизнью девочке. Всю нежность, заботу и любовь женщина отдавала Сергею и Даниилу, которые ее ни во что не ставили. Веронике же не оставалось ничего, только побои и унижения каждый день.

Но как говорится, беда не приходит одна. В последнее время, когда Вероника перешла в седьмой класс, отношения с одноклассниками тоже испортились. Класс разделился на группы, и каждая из этих групп старалась продемонстрировать свое превосходство над остальными. За бортом отверженных оказалось двое человек: Вероника и Оля. Последней повезло больше: родители, желая для дочери лишь добра, перевели ее в лицей, подальше от хулиганов и жестоких одноклассников. Вероника же осталась одна одинешенька со своей проблемой, которая не волновала никого из взрослых: ни учителей, ни родителей. Девушка и так чувствовала постоянное негативное давление дома, так еще к этому добавилась школа с ее порой жестокими законами среди учащихся. О переводе хотя бы в параллельный класс не было даже и речи: Инна Викторовна не желала найти лишние деньги, дабы заплатить взятку классному руководителю, а за просто так никто помогать не собирался. Покинутая всеми, брошенная на произвол судьбы, Вероника старалась изо всех сил побороть страх и робость, но тщетно. Комплексы, привитые матерью и отчимом, мешали ей построению отношений с одноклассниками.

Кажется, хуже быть не может. Но, оказывается, может. В тринадцать лет у Веронике ухудшилось зрение. Бабушка пошла с ней к окулисту, который прописал носить очки во время просмотра телевизора и чтения книг. Девочка и представить не могла, что очки эти еще больше испортят ей жизнь. Мало того, что в школе вот уже год она подвергается насмешкам со стороны одноклассников и учителей за ее одежду и внешний вид, так еще и дома в кругу близких людей, которые, напротив, должны были бы поддержать ее.

Сергей при виде падчерицы в очках разразился смехом. Отсмеявшись, он закурил сигарету и сказал:

– Вер. Ты и так уродина уродиной, так еще и очки надела. Теперь ты стала четырехглазой уродиной.

Сидевшая на кухне с кроссвордом Инна Викторовна, услышала слова, сказанные в адрес дочери, и решила поддержать мужа:

– Да, вся в отца уродилась. Такая же страшная и никчемная. Даже не знаю, кто ее замуж возьмет с такой рожей и характером. Так и будет одна всю жизнь.

От этих слов на глаза Веронике навернулись слезы. Она умоляюще взглянула на Сергея, но тот презрительно отвернулся. Ничего не ответив, девушка ринулась в свою комнату, где проплакала целый час. «За что? За что?» – спрашивала она саму себя, но не находила ответа.

Вдруг зазвонил телефон. Вероника ринулась к письменному столу и взяла трубку. В трубке она услышала голос бабушки.

– Как ты, моя родная? – спросила Зоя Семеновна.

– Плохо, бабушка. Пожалуйста, забери меня к себе, – со слезами на глазах ответила девушка.

– Я стараюсь. Ты знаешь, как я стараюсь. Бегаю по всем инстанциям, прошу чуть ли ни на коленях забрать тебя и взять над тобой опеку. Да разве тебя мне отдадут? Мне так и сказали: раз родители девочки ни пьющие, а сама она ходит в школу и у нее есть компьютер, то значит, что семья благополучная. А на психологические унижения никто внимания не обращает-то.

– Бабушка, ну пусть папа меня заберет к себе.

– Папа, папа, – негодующе отозвалась Зоя Семеновна о собственном сыне, – этот непутевый о себе-то позаботиться не может, мечется с одной работы на другую, денег вечно не хватает. Живет практически за мой счет. Я ему сто раз уже говорила, чтобы работу приличную нашел да тебя бы к себе забрал. Да разве он пошевелится, когда ему и так хорошо: ни забот, ни хлопот, ни ответственности. Сейчас в Интернете подработку нашел аж за десять тысяч рублей! Но разве проживешь вдвоем за эти деньги. Одни коммунальные платежи пять тысяч стоят.

– Бабушка, прошу, поговори с папой еще раз. Убеди в том, что мне хочется жить с ним, а не с мамой, которая постоянно унижает меня.

– Вероника, поговорю конечно, но вряд ли это что-то изменит, – в голосе бабушки звучала обида, которую она питала к сыну из-за того, что он так легко забыл о дочери, которую все же любил и не обижал.

После разговора с бабушкой Вероника почувствовала прилив сил. Ей, лишенной материнской ласки и тепла, было настолько радостно слышать ласковый голос бабушки, которая одна во всем мире искренне любила ее и думала о ней. Может быть, поэтому девушка продолжала жить и надеяться, а не спрыгнула с верхнего этажа и не наглоталась таблеток, как поступил бы любой другой подросток, оказавшись на ее месте.

Иногда казалось, что такая жизнь будет длиться бесконечно и никто в мире не сможет помочь справиться с теми бедами, которые обрушились на такую еще юную девушку.

Вероника подняла глаза и посмотрела в потолок, словно ожидая найти там ответ, но тишина сотрясала комнату хуже любого шума. Казалось, в этой тишине потонуло все: надежды, мечты. Девушка открыла учебник и нашла десятый параграф. Это была ее любимая тема. Пожалуй, единственная тема из курса химии, которую она знала на пять. Тема «Химические реакции». Вероника углубилась в чтение, ей стало интереснее с каждым предложением. В конце была задана задача. Девушка справилась с заданием за десять минут. В конце она отложила тетрадь и с довольным видом потянулась на стуле.

Один предмет был сделан. Теперь остались русский и английский. По русскому языку тоже не было ничего сложного. А вот с иностранным языком пришлось попотеть. Дело в том, что Веронике никак не удавалось выучить английский, она его просто не понимала. Особенно трудности были с грамматикой. Она старалась изо всех сил справиться с языком, но кроме двоек и троек ничего не получала. От обиды ей хотелось порой плакать, ведь она так старалась всегда и все напрасно.

Когда половина задания по английскому языку было выполнено, в комнату влетел с вылупленными глазами Сергей и, бранясь последними словами, закричал:

– Чего ты здесь расселась? Ты что, забыла, когда Данилку нужно забрать из детского садика?

– Я думала, ты его заберешь.

– Чего ты здесь тыкаешь в моем доме? Я тут хозяин и все должны слушаться меня. Поняла?

– Да.

– Ну так иди отсюда и забери брата из детского сада.

– А можно я уроки доделаю? Мне здесь осталось совсем немного, – умоляюще проговорила Вероника.

– Да какой тебе смысл уроки делать? Как была дурой, так и осталась, – помолчав, мужчина проговорил себе под нос, – все здесь ненормальные, один я хоть умный.

Оставив девушку одну, Сергей вернулся к телевизору и, усевшись на диван, принялся грызть семечки, бросая шелуху на пол. А какой смысл убираться за собой, когда есть жена и падчерица. Уж они-то и наведут порядок, все пропылесосят.