В прихожей Вероника накинула пуховик, сверху повязала Большой шарф и вышла из квартиры, оставив отчима одного. В душе она была даже рада такому повороту событий, ибо хотя бы на короткое время могла уйти из дома, из того дома, где все время подвергалась насмешкам, оскорблениям и презрением. Теперь же, очутившись на улице, она вдохнула прохладный зимний воздух и рассмеялась в душе. Девушка почувствовала себя свободной и оттого счастливой. «Как же хорошо быть свободной!» – подумала она, шагая по улицам, слабо покрытым снегом.
Машины с большой скоростью пролетали мимо, не замечая одинокую девушку. Вероника всегда чувствовала себя чужой будь то улица, школа или родной дом; только с бабушкой ей было хорошо, только с ней.
В детском садике был тихий час. Воспитательница предложила Веронике подождать еще двадцать минут, когда проснутся дети. Девушка расстегнула пуховик и села на низенькую скамейку в раздевалке, покрашенной в зеленый цвет. На стенах висели детские рисунки, вырезанные из книжек и журналов сказочные персонажи, а в углу в старой глиняной плошке росла пальма, чьи листья давно пожелтели.
Вероника устало вздохнула и вытащила из сумочки мобильный телефон, дабы занять себя хоть чем-то в это время. На экране высветилась информация о новых сообщениях. Среди них была смс от Мегафон с пометкой о том, что пора бы положить деньги на счет. Девушка пересчитала оставшиеся после обеда деньги и поняла, что сегодня пополнить счет не получится, а это означает, что придется снова как и всегда унижаться перед матерью, прося хотя бы пятьдесят рублей на телефон. Чаще всего пополняет счет бабушка, но в этот раз Зоя Семеновна забыла, увлекшись разговором с сыном, который в очередной раз закончился скандалом. Хотя мужчина и любил свою дочь, но жертвовать своим свободным временем и пустым времяпрепровождением не собирался, ну не хотелось работать ему, не хотелось.
Тем временем проснулись дети. Воспитательница помогла им переодеться и справить нужду в туалете. Когда Даниил радостно выбежал в коридор, то увидел сестру, которая держала в руках его верхнюю одежду.
– Ну что, Данилка, пойдем домой? – ласково спросила Вероника, взяв младшего братика за руку.
– Я по тебе так скучал, – сказал мальчик и крепко обнял своими детскими ручонками девушку.
Вероника погладила его пушистые светлые волосенки и поцеловала в нежную детскую щечку, еще красную ото сна. Мальчик послушно оделся и они вместе вышли на улицу. Девушка укутала Данилку шарфом и сказала:
– Закутайся потеплее, а то снова простудишься, – она очень любила брата.
Мальчик послушно взял сестру за руку и попросил купить ему шоколадку. У Веронике практически не было денег, но отказать братику она не могла. Высыпав на ладонь оставшуюся мелочь, девушка купила Милки вэй и чупа-чупс. Данилка радостно раскрыл шоколадку и тут же ее съел.
Сам мальчик был избалованным, потому как любимец семьи, которому позволялось все. Он не знал отказа ни в чем отказа в отличии от сестры, которая была абсолютно лишней в их семье. Но как бы то ни было, Веронику он сильно любил и всегда рассказывал о ней в детском саду, называя не иначе как «моя сестренка». Мальчик глубоко переживал, когда оказывался свидетелем издевательства над Вероникой. В таких случаях он нередко старался защитить сестру, если дело касалось Инны Викторовны. Данилка бежал к матери, хватал ее за руку и, громко плача, кричал: «Мамочка! Не надо, не кричи на Веру!» В таких случаях женщина замолкала и уходила в другую комнату, чувствуя себя виноватой перед сыном, но никак не перед дочерью. А вот противостоять отцу мальчик боялся, так как чувствовал в нем силу и власть. И если гнев Сергея смерчем обрушивался на Веронику, то Данилка убегал чаще в туалет или ванную комнату, закрывался там и тихо плакал, ненавидя свое бессилие хоть как-то помочь родной сестре.
Сейчас же мальчик чувствовал себя счастливым, шагая за руку с Вероникой. Девушка свернула за угол и пошла через двор, рядом с которым был построен их дом. Данилка увидел снеговика и, слепив снежок, бросил в него. Девушка засмеялась и проговорила:
– Ты просто молодец!
– Вер, а можно я скачусь с той горки?
– Скатись, только один раз, а то холодно.
Мальчик радостно побежал через двор, где играли детки постарше. Пробежав мимо детворы, которая каталась на коньках по льду, Даниил взобрался на горку и с криком скатился вниз, плюхнувшись в снег. Вероника быстро подбежала к нему и отряхнула комья снега с одежды. Мальчик вырвался из рук сестры и сказал, обиженно выпятив губу:
– Я еще хочу!
– Нет-нет, Данилка, – ласково ответила она, – нужно возвращаться домой, папа ждет.
Мальчик серьезно взглянул ей в глаза, взгляд его был холодный, жестокий, совсем не похожий на детские глазки. Ледяным голосом, словно приговоренный к смерти, он сказал:
– Я ненавижу отца…
У Веронике комок застрял в горле. Никогда еще она не видела брата таким злым. На нее пристально смотрели чужие, совсем не знакомые глаза. Зрачки у Даниила расширились и он проговорил еще раз:
– Я ненавижу отца. Когда-нибудь я убью его… за тебя.
Рыдания подступили к горлу. Девушка из последних сил сдержала их, дабы не заплакать у всех на виду. Чтобы скрыть волнения, охватившие ее, она сглотнула слюну и, присев на корточки, крепко обняла братика. Волна нежности накрыла всю ее душу, что вырвалось в безудержных поцелуях таких нежных, детских щечек, покрасневших от холода. Как же хорошо осознавать, думалось Веронике, что в их семье хоть кто-то любит искренней любовью.
Но вместо слов нежности она сказала:
– Прошу тебя, Даничка, не говори так о папе, хорошо? Так нельзя.
– Раз он обижает тебя, то можно.
– Но он твой родной отец, а мне он никто.
– Ну и что. Все равно ты моя родная сестра, а это значит, что тебя никто не имеет право обижать!
– Ты еще такой маленький, а рассуждаешь словно взрослый. Ты умный человек, Даниил.
– Нет, я просто очень-очень сильно люблю тебя.
Какая-то теплота накрыла душу Вероники и она больше не могла сдержать слез. Две капли скатились по щекам и упали на воротник пуховика. Услышав, что девушка всхлипывает, мальчик внимательно посмотрел ей в лицо и спросил:
– Почему ты плачешь?
– Нет, я не плачу. Просто соринка попала в глаз.
– Сейчас же зима! Песка нет. Какая соринка?
Вероника спохватилась. И правда, она даже забыла, что была зима, а мальчик оказался внимательным, чтобы ничего не заметить. Дабы не оправдываться, девушка взяла его за руку и сказала:
– Ладно, маленький умник, пошли домой.
Когда они вошли в квартиру, то услышали громкие голоса, доносившиеся с кухни. Недавно с работы вернулась Инна Викторовна. Уставшая женщина с сумками в руках, прошла на кухню и обнаружила новую гору посуды. В отсутствии Вероники Сергею удалось начудачить: решив перекусив, он взял старую чугунную сковородку и стал жарить на ней яичницу. К сожалению, он не был заядлым кулинаром и потому проглядел приготовление блюда. Яичница сгорела, на кухне стоял удушливый запах гари. Но, решив не останавливаться на достигнутом, мужчина бросил ту кастрюлю в раковину и достал новую, ту, что купили два месяца тому назад. Судьба новой оказалась предсказуемой: на ней яичница сгорела также, как и предыдущая. Сергею это надоело и он со злости швырнул новую сковородку о стену. Естественно, она сломалась. Мужчине было не жаль ее, благо, покупала ее жена на свои деньги.
Когда Инна Викторовна увидела погром на кухне, то пришла в ужас. Бросив сумки с продуктами в дверях, она принялась кричать на мужа. Тот, не оправдываясь ни грамма, пошел в атаку: он кричал бранными словами, обзывая женщину плохой хозяйкой и матерью, которая слишком мало зарабатывает, чтобы семья жила более достойно.
– Я три месяца откладывала деньги с зарплаты на эту кастрюлю, отказывала себе во всем: не покупала лишних трусов, каждый вечер чинила порванные колготки, а ты, лентяй безработный, тоже и делаешь, что спишь да ешь, живешь на мои деньги в моем доме. От тебя нет ни капельки помощи! Ни на работу не ходишь, ни дома ничего не делаешь.
