Ведь, чтобы нагрубить, большого ума не надо!

Кошка, проявив сдержанность, не стала ничего отвечать, а взяла и ушла. Она отправилась на пирс, где ловили рыбку рыболовы. Рыбка иногда ловилась мелкая, совсем не нужная людям… Так или иначе, у кошки были свои планы на жизнь

А ворона, еще раз ругнувшись, полетела прочь.

Они с кошкой так и не поняли друг друга.

Новые часы повесили высоко над компьютерным столом. Компьютерный стол стоял в углу кабинета, и часы оказались во главе угла.

Не каждому удается оказаться во главе угла, и не каждый может удержаться, чтобы не подчеркивать свое высокое положение, свое превосходство над теми, кто оказался гораздо, гораздо ниже, например, над старыми механическими часами с допотопными стрелками, которые за ненадобностью лежали, уже не тикая, на случайном стуле и грустно смотрели в потолок.

– Смотрим мы на некоторых бездельников, – сказали высокие электронные часы, – и удивляемся, как им не совестно лежать безо всякого толка, уставясь циферблатом в потолок!

– Не следует насмехаться над теми, кто попал в беду, – донеслось со стула, ведь всякое может случиться абсолютно с любым. Мы-то знаем. Мы начали отсчитывать время давно-давно, когда об электронном циферблате без стрелок еще никто не слыхал. И многое повидали на своем веку. Например, видели, что те, кто оказывался выше всех, иногда падали со своей высоты и разбивались вдребезги.

– Просто вы нам завидуете, – высокомерно усмехнулись современные эле6ктронные часы, помещенные во главу угла. Нарядные электрические точки непрерывно мерцали на их циферблате, образую цифры: часы, минуты и секунды. Электронным часам было, чем гордиться!

Но старым часам было не знакомо чувство зависти. Мастер, который соорудил их в давние времена, был простодушным и трудолюбивым человеком, и он никому не завидовал. Он успешно занимался любимым делом, люди уважали его за это – кому тут еще завидовать! Он вложил в свои часы много хороших чувств, например, чувство точности, чувство справедливости, а чувства зависти не вложил.

И Старые Часы искренне удивились:

– Чему завидовать?

– Хотя бы тому, что мы сверкаем лампочками и показываем точное время, – снисходительно объяснили новые часы. – А на вас, как ни посмотришь, – всегда два часа. Вы безнадежно отстали.

– Мы отстали, – спокойно ответили Старые Часы, – потому что мы вообще стоим. А стоим мы, потому что у нас поломалась от старости одна пружинка. Это – как болезнь. Старые всегда болеют. Но мы тоже показываем точное время – два раза в сутки: в два часа ночи и в два часа дня. В эти мгновения точность наша не меньше, чем у знаменитых английских часов на лондонской башне Биг Бен. Кроме того, мы надеемся, что у нас появится Хозяин, который вылечит нас, заменив старую сломанную пружинку на новую, и мы снова будем тикать, тикать… Под наше тиканье наш самый первый хозяин сочинял добрые сказки и записывал их, макая в чернильницу гусиное перо. Может быть, теперешний хозяин тоже примется сочинять сказки, и для этого ему понадобится наше мерное тиканье. Тогда он отправит нас на операцию по замене пружинки. Так что надежда у нас есть.

Какие вы наивные – не по годам! – воскликнули Новые Часы. – В наше время нужно иметь не надежду, а связи.

– И вы их имеете? – полюбопытствовали Старые Часы.

– Конечно! – похвастались Новые Часы. – У нас прочные связи с электрической розеткой. Благодаря этим связям мы вообще обходимся без пружинок.

– Вообще без пружинок? – удивились Старые Часы. Нет, мы, действительно, безнадежно отстали. Это же уму непостижимо: часам обходиться без пружинок!

Внезапно раздался какой-то неприятный звук, и в доме выключилось электричество.

Компьютер мгновенно потерял сознание и забылся глубоким сном

Новые часы прекратили действовать. Их лампочки погасли. Некогда нарядный квадрат циферблата превратился в печальный черный квадрат.

– И время не узнаешь! – раздался молодой человеческий голос. – Жаль, что старые часы не ходят. Отнесу-ка их в починку!

Через три дня Старые Часы стояли рядом с компьютером и мерно отстукивали бесконечное время. Свет в доме уже горел. Компьютер проснулся и был готов к работе.

Человек сел за компьютер и взглянул на ожившие Новые Часы и на ожившие Старые Часы. Он убедился, что они показывают одно и то же время. Новые часы – бесшумно, а Старые часы – уютно тикая. Человек занес руки над клавиатурой и под мерное тиканье Старых часов написал вот эту сказку.

Кактус рос среди других цветов на широком балконе. Балкон был так уставлен горшками и пластмассовыми лотками с цветами и кадками с разными растениями, что напоминал ботанический сад. По вечерам на балкон приходили мужчина и женщина. Они пили чай или вино в окружении цветов, подрастающих пальм и других растений и тихонько переговариваясь, любовались холмами, покрытыми многоярусными застройками из розоватого иерусалимского камня. Большое круглое солнце, уставшее за жаркий день, заливало каменные дома ровным спокойным светом, и от этого они делались еще розовее и еще красивее.

А на кактус никто особого внимания не обращал. И это понятно. На балконе цвели алые и белые розы, щедрые гвоздики, буйные хризантемы, нежные тюльпаны и самоуверенные герберы. Там росло еще несколько цветков с трудным названием АЛЬСТРИМЕРИЯ. Они были похожи на вытянутые для поцелуя губы. Поэтому не удивительно, что, глядя на них, мужчина и женщина иногда целовались… А на серо-зеленом колючем кактусе даже не останавливали взгляда.

– Боже мой, – сказала кактусу белая роза, – вы стоите в тени навеса, вы постоянно стоите в тени навеса. Вы же зачахнете без солнечных лучей. Как бы я хотела вам помочь!

Да-да, именно так сказала скромному кактусу роскошная белая роза: «как бы я хотела вам помочь!».

И добавила:

– К тому же вас совсем не поливают, я очень беспокоюсь, как бы вы не умерли от жажды.

– Вы действительно беспокоитесь обо мне и хотели бы мне помочь? – поинтересовался растроганный кактус. – Ему в жизни не приходилось сталкиваться с таким вниманием к своей особе. Он ведь был всего-навсего низкорослым, неказистым колючим отростком, и никто не смог бы сказать с уверенностью, кто он на самом деле: стебель или просто листок, пустивший корни. Такой.

– Действительно беспокоюсь, – призналась красавица-роза.

– Не беспокойтесь, сказал кактус. – Нам, кактусам, много не надо: полкружки воды раз в месяц для нас вполне достаточно. Но ваша забота обо мне… Я чувствую от этого необыкновенное волнение… К тому же, вы так прекрасны!

– Разве кактусы умеют чувствовать? – удивилась белая роза.

– Конечно, умеют, – подтвердил немногословный кактус. – Только вида не подают. У нас, кактусов, не принято выставлять свои чувства напоказ.

И он надолго замолчал, удивляясь собственной болтливости.

Ближе к вечеру, когда солнце стало клониться к западу и подкрашивать видимую с балкона часть города, роза сказала:

– Я, все-таки, прямо не нахожу себе места: как же вы без солнца!

– Вы чуть-чуть поверните ко мне свой прекрасный бутон. Он будет мне вместо солнца!

– Я сделаю это утром, – пообещала красавица. – Утром мои лепестки раскроются, и я действительно стану похожа на солнышко. Только белое.

– Белое Солнце пустыни! – произнес кактус, сам не понимая, откуда взялась у него это фраза.

– Да вы поэт! – удивилась роза. – Кто бы мог подумать!

– Так уж и поэт! – застеснялся кактус. – Просто вы мне очень нравитесь!

– И вы мне! – призналась роза.

Надо сказать, что от этих слов кактус совершенно потерял покой. Неведомые прежде чувства овладели его серо-зеленым телом. Ему хотелось говорить и говорить со своей прекрасной соседкой, но та, свернув лепестки в бутон, уснула на всю ночь.