Перри остановился у фонтанчика с питьевой водой, насыпал в пригоршню травяного снадобья, залил его водой и проглотил, скорчив при этом гримасу. Потом присоединился к Саре, которая уже облюбовала скамейку на Портсмаут-сквер — маленьком зеленом холмике, насыпанном над подземным гаражом на Клэй-стрит, что на самой окраине Чайнатауна. Рядом пожилые китайцы играли в маджонг, расположившись за карточными столиками. Стук костяшек перекликался с воплями ребятишек, которые сновали по детской площадке, стилизованной под пагоду и пестревшей ярко-красным и желтым цветами.

— Вы целый день шпионите за мной? — спросила она.

— Нет. Нет, я вовсе не шпионю за вами. Я глазам своим не поверил, когда увидел, как вы входите в этот храм. Честно говоря, я даже усомнился, вы ли это, так что поднялся проверить…

— Так вы случайно оказались в Чайнатауне? — хмуро спросила Сара.

— Да. Так же, как и вы, наверное. Может, это судьба?

Сара не осмелилась бы это утверждать.

— Мне давно хотелось поговорить с вами. — Перри положил руки на колени и понуро уставился на свои ступни, которые чуть-чуть не доставали до земли. — Я хотел подождать… ну, вы понимаете… пока пройдет немного времени.

— О чем вы хотели говорить со мной? — несколько настороженно спросила Сара. Этот тон обычно присутствовал в ее разговорах с отцом и Мелани.

Он поднял на нее взгляд. Сама невинность и добродетель.

— О Мелани, естественно. Я все время думаю о ней. Она этого не заслужила.

А те, другие, разве заслужили? Да и кто вообще мог заслуживать такой смерти?

Он внимательно смотрел на нее.

— Я даже не знал, что у нее есть сестра, пока не прочитал о вас в газетах. — Губы его дрогнули. — Потом я увидел вас на похоронах… и по телевизору вчера вечером. Не подумайте обо мне плохо, Сара, но мне почему-то стало легче, когда я понял, что вы страдаете не меньше моего. Эта боль нас как-то сближает.

Мы — родственные души…

Она заметила темные круги у него под глазами. Поразительную бледность. И удивительно наивное выражение красивого мальчишеского лица.

— Вы себе представить не можете, как мне не хватает Мелани, — продолжал он. — Она наполняла мою жизнь особым смыслом. И я имею в виду не только секс. Вы меня понимаете? — Он улыбнулся как-то странно, загадочно.

Сара почувствовала, как закрадывается в душу холодок. Она кивнула головой.

Перри истолковал ее жест как разрешение объясниться.

— Она избавила меня от чувства злости и стыда. Научила меня спокойствию и уверенности в себе.

— Как часто вы были… с ней? — Мелани, разумеется, была не первым психиатром, завязавшим отношения с пациентом, и все-таки представить ее в этой роли было трудно, поскольку она всегда создавала впечатление, будто профессиональная деятельность для нее свята. Правда, если верить Эмме Марголис, все в жизни обманчиво.

Перри хитро улыбнулся.

— Вас интересует, как часто мы занимались любовью? Не так часто, как мне бы хотелось.

Непосредственность Роберта Перри Сару обескуражила. Он что, завлекает ее в свои сети? Не есть ли это тот самый хамелеон?

Перри слегка помассировал виски.

— Мм. Головная боль, похоже, отступает. Эти травы и впрямь целебны. — Он посмотрел куда-то вдаль, теперь уже сложив руки, как в молитве. — Я каждый день прихожу на ее могилу. Хочу быть ближе к ней… и еще так мне легче свыкнуться с мыслью о том, что все это правда. Что она действительна ушла навсегда. — Он закрыл глаза, слезы катились по его щекам. Он сидел, понуро склонив голову, черты лица его были искажены горем, и под этим ярким солнцем казался еще более жалким. Что это, превосходное мастерство перевоплощения? — В то злосчастное утро передо мной была не Мелани, — сдавленным шепотом произнес он. — Эту фразу я твердил себе вновь и вновь, когда… когда я увидел ее. Это был какой-то кошмар. Я уже никогда не забуду этого зрелища.

— Да, — низким голосом произнесла Сара. — Думаю, что не забудете.

Пелена тишины окутала их. Сара отвела взгляд в сторону, уставившись на игроков в маджонг.

Перри заерзал на скамейке.

— Полицейские считают, что это я убил. Они вызывали меня на допрос. Интересовались группой крови. Когда я сказал, что не знаю, они предложили мне сдать кровь на анализ. А еще попросили кончить в какую-то идиотскую пробирку, чтобы взять пробу спермы. Я бы сделал это. Лишь бы они от меня отвязались. Но мой адвокат сказал: «Ни в коем случае». Пока против меня не выдвинут официального обвинения. А этого они сделать не могут, поскольку им не в чем меня уличить. Меня не было поблизости от дома Мелани в тот вечер. — Волнение его нарастало, лицо раскраснелось, взгляд стал безумным. — А тех женщин я вообще не знал. Я же не маньяк какой-нибудь, — свирепо произнес он. Его злобный азарт неприятно поразил Сару. — Я простой парень, пытающийся найти свое место в жизни. И Мелани помогала мне в этом. Теперь же… теперь я погиб.

Из его эмоционального монолога Сара уяснила лишь одно: перед ней был человек с неуравновешенной психикой. Который, несомненно, нуждался в терапии. Открытым оставался лишь вопрос о том, какого рода терапию проводила ее сестра.

Перри резко встал со скамейки.

— А теперь мне надо идти, Сара. Но я хочу вас поблагодарить.

— Поблагодарить, меня? — Вот это да. Она преследовала тайную цель собрать улики против него, притворно выслушивала его откровения, держа камень за пазухой, а он, наивный, кинулся благодарить ее.

Он мило улыбнулся.

— Мне стало немного легче. И правду говорят, что трава чудодейственная. Надеюсь, что и Синди принесет мне облегчение.

— Синди?

— Моя жена. Мы… в разводе, но я надеюсь, что доктор Деннисон поможет нам восстановить наш союз.

— Вы посещаете доктора Деннисона?

— О, да. Я был у него сегодня утром. — Улыбка его еле заметно искривилась. — Я чувствую, что Мелани хотела бы этого.

После ухода Перри Сара направилась во Дворец правосудия, а там — в штаб по расследованию убийств. Лишь только завидев ее в дверях, Джон Аллегро вскочил со стула и бросился навстречу.

— Какого черта вы сбежали от телохранителя в Чайнатауне?

— Я не сбегала. Должно быть, он просто потерял меня. Если ваши сотрудники не в состоянии…

— Ладно, ладно. Не будем спорить. Больше мы вас не потеряем. Обещаю. — Вид у него был сосредоточенный.

Сара оглядела тускло освещенный кабинет, заставленный рядами столов. Вот здесь сидела Мелани в последний день своей жизни. И здесь шла запись последнего выпуска «Опасной грани» с ее участием.

— Сара?

Она тряхнула головой, запустила руку в сумку и извлекла оттуда свежее послание от Ромео.

— Была еще коробка с шоколадными сердечками. Я оставила ее в храме. — Она рассказала, где он находится. Что до интимных подробностей из дневника Мелани, Сара предпочла умолчать о них. Ей не хотелось делиться мазохистскими фантазиями сестры с Аллегро. Впрочем, не только с ним. Было бы тяжким предательством по отношению к Мелани доверить ее сокровенные тайны кому бы то ни было.

Аллегро извлек из лежавшей на столе упаковки бумажный носовой платок и осторожно взялся им за край листка.

Записку он читал молча, с угрюмым видом. Прочитав, рассмотрел саму бумагу, потом устремил немой взгляд на Сару. Как будто почувствовал, что она ждет от него поддержки. Она отвернулась, стараясь скрыть свою незащищенность и ранимость. И еще — виноватый взгляд.

«Какое знакомое состояние», — вдруг подумала она. Самобичевание. Длящееся годами. Всю жизнь она чувствует себя виноватой. В чем? В тех бедах, которые до сих пор произошли. Хотя многие из них уже и забыты.