- Нет, милая, это именно ты сейчас решила ее судьбу...

***

Воздух сгустился, став тягучим и вязким.

Мерцающая алая паутина окутала девушку, сгущаясь и клубясь.

Он знал, что это. Наверное, шок отразился на его лице. До последнего мужчина наивно полагал, что девчонка Дэвидсон не осмелится использовать свой уникальный дар.

Король отшатнулся, в последний момент ускользая от неминуемой смерти.

У него есть секунды. Всего пара мгновений. Не придумает, как спастись, и навсегда окажется пленником неисчислимых неудач. Не придумает, как спастись, и превратится в безумца. А кому еще можно желать такой судьбы? Разве что...

Он подхватил на руки новорождённого ребёнка, используя дочь как щит, спасающий его от неминуемой гибели.

Лицо матери исказилось. Дёрнувшись, она закричала, осознавая, что ожидает её крохотную дочь:

- Нет, нет, ты убьешь ее!

Он почувствовал, что девушка пытается взять контроль над сетью, и, ни минуты не колеблясь, ударил сгустком силы, обрывая жалкие остатки утекающей жизни. Последним, что она услышала, был его насмешливый голос:

- Нет, милая, это ты сейчас решила ее судьбу.

Девушка судорожно дернулась и обмякла.

Окутав девочку, сеть слилась с ней, став неотделимой частью. Навсегда. Всё закончилось.

- Ну вот, - улыбнулся король, всматриваясь в яркие зелёные глаза дочери. - А сейчас умрёшь и ты. Готова?

Улыбнувшись, он ласково провёл ладонью над головой младенца, готовясь высвободить силу. И вдруг что-то сбросило его щит. Дверь распахнулась.

- Оставь меня, Джоанна! - гаркнул король через плечо, но сестра быстро вошла в комнату, используя преимущества возраста и то, что может контролировать младшего брата одним лишь усилием воли. А последняя была на зависть стальной.

Вскрикнув, женщина бросилась к постели, склонилась, протягивая дрожащие ладони для того, чтобы прикрыть остекленевшие изумрудно-зелёные глаза. Прошептала одними губами:

- Прости, дитя. Я опоздала... - Постояв несколько секунд, обернулась к застывшему монарху с совсем другим выражением осунувшегося лица. - Зачем ты сделал это?! - Совсем тихо, обессилено.

Мужчина почувствовал, что наконец может говорить, и, сверкнув глазами, высвободил клокочущий в душе гнев.

- Эта девчонка заслуживала менее быстрой смерти. Она породила человека. Позорное клеймо на нашу семью!

Протянув ладони, женщина взяла на руки новорожденную племянницу, ласково укутывая крылом широкого рукава.

- Хватит, Джанни. Ты теряешь голову, и этому должен быть предел. Я не дам тебе свершить еще одно убийство. Пусть, знаю, за это рано или поздно ты со мной разделаешься, но пока я приложу все силы к тому, чтобы твоя дочь жила. И, может быть, через много лет она вернётся. Вернётся для того, чтобы, посмотрев в твои глаза, сказать: "А знаешь, я смогла стать счастливой".

И, больше не говоря ни слова, женщина удалилась, унося на руках ту, кому было суждено пройти через многое. Ту, кому она искренне желала счастья, не зная о произошедшем всего несколькими минутами раньше.

А единственный человек, которому было известно всё, стоял и улыбался. Улыбался, шепча:

- О, милая, ты даже не представляешь, насколько милосерден был я, желая убить девчонку. Теперь же ей суждено жить с сетью. И, теряя всех, кто дорог, постепенно сходить с ума.

Глава первая

Что за голос зовёт - соловьиная трель -

Прямо в неба далёкую синь?

Ты его не отринь, как далёкую цель.

Ты его не отринь.

Что за ветер толкает: расправь наконец

Крылья птицы над жизнью своей?

И сомненья развей, мой несмелый птенец.

И сомненья развей.

Сделай шаг босиком, не смотря, не боясь.

Обними голубой небосвод.

Самый первый полёт. Жизнь с него началась.

Самый первый полёт.

***

Ну вот почему жизнь так несправедлива? Стоит сомкнуть глаза, и будильник тотчас вырывает тебя из объятий Морфея, встревая назойливым треньканьем в блаженный отдых души и тела.

Подняв веки, я с ненавистью уставилась на жизнерадостно-зелёный аппаратик, желая лишь одного: чтобы он заткнулся раз и навсегда, дав мне тем самым поспать еще немного.

Представив, как опускаю голову на мягкую подушечку, я позволила себе помечтать еще пару секунд, а потом со вздохом откинула одеяло. Как ни крути, а вставать нужно. Сегодня у меня крайне ответственный день, к которому я готовилась уже несколько лет.

Дёрнув за серебристый шнурок, я подняла жалюзи, чтобы улыбнуться наконец-то выглянувшему солнцу. Здесь, в Москве, дождь лил уже вторую неделю, так что нежданное прояснение несказанно порадовало. Даже природа, казалось, сегодня желает мне помочь. Что же, надеюсь, это действительно будет так.

Звонок мобильного отвлёк от созерцания осеннего города. Бросив короткий взгляд на дисплей, я вздохнула. Ну конечно же, провода обрывала мама, желая проверить, проснулась ли её постоянно нуждающаяся в опеке дочурка. Собственно говоря, из-за этой самой опеки мы с мамой и ютились вдвоём в малюсенькой квартирке, регулярно наполняя её истеричным криком. Ссорились мы, не стану отрицать, крайне часто. А что всему виной? Опека, конечно же. Растолковать маме, что я не нуждаюсь в трёх парах шерстяных носочков или не стану соблюдать комендантский час, было куда сложнее, чем сдвинуть с места задремавшего слона. Но тем не менее маму я искренне любила, так что нажала на клавишу приёма, не желая волновать дорогую женщину.

- Доброе утро, Кристина, - донеслось из мембраны. - Рада, что ты уже на ногах. На ногах ведь?

"Нет, досматриваю субтитры к эротическим сновидениям", - мысленно хмыкнула я, но вслух сказала:

- Да, конечно, мамочка. - И продолжила, заранее предвещая поток вопросов и указаний: - Завтрак уже разогреваю, куртку взяла, ничего не забуду.

На том конце провода вздохнули.

- Хорошо. Умница. Какая же ты самостоятельная у меня, Криста.

Я фыркнула.

- И когда ты в это поверишь?

***

В метро, как всегда, было шумно. Люди толкались, спеша по своим делам. Тут и там кто-то что-то выкрикивал, пытаясь заглушить гомон многих десятков человек, но лишь добавляя грязи в общую какофонию звуков.

Старательно лавируя среди москвичей, я мысленно пыталась успокоить себя, ощущая, как ладони становятся влажными от одной мысли о том, что мне сегодня предстоит.