— К сожалению, до Грюнштайна на поезде добраться невозможно, — с сочувствием сообщил он. — Вам следует доехать до Гейза, а потом на попутной машине или пешком… Я как раз направляюсь в Гейз. Если не возражаете…

Конечно же, я не возражала.

— Позвольте представиться: папаша Бонифаций, торговец. Да, у меня свой магазинчик в пригородах Женевы. Так и называется: «У папаши Бонифация». Чем торгуют? Да всем понемножку: книжки, старые грампластинки, часы, посуда — все то, что одни считают старой рухлядью, а другие — антиквариатом. Люди любят собирать старинные вещи, а я им помогаю. Я — старьевщик. А где можно найти старые вещи? В старых домах, где люди живут не одну сотню лет. В таких домах время течет по-другому. Я сам родом из Аппензеля и должен вам сказать, деточка…

Вот так, непринужденно болтая, мы дождались паровоза. Да, настоящего паровоза, который тянул за собой три красных вагончика — все в обилии вычурных медных поручней и накладок, намекавших на почтенный возраст подвижного состава. Пассажиров было немного. Деревянные скамьи занимали местные жители, к моему немалому удивлению одетые в костюмы с национальным колоритом: мужчины здесь предпочитали тирольские шляпы с перышками, а женщины — белые кофты с пышными рукавами и черные сарафаны с цветочной нашивкой на лифе. «Грюсгот!» — здоровались они друг с другом, как соседи или старые знакомые. Они раскланивались и с нами, мы с папашей Бонифацием хором отвечали: «Грюсгот!»

Прозвучал гудок, белый пар с шипением вырвался из-под колес, лязгнули сцепы вагонов, и паровоз неторопливо тронулся в путь. Издалека горы казались волнами зеленой воды, застывшими на голубом фоне гигантского гобелена. Колеса отсчитывали рельсовые стыки, увозя меня все дальше и дальше мимо скал, оплетенных цепкими корнями деревьев, мимо виадуков, построенных во времена римлян, мимо лугов, на которых паслись серенькие, как мышки, коровы с колокольцами на шее. В приоткрытое окно врывался ветер с запахом просмоленных шпал и дыма.

— А вас, Ольга, каким ветром занесло в нашу глушь? — поинтересовался папаша Бонифаций.

Я задумалась: как же объяснить ему, зачем меня понесло в Грюнштайн? Представиться хозяйкой поместья? Не поверит: владелицы замков не путешествуют на паровозах в потертых джинсах и с дешевым чемоданом. Их возят личные шоферы на черных лимузинах, а горы багажа бережно выгружают носильщики в униформе с галунами. Владелицы замков предпочитают шиншилловые шубки нараспашку, маленькие черные платья из парижских бутиков, туфли на высоких каблуках и лайковые перчатки по локоть. Как в рекламном ролике…

— Э-э-э… Понимаете, папаша Бонифаций, мы с вами чем-то похожи. Я тоже люблю старину. Особенно старинные замки. Говорят, Грюнштайн — один из старейших в Швейцарии, тринадцатый век, богатая история…

— А-а-а! Так вы увлекаетесь историей?! Замечательно, замечательно! Да, Грюнштайн — очень старинный замок, просто чудо, что сохранился до сих пор в таком прекрасном состоянии. Да… Только я не уверен, что вам, дорогая Ольга, удастся посетить его. Это, знаете ли, частная собственность. Хотя, говорят, владелец уже давно не появлялся в нем. Ходят слухи, что замок скоро пойдет с молотка… Ах, я бы скупил всю мебель, гобелены, картины, коллекцию средневекового оружия… Вы не найдете никого надежнее папаши Бонифация, уверяю вас, дорогая Ольга!

Последнюю фразу он произнес с некоторым нажимом, будто уже предлагал заключить сделку. Мне показалось, что торговец антиквариатом каким-то шестым чувством распознал во мне нового владельца поместья.

— Кх-м, — кашлянула я в замешательстве. — Собственно, я пока ничего не продаю…

— Ах, что я болтаю! — всплеснул он ладошками. — Не слушайте старика! Это я по привычке! Но если у вас в России найдется что предложить европейским любителям антиквариата, то непременно дайте мне знать!

— Конечно! — заверила я его и опечалилась по поводу частной собственности. Об этом-то я и не подумала: как войти в замок? Я же без ключа…

— А знаете что?! — встрепенулся папаша Бонифаций. — Вы вполне сможете попасть в замок! Да-да, я знаю, как вам помочь, дорогая Ольга! Гунда, старая Гунда — вот кто вам нужен!

— Кто такая старая Гунда?

— Старая Гунда присматривает за замком в отсутствие хозяев, сторож она — вот кто такая Гунда. Характер у нее, конечно, не подарок, но женщина она в глубине души добрая. Никого у нее нет, живет в одиночестве, так что молодая девушка, которая постучит к ней в дом и попросится на ночлег — нежданный подарок! Не окажет же она уставшему путнику, у нас так не принято… Вам же все равно, у кого снимать циммер, дорогая Ольга?

— Снимать циммер?

— Циммер — комната… — Папаша Бонифаций радовался, как ребенок, блестел глазками за стеклами очков, потирал ладошки и щебетал без остановки. — Да-да, она не откажет, а уж если вы заведете разговор о местных достопримечательностях и попросите ее рассказать о Белом Всаднике на белом коне, ну… можно и не сомневаться! В общем, сделаем так: я сойду на станции Гейз, а вы проедите до следующей. Выйдите из вагона, пройдете мимо станционной будки, увидите тропинку и пойдете по ней, никуда не сворачивая. Дорожка выведет вас прямиком к ее шале. Это совсем недалеко, дотемна успеете…

План антиквара мне понравился. В самом деле, о пристанище на ночь я как-то не подумала. А солнечный диск уже клонился к закату, и фиолетовые тени залегли у изножья мохнатых гор.

— А кто такой Белый Всадник на белом коне? — спросила я.

— Как? Вы не слышали легенду о Белом Всаднике на белом коне? — обрадовался папаша Бонифаций. — Я с удовольствием вам ее поведаю… Жил-был маркграф Хендрик — злой и коварный правитель Грюнштайна. И владел он всем, что душа пожелает. И не знал равных себе по богатству и удаче. А все потому, что владел волшебным алмазным венцом, который он берег, как зеницу ока, и с головы не снимал ни днем, ни ночью.

Однажды поехал маркграф на охоту. Долго блуждал он по лесу в поисках добычи и вдруг увидел оленя с огромными ветвистыми рогами. Бросился он в погоню, долго преследовал, но олень от него ушел и сгинул в чаще.

Оглянулся маркграф и понял, что заблудился. Плутал он в дремучем лесу, пробирался через бурелом и горные потоки и вдруг заметил просвет между деревьями. И вынес его конь на поляну, где стоял одинокий дом. И жила в том доме красавица по имени Агнес — девушка кроткая и набожная. Увидел ее маркграф и воспылал к ней страстью, увез в свой замок, запер в башню и сделал наложницей.

А у Агнес был жених — юноша, любивший ее больше жизни. Э-э… не помню, как его звали… Узнал жених о несчастье и отправился спасать невесту. Пробрался он в замок и выкрал Агнес из башни. Однако уйти далеко беглецам не удалось. Настиг их правитель Грюнштайна.

И сошлись двое в поединке. Оба сильны и ловки. Звенят клинки их мечей, бьются они не на жизнь, а на смерть. И стал маркграф теснить юношу. А тот изловчился и из последних сил нанес ему такой удар, что слетела с головы Хендрика алмазная корона. Агнес схватила ее и бросила в колодец, что стоял возле часовни замка. И вскрикнул маркграф, и покинула его душа бренное тело, но не отлетела в ад, а превратилась в белого всадника на белом коне.

Жених Агнес скончался на следующий день от ран, что нанес ему Хендрик. Красавица долго оплакивала его, а когда подошел срок, родила двух мальчиков — один вылитый маркграф, такой же злодей, второй — как две капли воды похож на жениха, душа чистая и непорочная. С тех пор темными безлунными ночами бродит по замку Грюнштайн привидение: то Белый Всадник на белом коне ищет алмазный венец.

— Что, до сих пор бродит? — конец легенды мне совсем не понравился. Кому захочется иметь в собственном жилище привидение, которое передвигается верхом на коне, стучит копытами, мешает спать, скрипит дверцами, заглядывая в шкафы и роясь в ящиках комодов в поисках алмазного венца?!

— Точно сказать не могу, — папаша Бонифаций хитро прищурился и поднял указательный палец. — Но, говорят, Оливия умерла от страха.