Усмехнуться и безразлично отметить про себя: «Надо же, а ведет себя так, будто парней меняет как перчатки. Обманщица». И тут же полез руками ей под майку. Как только его ладони обхватили ее грудь, Тесса словно очнулась и отпрыгнула назад. Уставилась на Рича ничего не понимающим взглядом, а когда он медленно и со значением улыбнулся — вот опять, опять, уже третий раз! — брезгливо вытерла губы и резко одернула маечку вниз. Похватала воздух ртом, но ни слова из себя выдавить не смогла. Тогда заговорил Рич, ровно, безразлично — в своих лучших традициях.

— На, отрывай, — и протянул ей обе руки.

Надо было видеть ее глаза…

«Ты — скотина. Ты — бесчувственная, наглая, извращенная скотина», — эта фраза крутилась у него в голове вот уже на протяжении тридцати минут — Совесть завела любимую пластинку, от которой у Рича начинался нервный тик. За это время он успел многое — схлопотал по физиономии от оскорбленной в нежных чувствах Тессы (хотя какие у этой высокомерной сучки могут быть чувства? Однако ж какие-то все-таки были, иначе б она не разрыдалась у него на кухне вслед за этой его фразой про руки), получил по лбу заварочным чайником с цветочками — что, по мнению Рича, было уж совсем несправедливо — на такие повреждения он еще не накосячил, и, наконец, узнал о себе целую кучу нового и интересного.

Никогда бы он не заподозрил столь вопиющую невинность в этой оторве. А поди ж ты — полез с поцелуями и напугал до полусмерти. Кто бы мог подумать… драться на шпагах, бегать ночью в одиночестве по пригородным районам, вытаскивать его из застенков, ругаться и оскорблять всех подряд, приказы направо-налево раздавать, на половичке ночевать и выглядеть при этом замечательно — это она может. А от невинного в принципе поцелуя без далеко идущих намерений ударилась в истерику. И как понять этих женщин? Хотел ей Рич сказать, что нечего из себя прожженную стерву строить, если на деле такая фиалка чувствительная, но не стал, иначе — к гадалке не ходи — быть бы ему битым еще раз.

Чайничек раскололся, а Рич из-за этого по-настоящему расстроился — это был бабулин подарок. Теперь еще и от неё по шее достанется. Как Матрена Патрикеевна узнавала — никто в семье Брайтов не знал, но стоило чему-нибудь нехорошему случиться с подаренными ею вещами, она тут же напрашивалась в гости и наивно вопрошала:

— А где ж та… тот… те… что я дарила-то вот тогда-то тогда-то?

И стоило выясниться, что вещи-то и нет, начинался спектакль…

Хмуро разглядывая осколки, Рич подумал, что ждать ему бабулю в гости очень и очень скоро, и от этого настроение у него окончательно испортилось. Мало ему своих проблем! Магии нет, зато есть нудная до зубовного скрежета Совесть, правильный ангел-хранитель, от проповедей которого хочется выть, материться и рвать на груди волосы, и неадекватная, неуравновешенная, плачущая на его диване в гостиной девица. Полный набор под названием «Чего колдунам для счастья не хватает». И почему Тесса так расстроилась, спрашивается? Можно подумать, он накинулся на нее и изнасиловал. Не было такого! Он просто ее поцеловал и все. Пошутил немного насчет постели. Или не пошутил — тут уж как повезет. Неужели у нее совершенно нет чувства юмора? Видимо, нет, раз она восприняла всерьез его болтовню насчет «после завтрака» и «походов за резинками», и теперь заливает слезами его любимый ковер.

Заходить в гостиную и утешать расстроенную колдунью Рич решился бы только разве что под заклинанием подчинения, не иначе. Поэтому, не придумав ничего лучше, собрал осколки, выбросил в мусорное ведро. Затем поднял чайник — вода разлилась по полу, наполнил его и снова поставил на плиту. Взял тряпку и вытер воду с плитки. Попутно проклинал все на свете — и вот так живут чистокровные люди? Столько мелких, никому не нужных телодвижений приходится делать только для того, чтобы ликвидировать последствия небольшого скандала? А если бы Тесса в него молнией швырнула, пришлось бы вручную пожар тушить, а потом кухню отмывать три дня? Какой кошмар, какая бесполезная, преступная трата времени впустую!

«Наглый хам, беспардонный и бессердечный! Как ты можешь себя так вести? Как можно так относиться к девушке? Где твое сострадание и уважение?»

Рич раздраженно дернул плечом и, рискуя показаться сумасшедшим, громко послал Совесть лесом. Она вскинулась: «Нет, ты мне ответь — откуда столько грязи? Откуда в тебе столько дерьма? Поленом не выбьешь. Думаешь, я сильно рада тому, что мне с тобой приходится дело иметь? Чурбан бесчувственный и остолоп. Совсем как мой брат младший. До взросления и осознания того, как же повезло меня заиметь, еще ох как долго! Да будь моя воля, не было б меня уже очень и очень давно! А потом звать будешь — кукиш покажу».

— То есть ты не рада? Что значит, будь твоя воля? — из всей пулеметной очереди слов Рич уловил самое главное. — Как это ты не рада? Разве у вас это… не добровольно?

«Добровольно-принудительно, я бы сказала… — вздохнула Совесть и ни с того, ни с сего ударилась в откровения: — Я же вообще-то существо сильно занятое, вами, колдунами причудливыми, очень востребованное, хотя ты мне и не веришь. У меня график расписан на двести лет вперед, и никаких отклонений я себе позволить не могу. Но… этот засранец, брат мой… мы недавно поссорились. Да что там… глупость получилась. Я ему на празднике Жизни случайно нимб нектаром испачкала — чуть брызнула, всего-то пара капель попала, и салат на колени локоточком спихнула — видит Истина, тоже почти случайно! А мало того, что у ангелов нимб — это святое, так еще и штаны Петрушечке выходные, парадные, любимые испортила… ну хорошо, не совсем случайно, но все же. А салат — он же отстирался потом… почти… а нечего было обзываться!..»

— И? — поторопил Рич — все эти заходы его не сильно интересовали. Причины неожиданной откровенности соседки — тоже. Важно было другое — насколько Совесть не хочет быть его наставницей? Достаточно ли сильно, чтобы помочь от себя избавиться? Ради такой перспективы колдун даже был готов отказаться от священной мести. На некоторое время, естественно.

«И… чего и? Обиделся Петрушка на меня очень люто. А я же просто пошутить хотела. Ничего плохого в виду не имела, от души, любя, чтоб себя не забывал. Только он почему-то не понял и разговаривать со мной перестал…»

— И? — Рич начал злиться. Лирические отступления никогда не были его любимым жанром. Всегда терпеть не мог бестолковые рассказы.

«И… мы поссорились, затем решили помириться, и Петрушка пригласил меня на седьмое Небо посидеть, чайку попить. В общем, после пятой рюмки я срубилась… очухиваюсь — башка болит, тошнит немилосердно… да еще и на работе… чтоб тебя черти побрали. И ты весь такой деловой и наглый, аж бешенство берет…ну, думаю, все, надо с посиделками родственными завязывать, а то в следующий раз братишка запихнет меня… куда подальше… выбирайся потом…»

— То есть меня в твоем расписании, как ты выразилась, не было изначально? Тогда чего ж ты меня… заколебываешь до сих пор?

«Ох, касатик, много будешь знать, скоро состаришься. Во-первых, ты слишком придурок — повторюсь для полного понимания — чтобы от тебя просто так отстать. Во-вторых, дело есть дело, предусмотрено оно расписанием моим или нет. В-третьих, раньше сядешь, раньше выйдешь. Это я к тому, что звать меня ты все равно будешь, могу даже дату назвать, когда именно…»

— В смысле? — Рич подумал сначала, что ослышался. — Какую дату? Я про тебя даже слышать не слышал. С чего бы мне тебя звать?

«Отдел предсказаний дал сводку, согласно которой я буду призвана неким Ричмондом Брайтом в соответствии с договором об оказании услуг по очищению внутреннего пространства и наведению блага перед вселением души невинной с целью…»

— Так… стоп-стоп-стоп. Заткнулась. Быстрааа! Знать ничего не хочу. Все это бред и твои больные фантазии. Никогда — никогда! — я тебя не призову. Сдохну раньше, но не призову. Это понятно?