– Следовало позвонить мне из музея, – сказал Стивен. – И набрать девять-один-один. Вам известно, что патрульная машина приехала бы через пять минут.

– Знаю, – согласилась Бонни. – Но я подумала, что мне грозит опасность. Все сотрудники уже ушли. Я была одна в здании и решила, что лучше уйти.

Стивен вздохнул.

– Ладно, ничего не поделаешь. Я позвоню в полицию и сам встречу их в музее. Если они кого-нибудь найдут, я вам позвоню. В противном случае увидимся утром. Я хочу обсудить с вами это происшествие.

Бонни и не сомневалась. Стивен не тот человек, чтобы оставить нарушение установленных правил без продолжительной лекции и дисциплинарного взыскания.

Ричард уже лежал в постели и ждал ее, ждал секса, и она решила ничего ему не рассказывать. Она разделась, юркнула под одеяло, и они занялись любовью – сначала в ее любимой позе, затем так, как нравилось ему. Потом Бонни быстро приняла душ, и они заснули, обнявшись.

Проснулась она после полуночи от шума внизу.

Глухой удар.

Воображение разыгралось, подумала Бонни; звук ей просто приснился. Но удар повторился, и она поспешно протянула руку и растолкала Ричарда.

– Там, внизу, какие-то звуки, – прошептала она.

Ричард мгновенно проснулся, вылез из-под одеяла и сдернул халат со спинки стула. Они оба не были сторонниками огнестрельного оружия, но на ночь Ричард клал бейсбольную биту со своей стороны кровати – на всякий случай. Он схватил биту, положил на плечо и медленно двинулся к двери, стараясь не наступать на скрипучие половицы.

– Будь осторожен! – прошептала Бонни.

Он прижал палец к губам.

Снова послышался удар.

Бам!

Ричард вышел из спальни в коридор, беззвучно закрыл за собой дверь, и Бонни вдруг захотелось его вернуть. Она сдержалась – ему нужен элемент неожиданности, и крик только предупредит незваного гостя, – но в тот момент ее переполняло отчаянное желание вернуть его в спальню, запереть дверь и позвонить в полицию. Пусть разбираются.

И она точно знала почему.

С лестницы послышался короткий резкий крик. И громкий треск.

Потом тишина.

И удар.

Бам!

Она пыталась убедить себя, что это обычный грабитель, насильник, убийца.

Человек.

Но Бонни знала, что это не так. Она знала, откуда исходит этот звук. С самого начала.

Ступка.

Глухие удары приблизились, и послышалось знакомое клацанье камня о камень.

Прямо у двери спальни.

Бонни закричала. Громкий пронзительный крик, нескончаемый вопль, не требующий вдоха и длящийся бесконечно, вылетел из раскрытого рта без каких-либо сознательных усилий с ее стороны.

Крик не смолк даже в тот момент, когда дверь со стуком распахнулась, и ступка перевалилась через порог в спальню; пестик лихорадочно стучал по камню.

Когда ступка добралась до кровати, Бонни все еще кричала.

Глен сидел на пластиковой скамье в Бауэре, в ресторанчике «Джек из коробочки», потягивая кофе и глядя через окно на заросшие чапаралем холмы к западу от города. Винс позвонил своему другу Элу, профессору университета, который согласился встретиться здесь с Гленом сегодня в одиннадцать утра, а затем отвезти его на место.

Поначалу он с воодушевлением ждал встречи с археологом, другом парня, с которым случайно познакомился в маленьком городе, где остановился, чтобы пообедать. Как в кино, когда подобные случайности ведут к череде приключений крутого героя.

Так поступил бы Бронсон.

Но за прошедшее время – ночь в гостинице, в номере с кондиционером, четырехчасовая поездка по такому захолустью, что трудно себе представить, и сорок пять минут в этой забегаловке, где кормят фастфудом, – у него была возможность все обдумать.

Что он здесь делает?

Возможно, причиной такого иррационального поведения была смерть матери. А может, это некая отложенная реакция, посттравматический стрессовый синдром, который проявляется как возвращение в подростковый возраст. Или…

От углубления в самоанализ его спасло появление Эла Уиттингхилла. Профессор археологии выглядел в точности так, как и должен выглядеть профессор археологии. Пыльная одежда, жилет цвета хаки, лысая голова, борода с проседью. Глен был единственным посетителем, и Эл без колебаний подошел к нему и протянул руку.

– Мистер Риджуэй?

Глен встал.

– Полагаю, мистер Уиттингхилл?

– Зовите меня Эл.

Они обменялись рукопожатием.

– Должен сказать, так странно я еще никого не нанимал на работу. Я лишь вскользь упомянул в разговоре с Винсом, что этим летом нам на раскопках не хватает рабочих рук, и тут он вдруг звонит мне и сообщает, что нашел человека, желающего копать, – профессор улыбнулся. – Не думайте, я не жалуюсь. Самому мне удалось привлечь в этом году только пятерых. Я буду рад любой помощи!

– Я не… – Глен прочистил горло. – Не знаю, что вам говорил Винс, но я не имею никакого отношения к археологии. Просто дело случая. Я поехал на экскурсию в индейские руины в Спрингервилле, и Винс спросил, не желаю ли я поработать на археологических раскопках. Ничем таким я в жизни не занимался. Я… я программист, черт возьми.

– Это не имеет никакого значения. Даже не все мои студенты изучают археологию и антропологию. Один из них специализируется в области делового администрирования. Он тут потому, что считает это полезным жизненным опытом. Так что не волнуйтесь. Вам не обязательно быть специалистом. Просто нужно в точности выполнить задание.

– Думаю, с этим я справлюсь.

– Вот и ладно. Тогда поехали на раскопки. Я проведу для вас краткую экскурсию, представлю нашей бесстрашной команде, а затем мы поселим вас в бунгало. Не знаю, что Винс говорил вам об оплате…

– Ничего.

Эл усмехнулся.

– На это есть причина. Мы предоставляем бесплатное жилье. Университет арендовал бунгало, которые раньше принадлежали мотелю к югу от города. Свободно только одно, но в нем нет кондиционера. Если хотите, можете поселиться с Роном или Баком в одном из отремонтированных. Что касается жалованья, то вам полагается небольшая стипендия в размере ста долларов в неделю. Едва хватает на еду – если экономить, – так что тут вы ничего не заработаете. Я бы заплатил вам больше, но это все, что позволяет бюджет, – я сам получаю столько же, сколько остальные. Мы здесь не из-за денег. Если вы надеетесь сорвать большой куш, скажите об этом сейчас, и мы раскланяемся.

– Нет, – сказал Глен. – Всё в порядке.

– Слава богу! – Эл улыбнулся и хлопнул его по спине. – Вы нам нужны. У нас действительно не хватает рук, – он повернулся к двери. – Мой внедорожник у входа. Можете ехать за мной, если у вас полный привод. В противном случае мы оставим вашу машину здесь, а потом вернемся за ней.

Глен кивком указал на окно.

– Вон мой «Сатурн». Белый.

– Ага, значит, мой джип. – Они вышли из ресторанчика на сухой и раскаленный воздух западной Аризоны. – Это недалеко, но нормальную дорогу к месту раскопок сделать так и не удосужились. Туда ведет что-то вроде колеи, и, чтобы по ней проехать, нужно шасси с высоким дорожным просветом. Сплошные ухабы.

Глен последовал за профессором в обшарпанный, неопределенного цвета джип с тентом, и они проехали через центр города и за бензоколонкой свернули на узкую, разбитую дорогу. Потом миновали квартал маленьких одноэтажных домов, похожих на трущобы, обогнули неправильной формы стоянку для жилых автоприцепов и направились в просвет между двумя невысокими холмами. К удивлению Глена, за холмами дорога внезапно закончилась, прямо перед чахлыми зарослями можжевельника.

Не доезжая до кустов, профессор решительно повернул направо, и они поехали через высокие стебли засохших сорняков, подпрыгивая на невидимых кочках и проваливаясь в невидимые ямы. Если здесь и была колея, то Глен ее не видел, но Эл уверенно вел джип, поворачивая руль то вправо, то влево. Через несколько секунд Глен уже смог различить двойную колею, оставленную колесами машин. Потом они обогнули еще один холм и оказались в относительно ровной, сухой долине. Впереди в лучах солнца блестели несколько машин, а за ними виднелся открытый раскоп, обрамленный кучами рыхлой земли.