Джози. А уж если говорить правду, они б с тобой совладали, не выбеги я да не стукни одного из них башкой прямо об стенку свинарника!

Хоген (с возмущением). Не ври! Они запросили пощады до того, как ты пришла. (В ярости.) Ах ты, проклятая воровка! Стащила мой чемодан для этого обалдуя! Да, наверно, так же как и тогда, когда смылись Томас с Джоном, ты… (Поднимаясь с камня, угрожающим тоном.) Послушай, Джози, если ты пронюхала, куда я спрятал зеленый мешочек, и украла у меня деньги дли вшивого церковного служаки, я тебя…

Джози (поднимается, схватив палку). Ну и взяла! Что ты теперь сделаешь? Не грозись. Тронь только пальцем, сам знаешь, что я из тебя дух выбью.

Хоген. Я женщин еще не бил – по крайней мере пока не напивался, – но если бы не дубинка… (Горько.) Наслал же на меня Господь напасть, наградив дочерью, здоровой как бык, злющей и к отцу непочтительной. (Внезапно в глазах его загораются веселые огоньки, и он с восхищением ухмыляется.) Ах ты черт, погляди только на нее с этой палицей! Вот чудище, где такую еще сыщешь в Коннектикуте! (Хихикая, снова усаживается на камень.)

Джози (смеясь, опускается на ступеньку, кинув палку в сторону). А такого отца разве сыщешь?

Хоген (вытаскивает из кармана глиняную трубку, кусок плиточного табака и нож. Крошит табак и набивает трубку. Без всякой злобы). Сколько ты украла, Джози?

Джози. Да всего шесть долларов.

Хоген. Только-то! Этот сонный гусак уж обязательно нарвется на какого-нибудь умника, который не упустит случая выманить у него эти шесть долларов. (Ворчит.) Мне не денег жалко…

Джози. Знаю. Еще бы, разве тебе нужны деньги? Последний грош отдашь нищему… если он наставит на тебя ружье!

Хоген. Не издевайся. Сама понимаешь, о чем я говорю. Меня бесит, что ты отдала мои деньги такому святоше. И не удивлюсь, если этот чертов дурень пожертвует их в воскресенье на церковь.

Джози. Я знала, что когда ты отойдешь, то даже обрадуешься, что избавился от него всего за шесть долларов.

Хоген (набив трубку.) Может, и так. Сказать по правде, я никогда его не любил. (Чиркает спичкой и закуривает трубку.) И Томаса и Джона тоже не любил.

Джози (весело). Тебе так же не везло с сыновьями, как мне с братьями.

Хоген (задумчиво пыхтит трубкой). Они все пошли в материнскую родню. Она одна из всей семьи, упокой Господи ее душу, не была тряпкой. А все остальные – святоши. Куска в рот не положат без молитвы. С утра до ночи проповеди читают насчет трезвости, глотка выпить некогда. Весь день в грехах каются, даже времени нет согрешить. (Презрительно сплевывает.) Отребье, а не люди! Слава Богу, хоть ты пошла в нас с матерью.

Джози. Не знаю, стоит ли Бога благодарить, что я в тебя пошла. Не зря ведь все говорят, что ты – старый пройдоха и жулик.

Хоген. Все это завистники, прости их Господи.

Оба ухмыляются.

(Задумчиво потягивает трубку.) Тебе за помощь Майк небось и спасибо не сказал?

Джози. Почему? Сказал. А потом стал корить за грехи, за мои, да и за твои тоже.

Хоген. Ого! (Распаляясь.) Ах ты господи, неужто ты не могла его придержать, покуда я не дал ему отцовского благословения пинком в зад.

Джози. А я чуть было не стукнула его сама.

Хоген. И подумать, что его мать отдала душу, рожая этого придурка! (Мстительно.) С тех пор ноги моей в церкви не было и не будет. (Помолчав, с неожиданной грустью и нежностью.) Хорошая была женщина. Очень хорошая. Помнишь ее, Джози? Ты ведь крошкой была, когда она померла.

Джози. Я ее хорошо помню. (С насмешливой улыбкой, в которой тоже проглядывает печаль.) Она знала, как тебя утихомирить, когда ты пьяный возвращался домой и бушевал, как оглашенный.

Хоген (с восхищением). Да, это она могла, Царство ей Небесное. Я только раз руку на нее поднял, да и то слегка шлепнул, – петь мне не давала, на дворе была еще ночь… не успел я опомниться, как лежал на полу, словно мул меня лягнул. (Смеется.) И с тех пор, как ты подросла, у меня такая же незадача. В своем собственном доме не могу развернуться.

Джози. Вот и слава богу, не то не было б у тебя дома.

Хоген (молча попыхтев трубкой). А за что этот осел Майк тебе выговаривал?

Джози. За то же, что всегда, – будто я тут притча во языцех, путаюсь с мужиками невенчанная.

Хоген (бросает на нее затаенный робкий взгляд и отводит глаза. Старается принять непринужденный тон). Ах, гори он в огне за такие разговоры. Но в общем-то он, конечно, прав.

Джози (с вызовом). Ну и что из этого? Плевала я на их пересуды.

Хоген. Ну да. Делаешь что хочешь, будь они все неладны.

Джози. К тебе это тоже относится, даром, что ты мне отец. Поэтому не вздумай и ты меня учить.

Хоген. Я учить? Не смеши! Ты меня не приплетай! Я давно не лезу в твою жизнь, все равно тебя не уймешь.

Джози. Я свое дело делаю, даром хлеб не ем и имею право жить, как хочу!

Хоген. Имеешь, разве я это когда-нибудь отрицал?

Джози. Нет. Никогда. Я даже удивляюсь: так любишь подраться, а ни разу не отколошматил никого из моих мужиков.

Хоген. Очень мне нужно ходить в дураках! Кто же не знает: не захоти ты, чтобы тебя трогали, – всякий, кто попытается, сразу попадет в больницу. Да к тому же я не нанимался сражаться с целой армией. Слишком у тебя много обожателей.

Джози (гордо взмахнув головой, хвастливо). Мне они быстро надоедают, вот и спроваживаю их…

Хоген. Боюсь, Бог тебя создал порядочной распутницей. Но положа руку на сердце, я рад, что ты такая, как есть, хоть мне и не следовало бы этого говорить. Будь ты девушкой порядочной, давно бы выскочила замуж за какого-нибудь идиота, и я бы остался один на ферме. Лишился бы помощника.

Джози (с оттенком горечи). Да уж что и говорить, о себе не забудешь!

Хоген (попыхивая трубкой). А что еще сказал тебе мой распрекрасный сын?

Джози. Одни глупости, как всегда, хоть и дал мне неплохой совет…

Хоген (угрюмо). Добрый какой… Уж, верно, совет был хорош…

Джози. Советовал выйти замуж и остепениться, ежели попадется порядочный человек, который меня возьмет. Он-то уверен, что такой не попадется.

Хоген (закипая яростью). Ей-богу, Джози, никогда себе не прощу, что напоследок не благословил его!

Джози. И поэтому, он думает, единственная моя надежда – поймать человека малопорядочного, который вот-вот получит деньги, и эти деньги у него отнять.

Хоген (бросая на нее сбоку быстрый, испытующий взгляд. Небрежно). Он ведь подразумевал Джима Тайрона? Не так ли?..

Джози. Вот именно. И эта вошь обвиняет нас с тобой, будто мы задумали коварный план – загнать в угол этого самого Джима Тайрона. Я-де останусь с ним вдвоем, когда он будет мертвецки пьян, и заставлю, его на себе жениться. (Помолчав, жестко, с издевкой.) Будто из этого что-нибудь выйдет! Смазливые столичные потаскушки, уж наверно, пытались его обкрутить!

Хоген (снова бросает на нее взгляд искоса). Конечно, пытались… Но одно дело в городе, где он всегда начеку. А другое дело здесь, в деревне, где он как дитя малое, луна в небе, поэзия, а внутри – бутылка дерьмового самогона…

Джози (сердито оборачиваясь). Ты что, старый козел, всерьез Майка принял?

Хоген. Я-то нет. Мне казалось, что ты хочешь знать мое мнение.

Она с подозрением на него смотрит. Он делает вид, что увлечен трубкой.

Джози (отворачиваясь). А если ничего не выйдет, то, Майк говорит, мы будто задумали так: я заманиваю Джима в постель, а ты появляешься со свидетелями и ружьем и там его застаешь.