– Мужчина, не хотите отдохнуть? Я работаю.

– Спасибо, нет.

– Ну как хотите.

Впрочем, некоторые вместо «ну как хотите», говорили: «ваше дело».

Небольшой зал ресторана был пуст. Девы появлялись из одной двери и выходили в другую. Очень скоро Данилову начало казаться, что он проводит какой-то безумный кастинг. Отклонив очередное предложение, он надеялся, что на этом уж все закончится, но ошибался. Искусительницы шли косяком. Когда официант принес долгожданную баранину, Данилов попросил принести еще вина и поинтересовался, сможет ли он поесть спокойно. Официант флегматично кивнул, давая понять, что все будет в порядке, и ушел. Больше никто Данилова не беспокоил. Закончив ужин, он попытался было высунуть нос на улицу, но сразу же понял, что приятное впечатление от ужина вот-вот улетучится. Пришлось вернуться в номер и включить телевизор.

Около десяти часов вечера позвонила Елена.

– Как первый вечер в Крыму? – бодрым голосом спросила она.

– Скучно, – пожаловался Данилов.

– Насладись скукой досыта, – посоветовала жена. – Будешь потом вспоминать этот вечер как праздник души и именины сердца. Сидишь себе спокойно, никто тебя не дергает, никому ты не нужен, можно книжку почитать или поиграть на скрипке…

«Скрипка!», – осенило Данилова. Точно! Как он мог забыть про скрипку, которую в Москве упаковывал около часа для того, чтобы она доехала в целости и сохранности. Сначала обернул в пупырчатую пленку саму скрипку. Положив скрипку в футляр, запеленал и его, а футляр в чемодане тщательно обкладывал мягкими вещами. По уму, конечно, надо было купить для скрипки специальный прочный кейс, но Данилов начал собираться вечером, накануне отъезда, когда уже было поздно метаться по магазинам.

Скрипка доехала в целости и сохранности. Шел одиннадцатый час, поэтому Данилов сходил к дежурной узнать обстановку.

– Репетируйте хоть до утра, – махнула рукой дежурная. – У нас замечательная звукоизоляция. При закрытых дверях и окнах можно свиней резать, а не то чтобы на скрипке играть. А вы где выступать будете? В цэкэи или в матросском клубе?

– Нигде, – разочаровал добрую женщину Данилов. – Я не артист, а любитель. Играю для себя.

– Странно, – покачала головой дежурная. – А лицо ваше мне откуда-то знакомо. Так вы совсем не артист?

– Совсем-совсем, – подтвердил Данилов. – И никогда им не был.

Несмотря на хорошую звукоизоляцию, играл Данилов тихо, едва касаясь смычком струн. Основную партию в ночной серенаде исполнял дождь, барабанивший по оконным откосам.

Утром ярко светило солнце. О вчерашней непогоде напоминали только не успевшие высохнуть лужи. «Добрый знак, – подумал Данилов, глядя на ясное небо. – Приятно начинать в такой славный день». Не успел он отойти от гостиницы, как получил еще один знак свыше. Пролетавший мимо голубь нагадил на плечо, да так обильно, что влажными салфетками оттереть грязь не удалось. Изведя всю пачку, Данилов вернулся в номер и отмыл куртку под краном. Надел мокрую, надеясь, что по дороге пятно высохнет, и пошел пешком в первую городскую больницу, на территории которой находился департамент здравоохранения. По дороге Данилов глазел по сторонам, знакомясь с городом, и думал: есть ли преимущества в том, что департамент располагается на больничной территории? Решил, что никаких. Начальству по большому счету все равно, где сидеть, а больнице такое соседство ни к чему. Много лишних людей ходит по территории, и у недовольных пациентов или их родственников велик соблазн пойти с жалобой не к главному врачу или кому-то из его замов, а прямиком в департамент. Сотрудникам больницы не позавидуешь, однозначно.

На вопрос о том, где находится департамент, охранник у больничных ворот указал направление рукой и сказал:

– Вон там. Двухэтажное здание. Необшарпанное.

Нужный корпус Данилов нашел без труда. Он действительно оказался единственным необшарпанным и асфальт вокруг него был ровным, без ям и трещин. Остальная больничная территория выглядела не лучшим образом. В какой-то момент Данилову показалось, будто бы он перенесся на двадцать с лишним лет назад и идет по территории шестьдесят восьмой московской больницы. Для полноты картины не хватало только крыс возле мусорных баков, и таковые обнаружились в количестве трех штук. На загородке, закрывавшей баки только с одной боковой стороны, было кривовато написано черной краской: «Это Крым, детка!».

Если на улице на Данилова нагадил голубь, то в департаменте ему нахамил охранник. Данилов и рта раскрыть не успел, когда услышал, что с жалобами надо идти на Острякова. Объяснить, что он пришел не с жалобой, а по делу, удалось не сразу. В ходе переговоров Данилов услышал в свой адрес несколько неласковых слов, из которых наименее обидным было «бестолковый», но сам отвечать грубостью на грубость не стал.

– Что же вы сразу-то не сказали, что вы новый главврач «скорой»? – укорил охранник, переписывая данные из даниловского паспорта в свой засаленный журнал. – Столько времени напрасно потеряли.

– Я пытался объяснить, – сухо напомнил Данилов.

– Пытался! – скривил губы охранник. – Плохо пытались, раз я вас не понял. Как же вы людьми руководить собираетесь, если элементарных вещей объяснить не можете?

«Спокойно, Вольдемар! – велел себе Данилов. – Одно из основных качеств руководителя – это способность сохранять спокойствие в любой ситуации. Вот и тренируйся, пока есть возможность». В своем похвальном намерении Данилов дошел до того, что, получив паспорт, церемонно сказал:

– Благодарю вас.

Охранник недовольно поморщился, приняв непривычные слова за издевку.

Перед тем как войти в приемную директора департамента, Данилов недолго постоял у окна в коридоре, желая собраться с мыслями. Но собраться не получилось, потому что в голове звучала рефреном фраза: «Это Крым, детка!.. Это Крым, детка!.. Это Крым, детка!..».

– Да, это Крым, – сказал вслух Данилов. – И что с того?

Проходящая мимо девушка удивленно посмотрела на него. Данилов улыбнулся ей. Девушка отвернулась и ускорила шаг. «Это – Крым! Это – Крым! Крым! Крым! Крым!», – стучали ее каблучки.

Директора департамента здравоохранения Эллу Аркадьевну подчиненные прозвали Эллочкой-людоедкой. Не столько за кровожадность, хотя это качество у нее было выражено довольно сильно, сколько за стремительность в решении кадровых вопросов. Был человек – и нет его. Когда-то Элла Аркадьевна хотела стать хирургом, но не вышло – в клиническую ординатуру вместо нее взяли сына проректора. Ничего, умный человек и в терапевтах не пропадет. Элла Аркадьевна стала кардиологом, защитилась раз, другой, доросла до главного врача областного кардиологического диспансера – не шутка! – но сквозь годы пронесла склонность к хирургическому радикализму, который предписывает не лечить, а удалять. Резать к чертовой матери, и никаких вопросов! В Ростове, где Элла Аркадьевна училась и выбивалась в люди, ее прозвали Железной Леди. Это прозвище Элле Аркадьевне импонировало. Она иногда и сама себя так называла. А вот «Эллочка-людоедка» бесила невероятно. Сразу по трем причинам. Во-первых, «Эллочка» звучало фамильярно, а фамильярности Элла Аркадьевна на дух не переносила. К ней даже некоторые из любовников обращались на «вы». Во-вторых, «людоедка» звучало грубо, вульгарно и совершенно не подходило утонченной, аристократичной Элле Аркадьевне. В-третьих, книжная Эллочка-людоедка была круглой дурой со скудным словарным запасом, а Элла Аркадьевна считала себя очень умной. Причем считала не без оснований. В Крыму еще результаты референдума подвести не успели, а Элла Аркадьевна уже просчитала перспективу и нажала на все возможные рычаги, начиная с бывшей однокурсницы, доросшей до директора департамента мониторинга и стратегического развития Минздрава, и заканчивая экс-любовником, который был заместителем начальника Главного госпиталя внутренних войск МВД. Министр здравоохранения Ростовской области на радостях от того, что может избавиться от главной своей конкурентки, дал Элле Аркадьевне самые превосходные рекомендации. Вероятные соперники еще толкались на старте, когда Элла Аркадьевна уже была у финишной ленточки. Крым привлекал ее тем, что сюда неминуемо должны были вливаться нешуточные деньги и тем, что спустя некоторое время отсюда можно было уйти куда-нибудь на повышение. На меньшее, чем должность начальника отдела в Минздраве, Элла Аркадьевна не рассчитывала. Но ключевым словом было не «повышение», а «уйти». Когда создаешь или восстанавливаешь, очень важно вовремя уйти, пожав плоды своей кипучей деятельности. А те, кто придет, пусть расхлебывают кашу, с которой Элла Аркадьевна успела снять все пенки. Главное – уйти в нужный момент. С почетом и при полном своем интересе.