Я, кстати, часто попадаю и в «зону умолчания», когда о моих вещах вообще стараются не писать. Таким способом критики со мной якобы борются – отваживают читателя. Пустое. У нас давно уже читают не то, что хвалят критики, а то, что советуют умные друзья. Потому-то мои книги с середины восьмидесятых и расходятся стотысячными тиражами. Сейчас готовится к выпуску книга «Треугольная жизнь», своего рода трилогия, в которую вошли романы «Замыслил я побег», «Возвращение блудного мужа» и «Грибной царь», объединенные общей темой и даже общими героями второго плана. К этому большому тому я написал обширное послесловие «Геометрия любви». А предисловие написал Павел Басинский.

– Удивителен такой подход со стороны критиков, и уже непонятно, а где же собственно литература…

– Об этом лучше сегодня спрашивать не критиков, а филологов. Вот недавно в издательстве Российской академии наук вышла объемистая монография известного литературоведа, доктора наук Аллы Большаковой о моей прозе. В общем, литературоведы мною занимаются, так сказать, в обход критиков – дипломы пишут, диссертации защищают. Беда в том, что наша критика очень политизированная, обслуживает определенные группы, национальные кланы, политические тусовки. Я же не примыкаю ни к одному лагерю, остаюсь независимым. И опыт русской литературы показывает, что только самостоятельность дает писателю возможность заниматься собственно творчеством. В противном случае писатель быстро превращается в певца тенденции.

– Недавно в публицистическом материале «Писатели и ПИПы» вы «посмели» наехать на коммерческую псевдолитературу Акунина, Марининой, Дашковой, Донцовой и иже с ними.

– Скандал вышел действительно громкий, многие обиделись, например, Маринина, к которой я отношусь в целом с симпатией. Но рано или поздно об этом следовало сказать. Произошла подмена одного понятия другим: литературой стали называть «персонифицированные издательские проекты» – ПИПы. Чем отличается писатель от ПИПа? Первый сочиняет литературу – иногда очень талантливую, иногда среднюю. А ПИП изготавливает коммерческий книжный продукт – плохой или хороший. Но даже самая неудачная литература отличается от самого удачного коммерческого продукта так же, как самый глупый человек отличается от самой умной обезьяны. Ведь в основе художественного творчества, даже самого простенького, лежит стремление понять жизнь, познать изображаемую реальность, найти для этого адекватные языковые формы, донести мысли и эмоции до читателя.

ПИПы же заняты только изготовлением товара, который купят. Это не значит, что серьезная литература не может иметь коммерческого успеха. Тот же Булгаков, сочиняя «Мастера и Маргариту», ставил перед собой сложные философско-художественные задачи, а поди ж ты – скольких книгопродавцев обогатил и продолжает обогащать. А у ПИПа нет никакого завета, кроме заветного желания, чтобы продалось как можно больше экземпляров и гонорар был как можно выше. Кстати, кто-то может заподозрить, будто к написанию статьи меня подтолкнуло чувство зависти к более успешным в рыночном смысле сочинителям. А вот и нет! Тиражи моих книг вполне сопоставимы, а то и превосходят по массовости ПИПовские издания. Итак, ничего личного, только желание объективно разобраться в этом социально-культурологическом, даже политическом явлении. Но издатели, заваливающие рынок доходным чтивом, конечно, от моей статьи в восторг не пришли. Одно дело гордо говорить: «Я торгую книгами». И совсем другое: «Я продаю «пипню»…

– Вернемся к «политическому явлению» ПИПов. Это как?

– Если человек читает умные книги, в которых автор затрагивает серьезные темы и говорит о высоких целях, он подтягивается, развивается, старается разобраться в себе, в жизни. А если человек читает глупые книги, он глупеет. Глупым народом и жадными пипами легче управлять, в отличие от мыслящих людей и непослушных писателей. Но вот беда: амбициозные национальные проекты, способные вывести Россию из кризиса, о которых, например, говорит Владимир Путин, могут осуществить только умные люди. Мы сейчас коснулись только литературы, а есть ведь еще и деградирующее телевидение. На всех сильное впечатление произвели слова министра обороны России Сергея Иванова о дебилизирующей роли ТВ в современном обществе. Не потому, что этого никто раньше не замечал. А потому, что с властных вершин наконец сказано то, о чем из своих маргинальных низин с начала девяностых кричит отечественная литература и говорят простые люди на кухнях. Может, это долгожданное проявление коллективного государственного разума, осознавшего, что с нечитающим, разучившимся думать народом нельзя воплотить никакие серьезные национальные проекты, а можно лишь играть в «Поле чудес». Но если наша историческая будущность – «поле чудес в стране дураков», то и следующим президентом тогда уж пусть будет у нас Якубович с подарками…

– Замечу, нередко многотиражные авторы в своих книгах пропагандируют идеи отдельных политических сил, даже выступают перед выборами с соответствующими речами.

– Они еще, спешу наябедничать, вставляют в текст вроде как ненавязчивую и не бесплатную рекламу товаров: «В задумчивости Василий сам не заметил, как заварил свой любимый байховый цельнолистовой чай «Брук Бонд», который давно предпочитал всем другим напиткам». А уж подкормиться от политики – святое дело. Но мы-то с вами говорим не о «шабашниках», которых всегда возле литературы хватало, мы говорим о настоящем литературном процессе, а он внутренне свободен и неуправляем. С этим, кстати, ничего не могла поделать даже советская власть, хотя тогда работали четкие и жесткие схемы регулирования. Серьезная, самостоятельная литература – это общественный сейсмограф, по которому можно задолго уловить приближающиеся общественные потрясения. Ведь собственно кризис советской власти уже читался в пьесах Вампилова! И я полагаю, без ложной скромности, по моему «Демгородку» и «Козленку в молоке» можно было спрогнозировать крах ельцинизма со всем его цинизмом. Я чувствовал это на интуитивном уровне, на уровне логики развития художественных образов… Или же вспомните мое «ЧП районного масштаба». Разве там не предсказано, как аппарат влет сдаст идею за возможность остаться при власти?

Кстати, среди нынешней творческой интеллигенции считается «неинтеллигентным» напоминать кто что говорил и кто что делал до того, как сжег свой партбилет. «Неинтеллигентно» говорить о судьбе русских в бывших странах СССР, в той же Латвии. «Сами, мол, виноваты: побыли старшими братьями – вот теперь и расплачивайтесь, оккупанты!» Минуточку, в какой момент Россия оккупировала Прибалтику? Когда после Ништатского мира выплатила за нее Швеции два с половиной миллиона золотых ефимков? Или когда латышские стрелки активно поучаствовали в революции. Тогда включение Латвии в состав СССР – просто историческое возмездие. Ведь тогда все висело на волоске, и, возможно, не будь упертых латышских стрелков, история могла пойти по другому пути. А латыш Эйхе, руководивший Свердловской областью и первым призвавший к Большому террору? Попробуйте рассмотреть проблему под таким вот «неинтеллигентным» углом!

– Над чем сейчас работаете?

– Заканчиваю новую пьесу для Театра сатиры. Ее после шумного зрительского успеха «Хомо эректуса», благополучно замолчанного театральной критикой, мне заказал Александр Ширвиндт. Комедия, называться будет «Он, она, они». Кроме того, наконец я засел за роман, который много раз откладывал, в последний раз отложил из-за «Грибного царя». Рабочее название – «Гипсовый трубач». Над этой вещью бьюсь давно, раньше «не шла». Надеюсь, теперь пойдет. О чем роман? О нас с вами!