- Нет, - отрезал Чейниш. - Это ужасно. Я не могу. Нет, нет и нет.

   Ранд осуждающе поглядел на брата и устало провёл рукой по лицу.

   - Неужели ты думаешь, что мне самому не противно? Я не помню, когда в последний раз нормально спал. Все эти мысли меня буквально убивают, - он повалился в кресло и запрокинул голову, делая глубокий вдох.

   Чейниш смерил его изучающим взглядом, отмечая тёмные круги под глазами и болезненную бледность:

   - Давай подумаем о других возможностях?

   - Каких возможностях, каких?! Мы уже всё обсуждали сотни раз. Пытались изменить что-то разговорами. Всё впустую. Либо мы сделаем это сейчас, либо уже к утру всё рухнет.

   - Вдруг это не так и страшно, - неуверенно предположил Чейниш. Он время от времени покусывал нижнюю губу, а пальцы его бегали по переплёту старой книги.

   Ранд повернул голову к брату и натянуто улыбнулся.

   - Не так страшно... - говорил он тихо, словно голос его сел после долгого крика. - Да пустяки. Доверие к Мастерам исчезнет навсегда, люди озлобятся, потеряют веру, начнётся хаос.

   - Правда очень жестока, но... нельзя же скрывать её вечно.

   - Люди никогда не будут к ней готовы. В чём смысл этой правды? Кому она нужна? Что она даст кроме разочарования?

   Чейниш отвернулся, не в силах более выдерживать давящий взгляд брата:

   - Мы же живём с этим знанием и продолжаем верить.

   - Мы - это другое дело. Кому многое дано, с того и спрашивают больше.

   - Если мы сделаем это, как мы сможем всё скрыть?

   Ранд издал сухой смешок:

   - Как много ты знаешь об Оплоте и как мало о людях... Мастера будут молчать, а остальные ничего не узнают. Любые вопросы и подозрения быстро забудутся. Не пройдёт и пятидесяти лет, как последняя память сотрётся. Историю пишем мы.

   Чейниш отшвырнул книгу на соседний столик и вскочил на ноги:

   - Я понимаю это! - голос его сорвался на крик. - Да, ты всё правильно говоришь! Да, это станет погибелью для всех нас! Да, мы должны действовать! Я всё понимаю... - Он развернулся спиной к брату, плечи его поникли. Затем протяжно выдохнул и закончил уже шёпотом: - Но я не могу.

   - Хорошо, - Ранд решительно поднялся с кресла. - Я страшно вымотался. Пить, спать, снова пить - и будь, что будет. - Широкими шагами он двинулся к выходу.

   - Подожди... Я согласен.

   - Что?

   - Я согласен, - громче повторил Чейниш. - Только сделаем это быстро.

   - Так и будет, - заверил его Ранд, и они вместе покинули малый зал цитадели Первого Оплота.

   Утро ещё не наступило, время застыло в часе от рассвета. Спать сейчас могло хотеться кому угодно, только не Братьям. Выспаться у них не получится больше никогда.

   День постепенно угасал. Закатное солнце заливало высокие стены Оплота Севера красным сиянием. На небе едва виднелась бледная половинка луны, всё чаще на неё набегали клочковатые тучи.

   Люди спешили по домам в предвкушении сытного ужина, ласкового тепла очага или, на худой конец, знакомого гомона казармы. Часто попадались группы солдат, устало бредущих на отдых или спешащих занять положенное место на стенах, башнях и воротах одной из двух самых больших твердынь Корсии.

   Подтянутый, хорошо сложенный солдат уверенной походкой шёл по северной части крепости. Карие глаза его иногда задерживались на знакомых лицах, и он приветственно кивал. На правой щеке белел тонкий шрам, косой чертой идущий почти от переносицы до уголка рта. В лучах в садящегося солнца, прорывающегося из-за плотных туч, бехтерец под шерстяным плащом сверкал как чешуя огромной рыбины, вытащенной из реки. На перевязи слева под мышкой покачивался двуручный меч, и солдат придерживал его при движении большим пальцем за кольцо гарды. На первый взгляд ему можно было дать около сорока, хотя в действительности ему недавно исполнилось лишь тридцать два.

   Игнис Иналис в последний раз повернул направо и уверенно толкнул дверь казармы Стылых. На ходу поприветствовал старого знакомого, дежурящего за столиком в углу, и прошёл в крайнюю комнату.

   Просторное, обставленное с солдатской неприхотливостью помещение встретило светом двух масляных ламп, запахом псины и неизменным изображением Норина на стене. Командир отборного подразделения Стылых низко склонился за столом и исписывал убористым почерком листок бумаги. Лежащий у его ног огромный пёс лениво открыл один глаз и, не заметив ничего достойного внимания, снова погрузился в привычную полудрёму. Годы идут, а картина не меняется.

   Наконец, командир закончил писанину и поднял голову:

   - А-а-а, Игнис. Быстро ты вернулся. Что скажешь?

   Игнис так и не решился присесть, стоял в центре комнаты, слегка покачиваясь на пятках:

   - Как вы и предполагали, в том селении всё спокойно.

   - Что, совсем спокойно?

   - Совсем. Нордов там не видели больше года. Я проверил и соседнее селение - то же самое.

   - Хм... - командир нагнулся и потрепал пса по голове. - У нас половина отряда сейчас находится в различных деревнях. Всё ждём нападения нордов. А их нет и нет.

   - Это либо затишье перед большим набегом...

   - Либо?

   - Либо они нашли себе другие места для грабежа.

   Командир взгромоздил локти на бумаги и упёр подбородок в сжатые кулаки:

   - Думаешь, они могли сцепиться с Ассултом?

   - Может и с Ассултом. Или ещё с кем. Мы до сих пор ничего толком не знаем о землях на севере, за Льдистым морем. А норды знают. Там тоже должны быть страны, поселения, места для грабежа.

   - Хорошо, будем сворачивать частые проверки селений... Отдыхай пока. Завтра поговорим.

   Покинув казарму, Игнис вспомнил об ещё одном важном деле и размашистым шагом направился в сторону цитадели.

   Людей на улице практически не осталось. Закрывались последние лавки, и только самые упорные оружейники продолжали стучать молотками в кузницах, выполняя срочные заказы. Влажная брусчатка под ногами свидетельствовала о недавнем дожде. Осень всегда несла с собой обилие осадков, колючий ветер и ранние морозы. О зиме севера и думать не хотелось. Знобило даже от самой мысли о грядущих через пару месяцев снегопадах.

   Цитадель Оплота Севера взмывала вверх на добрых три десятка ярдов, и низко плывущие облака, казалось, задевают её верхушку. Неподвластный времени серый гранит иногда чередовался с изящными вставками из чёрного мрамора. Верхние ярусы выделялись стрельчатыми окнами, окна же первых двух ярусов представляли собой узкие бойницы. В случае опасности здесь будет главный центр обороны, и враги непременно сломают зубы, пытаясь прогрызться через шестифутовую толщу стен.

   Игнис вошёл цитадель, взбежал по ступенькам на самый верхний ярус и осмотрелся. Невзирая на повсеместное распространение масляных ламп, центральная башня оставалась верна старым добрым факелам. Они торчали вдоль облицованных белым камнем стен и слегка чадили. Воздух казался сгустившимся от дыма и запаха нарда из курильницы. Левую стену занимала цветная мозаика, изображающая молодого Ранда - одного из двух братьев, основателя крепости и создателя Луча. Через полгода должен состояться большой праздник - сто двадцать пять лет со дня основания Оплота Севера.

   Несмотря на всю красоту помещения, взор любого человек неизменно приковывал Луч Оплота. Тугой пучок ослепительно-золотистого света, бьющий из центра помещения, казался тяжёлым, будто расплавленный металл разогнали до небывалой скорости и запустили ввысь. Круглое отверстие в своде позволяло яркому потоку свободно покидать цитадель, разрезать густые тучи и продолжать бесконечный путь в небеса. Свет Луча можно было видеть за десятки миль, и он одним своим видом вселял в людей веру в Оплот.