На лугу паслось стало коров. Пастушок, которому едва минуло двенадцать-тринадцать лет, сидя в тени под вербой, что-то тихо наигрывал на свирели. При виде бегущих солдат, он вскочил на ноги и испуганно прижался спиной к дереву. Его черные глаза стали размером как две большие сливы.

Разведчики оказались в трех шагах от мальчика. Замыкающий Ласкин, пробегая мимо, приветливо улыбнулся пастушку и подмигнул.

Его улыбка послужила катализатором мыслительного процесса в голове остолбеневшего от неожиданности подростка. Он вдруг все понял и вскричал:

– Русськи, русськи, туда!

Разведчики, как по команде, остановились и обернулись. Мальчик указывал на едва просматривающуюся в высокой траве тропинку. Маркелов все понял и просиял. Одно дело, бежать по целине, пусть даже равнине, где пропасть разных коварных ямок и холмиков, а совсем другое – по тропинке.

– Спасибо, малыш! – поблагодарил старший лейтенант. – Ходу, орлы, ходу!

Разведчики побежали по тропинке с удвоенной энергией…

Их настигли на вершине холма. Тучи так и не пролились на землю дождем, уползли за горизонт; в небе засияло солнце, которое уже начало клониться к закату. Татарчук шел, опираясь на плечо Пригоды; боль прошла, и только ноги пока плохо слушались.

– Будем драться, – сокрушенно вздохнув, решил Маркелов; силы были совсем на исходе.

Быстро рассредоточились и стали ждать. Нужно было во что бы то ни стало продержаться до темноты…

Три десятка эсэсовцев медленно ползли по склону. Рыжий гауптштурмфюрер[19] снял фуражку, расстегнул мундир и часто вытирал лицо носовым платком. «С него и начну, – подумал старший лейтенант. – Хорошо бы не промахнуться… – И он нажал на спусковой крючок.

Прицельный автоматный огонь с близкого расстояния на какое-то время ошеломил преследователей. Некоторые успели спрятаться за стволы деревьев, кое-кто побежал вниз, а часть, и среди них гауптштурм-фюрер, остались лежать, сраженные наповал.

Две овчарки злобно скалили внушительные клыки и рвались с поводков, пытаясь сдвинуть с места своих мертвых хозяев; третья, оборвав поводок, бросилась на Пригоду. Она неслась к нему стремительная и беззвучная, как сама смерть.

– Жаль цуцыка… – Петро прицелился. – А шо поробыш?..

Подождав, пока овчарка приблизится на расстояние последнего прыжка, он недрогнувшей рукой всадил в нее пулю.

– Гарна собачка, – жалостливо покривился Пригода. – Та от бида – в погани рукы попалась…

Некоторое время у подножья холма царило затишье. Видимо, гитлеровцы (как и надеялся Маркелов), дезорганизованные гибелью командира и удачными действиями разведчиков, пытались разобраться в обстановке. Пользуясь этим, разведчики сменили позиции.

Наконец заговорили и автоматы эсэсовцев. Плотный огонь прижал разведчиков к земле. «Обходят… – понял Маркелов, на секунду высунув голову из укрытия. – Чтоб им!..»

Эсэсовцы, которыми командовал рослый ротен-фюрер[20], уже забрались на холм с правой стороны и, тщательно укрываясь за деревьями, сокращали дистанцию мелкими перебежками.

«Забросают гранатами – и все дела… – с тревогой подумал старший лейтенант и дал очередь в сторону немцев. – До темноты мы здесь не продержимся. Это как пить дать. Больно хорошо обучены, сволочи. Похоже, какое-то спецподразделение. Стреляют чересчур метко…»

Словно в подтверждение слов Маркелова, пуля сорвала древесную кору как раз на уровне глаз – ровно в том месте, где только что торчала его голова.

«Ух ты! – Старший лейтенант инстинктивно отпрянул назад. – Пронесло… Уж не снайпер ли? Нет, нужно отходить…»

Разведчики, отстреливаясь и прячась за гребнем перевала, уходили к долине. Удивительно, но эсэсовцы почему-то не предпринимали активных действий, хотя вполне могли бы. Разведчики тоже не шли на обострение противостояния. Пассивность немцев была им на руку.

Они ждали темноты…

А оранжевое солнце словно приклеилось к розовому небосводу. Оно стояло на одном месте уже битый час; так по крайней мере представлялось уставшим донельзя разведчикам. Казалось, что вечер 29 июля 1944 года никогда не наступит.

29 июля 1944 года. Из сообщений Совинформбюро. «Севернее города Даугавпилс (Двинск) наши войска с боями заняли более 350 населенных пунктов, в том числе крупные населенные пункты Тилжа, Кристинки, Дзиляри, Дрицени, Виланы, Видсмуйжа, Рибены, Прейли, Дубенцы и железнодорожные станции Сакстагала, Ладзукалнс, Стружани, Тайгала, Дрицени, Куграс, Бурзава, Виланы, Пуполи, Салмене, Презма, Край, Сергунта.

К югу от города Даугавпилс (Двинск) наши войска заняли более 60 населенных пунктов, среди которых крупные населенные пункты Нидеркуни, Грива, Юдовка, Яновка, Таржеки, Турмонт, Кщава и железнодорожные станции Грива, Курцумс, Земгале, Турмантас.

К северу и югу от города Шауляй наши войска заняли более 150 населенных пунктов, в том числе город Ионишкис, крупные населенные пункты Векшняны, Гитары, Аукштельки, Покопи, Сидоры, Цитовяны, Шавкоты, Гринкишки и железнодорожные станции Ионишкис, Талиоци, Яновицишки, Дворники, Сидоры.

Войска 1-го Белорусского фронта в результате умелого обходного маневра и атаки с фронта овладели областным центром Белоруссии городом и крепостью Брест (Брест-Литовск) – оперативно важным железнодорожным узлом и мощным укрепленным районом обороны немцев на Варшавском направлении, а также с боями заняли более 60 других населенных пунктов, среди которых районный центр Брестской области город Высокое, город Тересполь, крупные населенные пункты Клюковичи, Бордзевка, Булька, Зажече, Ставы, Шумаки, Пугачево, Гершоны, Мокраны, Рокитно и железнодорожные станции Высоко-Литовск, Тересполь.

Наши войска окружили группировку противника в составе трех дивизий западнее города Брест, прижали ее к реке Западный Буг и вели бои по ее уничтожению. Северо-западнее и западнее города Люблин наши войска с боями заняли более 300 населенных пунктов, в том числе крупные населенные пункты Сточек, Лятович, Цеглув, Сенница, Колбель, Казимеж, Камень и железнодорожные станции Пилява, Жичин, Вонвольница, Неджвица.

Войска 1-го Украинского фронта, форсировав реку Сан, прорвали оборону противника и в результате обходного маневра танков, конницы и пехоты овладели крупными железнодорожными узлами и важными опорными пунктами обороны немцев – городом и крепостью Перемышль и городом Ярослав.

Западнее и юго-западнее города Станислав наши войска овладели районными центрами Станиславской области городом Перегинско, городом Солотвин, а также с боями заняли более 50 других населенных пунктов, в числе которых крупные населенные пункты Добровляны, Новица, Рувня, Красна, Пороги, Кричка, Манява и железнодорожная станция Перегинско.

На других участках фронта – без существенных изменений».

Писарь-переводчик комендатуры города Перемышля старшина Иван Татарчук шел по набережной реки Сан в приподнятом настроении – завтра в отпуск! Чемодан уже собран, осталось сдать дела, попрощаться с друзьями – и в родные Ромны, к милой сердцу Суле, которая чем-то напоминала реку Сан: такая же тихая, плавная, чистая, разве что немного поуже.

Встречные девушки кокетливо улыбались стройному, подтянутому «пану офицеру». Знакомый Татарчука, владелец крохотной кавярни пан Выборовский, фланирующий по набережной с какой-то сильно накрашенной кокоткой, с вежливым поклоном приподнял шляпу. Он недавно овдовел и теперь искал подругу жизни, потому что в кавярне требовалась еще одна пара рук.

Старшина в ответ козырнул – чертовски хороша у этого полубуржуя дочка Марыля. Она держала осаду уже второй месяц, но Татарук совершенно не сомневался в том, что и эта девичья «крепость» в конце концов вывесит перед ним белый флаг…

С набережной открывался вид на Засанье, которое раскинулись на противоположном берегу – там хозяйничали гитлеровцы. Татарчук нахмурился и ускорил шаг, вспомнив о бумагах, которые вчера поступили в комендатуру.